Ричард Паттерсон - Степень вины
— Что он говорил о ней? — поинтересовалась Терри.
— Я не помню точно, о чем он говорил в первый раз. Помню только, спросил меня, знаю ли я ее. Я ее не знаю.
— А Ренсом спрашивал о том, существует ли какая-нибудь связь между Лаурой Чейз и ею?
Мисс Стайнгардт мотнула головой:
— Не спрашивал, и я не знаю. Но, если я не ошибаюсь, Лаура умерла, когда Линдси Колдуэлл едва минуло двадцать.
Взгляд Терри скользнул вдоль полок к тому месту, где могли бы быть две кассеты.
— Линдси Колдуэлл встречалась когда-либо с вашим отцом? Как пациентка, я имею в виду?
— Я не помню, была ли она в указателе. — Хозяйка задумалась. — Прослушивая записи, я обращала внимание только на то, что имеет отношение к Лауре Чейз. Главным образом, меня заинтересовала последняя кассета.
— Почему?
Выражение лица мисс Стайнгардт стало неприветливым, и в голосе прозвучала откровенная неприязнь:
— Меня очень интересуют обстоятельства ее смерти.
Терри решила не развивать эту тему.
— Вы недавно упомянули, что Ренсом «в первый раз» говорил о Линдси Колдуэлл. Был еще разговор о ней?
— Да. Он звонил мне из Нью-Йорка. Я просила его дать мне почитать то, что уже написано, — хотела убедиться, что он верно понял смысл и значение кассеты Лауры. Ренсом собирался приехать сюда, в Лос-Анджелес, как он объяснил, чтобы встретиться с Линдси Колдуэлл. И, судя по голосу, был весьма доволен собой. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Но мне так и не пришлось увидеть наброски к роману, а он так и не повидал Линдси Колдуэлл. Он собирался встретиться с ней через день после Марии Карелли.
Терри помолчала. Потом спокойно спросила:
— Можно посмотреть указатель?
— Нет. — Это было сказано ровно и бесстрастно. — К сожалению, нет.
Женщина смотрела внимательным, непроницаемым взглядом — такой же взгляд, подумала Терри, у мужчины на фотографии.
— В таком случае, может быть, посмотрите сами? Все, что я хочу знать: была ли Линдси Колдуэлл пациенткой вашего отца.
Во взгляде отразилось удивление:
— Для чего?
— Пока трудно сказать. Возможно, она знает что-нибудь о кассете.
— Вам придется спрашивать самое мисс Колдуэлл о ее отношениях с моим отцом. — Отвернувшись, она обвела взглядом ряды кассет. — После того как мы с Ренсомом договорились о продаже, я сожгла указатель.
Терри буквально потеряла дар речи.
— Почему? — наконец спросила она.
Жанна перевела взгляд на фотографию отца.
— По той же самой причине, — ответила она холодно, — по какой решила уничтожить и все остальные кассеты. Я сделала то, что и собиралась сделать.
Неожиданно Терри осознала смысл того, что сделала эта женщина.
— Так те проданные кассеты… это было не из-за денег?
— О нет, не из-за денег. — Улыбка мисс Стайнгардт была мрачной. — После того как я продала Марку Ренсому кассету так дорого, у него не было выбора — он должен был использовать ее. А я от всей души хотела, чтобы он ее использовал.
Терри кивнула:
— Из-за вашего отца.
— Да. — Взгляд ее собеседницы стал свирепым. — Вы слушали ту кассету?
— Нет.
— Для меня это было откровение. Почти пятьдесят минут Лаура Чейз рассказывала, как Джеймс Кольт втаптывал в грязь ее чувства. Когда она добралась в своем рассказе до второго мужчины, она уже рыдала в истерике. А мой отец лишь просил излагать как можно подробнее, что они проделывали с ней. А потом объявил Лауре, что ее время истекло. — Жанна говорила с таким обнаженным чувством, что становилось больно и страшно. — Прослушав запись, я поняла, что мой отец — коллекционер, а мы для него лишь предметы, которые он собирает. Любой из нас.
Но никто больше, подумала Терри, не услышит того, что слышал доктор Стайнгардт. Она тихо спросила:
— Когда ваша мама покончила с собой?
— Тридцать лет назад. Она ушла из жизни как-то незаметно. Никто не вспоминает о ней, в том числе и я. — Лицо женщины окаменело. — Но теперь благодаря мне никто и никогда не забудет о том, кто убил Лауру Чейз.
— В этой истории, — сказал Джонни Мур, — вдохновляет уже то, что наконец-то у нас есть знаменитость, которая все еще жива.
Терри сидела на балконе отеля «Беверли-Хиллз» — благодаря заботе Кристофера Пэйджита — и впервые в жизни разговаривала по радиотелефону. Она бы улыбнулась шутке Мура, если бы не подавленное настроение.
— У вас есть ее номер? — спросила она.
— Только возможность связаться с ней через промежуточную инстанцию. Я позволил себе от вашего имени оставить сообщение: «Позвоните Терезе Перальте, адвокату Марии Карелли, по делу Марка Ренсома». — С легким смешком Мур добавил: — Надеюсь, получатель, где бы он ни был, отнесется к просьбе с должным вниманием. Иначе придется оставить сообщение от самого Марка Ренсома.
Взгляд Терри был устремлен поверх внутреннего дворика, полного цветов, на солнце, опускавшееся в невидимый океан.
— Будет удивительно, если она позвонит мне.
— Это зависит от того, — возразил Мур, — по какой причине Ренсом хотел ее видеть. Или она его — хотя последнее показалось мне совершенно необъяснимым. — В его голосе слышался сарказм.
— Завидуете? — поинтересовалась Терри.
— От вас ничего не скроешь, миссис Перальта. А какая потеря — смерть Марка Ренсома, какой был мужчина! Конечно же, Линдси Колдуэлл и меня выбила из колеи. Именно из-за феминистской пропаганды я лишился нормального домашнего очага.
— Вот как?!
— Да. Не из-за моего же занудства, спорадического пьянства, не из-за моих же непонятных исчезновений и подозрительных знакомств. В конце концов, настоящая американская женщина добрых старых времен поняла бы меня.
— Да, были добрые старые времена, — насмешливо сказала Терри, — когда женщин не принимали на работу.
— Не то что теперь, — охотно подхватил Мур. — Это как раз и губит американскую семью. Сейчас миллионы женщин могут бросить своих ненавистных мужей, не боясь умереть с голоду. А бедная общественность все еще возлагает какие-то надежды на семейное согласие.
Терри улыбнулась:
— Меня только один вопрос занимает: а в состоянии ли мой Ричи бросить меня?
— Семья с погасшим домашним очагом? Заведите себе партнера, и любовь вспыхнет опять. И теперь уже будет вечной. Вот увидите, он сразу исправится.
Терри почувствовала стыд: хотела подшутить над Ричи, а получилось, что выдала сокровенное.
— У нас все совсем не так плохо. У меня никогда бы до этого дело не дошло.
«Как странно уверять Джонни в том, в чем сама не уверена», — подумалось ей при этом.
— Терри, — мягко спросил он, — уж не завели ли вы роман на стороне?
Мур как будто прочитал ее мысли и решил развеселить.
Но его сочувствие не причинило бы боли, подумала она, если бы он не знал ее.
— Спасибо за все. — И Терри торопливо попрощалась.
Она еще наблюдала заход солнца, когда снова позвонили. Волнуясь, она ответила:
— Тереза Перальта.
— Привет, Тер. Что это? Ты не приедешь сегодня?
Она тяжело опустилась на стул.
— У меня оказалось больше дел, чем предполагалось. Еще один свидетель — последний, надеюсь.
Ричи, кажется, уже выходил из себя.
— Хорошо, но ты же на самом деле нужна здесь.
Даже не спрашивает, как прошел день, подумала Терри, и знать не хочет, что она ничего не в состоянии объяснить по телефону — ей неудобно говорить о чужих секретах.
— Буду дома завтра вечером. Если этот человек завтра сможет со мной встретиться.
— Скажи ему, пусть встретится с тобой сегодня вечером.
— Постараюсь. — Неожиданно Терри почувствовала усталость. — Я хочу поговорить с Еленой.
— Ее нет. Когда узнал, что ты не приедешь, попросил Джейн взять ее к себе на ночь.
— Почему?
— У меня был обед еще с одним инвестором. Джейн даже обрадовалась, потому что Лени и Тесс всегда хорошо играют.
У Терри мелькнула мысль: не была ли отправка Елены к соседям завуалированным наказанием, только не для Елены, а для нее.
— Кажется, я тебе уже говорила, что Елена вовсе не любит Тесс.
— Правда? А я забыл.
— Ты был за своим компьютером — Терри встала, глядя на оранжевую полосу заходящего солнца. — Наверное, не слышал.
— Наверное, нет. Во всяком случае, пребывание вне дома делает детишек более самостоятельными. — Не успела Терри возразить, как он перешел к другой теме: — Слушай, Тер, у меня к тебе важный разговор.
У Терри почему-то появилось ощущение, будто в животе затягивается узел.
— Что такое?
— Речь идет о бабках. Нам все еще не хватает нескольких тысяч начального капитала.
— Может быть, начнем торговать моим телом?
— Я серьезно.
Терри потерла висок.
— Я тоже. У нас же нет денег — и за компьютер я еще не успела расплатиться. Давай его продадим.
