Виктор Галданов - «Джамп» значит «Прыгай!»
– А в свите вашего шефа нет никого с таким прибалтийским акцентом? – спросила Лена. – Какой-то тип с акцентом позванивает генералу Кравцову, уж не знаю зачем. Вы же понимаете, они мне всего не рассказывают…
– Бог ты мой, Елена Андреевна… – только и смог прошептать Трубенков. – Это просто гениально! Сейчас мы этого мерзавца прищучим.
– Ни в коем случае! – воскликнула Лена. – Пускай еще немного поработает на них под нашим контролем. Посмотрите, какая интересная игра получается.
– А ведь у девки-то талант врожденный к нашему трудному, но благородному делу, – заметил генерал Солдатов, когда Лена ушла и они с полковником остались одни.
– Да уж, – пробормотал тот, – далеко пойдет.
И подумал, что напрасно соблазнял девушку квартирой и деньгами. Та одним лишь бочком, походя, так подгадила ему, чуть ли не села на его, трубенковское место, и того и гляди подменит собой самого генерала Солдатова. Нет, с ней держать ухо надо было востро.
* * *Наутро Барский ожидал Лену в «Патио-Пицца» на Тверской, как они и договорились по телефону. Перед ним была газета, раскрытая на спортивной странице. Он, казалось, с видимым интересом читал отчет о футбольном матче между «Спартаком» и мадридским «Реалом». Она подошла к нему на цыпочках из-за спины и, уперев палец в лопатку, объявила:
– Пиф-паф. А, вот и я.
Он довольно правдоподобно вздрогнул, словно еще с улицы не заметил ее отражения в зеркале, отложил газету в сторону и, улыбаясь, встал. Улыбка его была по-дружески теплой, и она постаралась не слишком его рассматривать.
Она села напротив, заказала себе чашку чая. Он предложил ей закурить. Она отказалась. Он закурил свой «LМ». Обычная пара, ничем не отличающаяся от десятка других, которые в этот ранний час сидели в ресторанчике. Он чем-то походил на немолодого и не слишком преуспевающего бизнесмена, поверяющего свои горести хорошенькой секретарше.
– Почему сегодня такая таинственность? – спросила она. – Мы встречаемся не в нашем офисе, а тут, на людях.
– Потому что сюда труднее поставить микрофон, – пояснил он. – То есть, можно, конечно, особенно если направленный, но тут шумно, и качество записи будет отвратным.
– Вы боитесь, что за нами могут следить?
– Я в этом уверен, – он утвердительно кивнул. – Нам подсунули липовое досье на клиента. Оказывается, оно гораздо более обширное и завлекательное. Затем, когда я вчера поехал на квартиру к вашему знакомцу, да-да, тому самому, с почтамта, я встретился с тремя мерзавцами, которые по чистой случайности не спалили меня живьём.
– Так он им… что-нибудь рассказал? – дрогнувшим голосом спросила Лена.
Барский помотал головой.
– Он оказался очень стойким злодеем. Можно даже сказать, закоренелым. Я перед ним мысленно снял шляпу.
– О! – прошептала Лена. – Он оказался истым джентльменом, полагаю.
– Нет, но умер он самой жуткой смертью, которую только можно было предположить. Прихватил на тот свет еще одного подонка, да и меня чуть было не взял с собой за компанию.
– Таким образом, оказывается, что мы с вами раскрыты?
– Я – да, вы – нет. Мне нельзя светиться нигде, поэтому мы с вами встречаемся здесь. У меня есть для вас еще два задания. Возможно, это будет, как бы это сказать?.. Да, охота на черную кошку в темной комнате. Понимаете, все наши герои связаны с тем, что случилось очень давно, и связанные с этим люди могут быть уже мертвы.
Он молчал, пока официантка суетилась с чаем для Лены, и пыхтел своей сигаретой.
– Скажи мне, – проговорил Барский, когда официантка наконец оставила их. – Тебе что-нибудь говорит город Муромов.
– Это тот самый, откуда родом Илья Муромец?
– Нет, не Муром, а Муромов. Откуда родом наш высокопоставленный клиент. Двадцать лет тому назад там объявился жуткий маньяк, воровавший детей. Хорошо бы выяснить, как его сегодняшнее самочувствие. Не освободил ли его часом из-под ареста наш самый гуманный суд на свете. В принципе такие случаи бывали, особенно если он признан невменяемым. И второе, непосредственно с этим связанное задание – обстоятельства гибели ребенка Корсовского. Что и как, откуда и куда. Я поищу в местных архивах упоминание о нем. А ты готова съездить в эту тмутаракань?
– С удовольствием, тем более, что это на электричке всего три-четыре часа от Москвы. Хотя… – Лена помедлила. – Мне кажется, что это несколько далековато от наших целей и задач.
– Я обязательно учту ваше мнение в своей дальнейшей работе, – говоря это Барский был самой галантностью. Однако за тот тон, которым он произнес эту фразу, она могла бы его убить.
* * *Старый приятель Барского следователь прокуратуры Володя Зацепин прекрасно помнил это дело, тем более, что по его словам выходило, что дело это расследовала московская бригада, брошенная на помощь муромской милиции. Возглавлял ее старший следователь, теперь уже в отставке Вадим Буробин.
Разложив веером пасьянс из всевозможных удостоверений, на каждом из которых красовалась его физиономия, Барский выбрал удостоверение сотрудника газеты «Сегодня, завтра, послезавтра». Поставил печать, продлевавшую его еще на год вперед, и взялся за телефон.
Старший следователь Вадим Буробин после расследования памятного дела 1978 года расследовал еще много разных дел, благополучно дослужился до отставки, похоронил жену, заработал инфаркт после ареста сына (тот пошел было по стопам отца, но оказался по ту сторону решетки, поскольку путал свой карман с государственным) и был только счастлив позавтракать с представителем прессы. Он долго и громко говорил по телефону и повторил это снова, стоя в фойе ресторана «Нагасаки» (всемирная известность, сервис – наша специальность!) и энергично тряся Барскому руку.
– Очень рад, – грохотал он на весь зал. – Очень мило с вашей стороны. Всегда рад помочь нашей прессе какой-нибудь историей. Да, конечно, рюмочка-другая перед едой – это как раз то, что надо.
Он зашагал вперед, грузно уселся на высокий табурет перед стойкой бара, взял предложенную Березиным сигару и одарил его сияющей улыбкой.
– Тысячу лет уже не общался с прессой, хоть раньше это мне было не в диковинку. До того, как я ушел в отставку, ваш брат вился передо мной… Да, помню, как они гордились… Благодарю, дружище. Я бы взял сейчас хорошего коньячку. Эй, красотка, сотворика мне стопочку «Курвуазье».
– У нас имеется «Курвуазье» 1969 года, – сообщила миловидная барменша так, словно после этого пред ней должны были склониться все сильные мира сего.
– Отлично, киска, волоки его сюда да поживее, – заявил Буробин.
Принесенный бокал словно по волшебству исчез в его огромной лапище, а когда снова очутился на столе, то был пуст.
– Ну вот, так гораздо лучше… Да, с вашего разрешения я повторю. Вас это не тревожит?
Он совсем не к месту заржал и дал Валерию резкий, болезненный тычок над левой почкой.
– Из какой, ты говоришь, газеты? У меня последнее время память ржавеет. Ах, да, «Вчера, сегодня завтра».. Никогда о ней не слышал, но смею сказать, это не важно и я верю, что такая есть, если она раскошеливается на такой роскошный коньяк.
Лицо Буробина, ярко-розовое с вислыми белыми усами выражало наибольшее удовлетворение самим собой и всей этой жизнью, какое Барскому когда-либо приходилось видеть. Он поспешил перейти к делу.
– Наша газета поручила мне…
– Погоди, давай-ка я сейчас сам расставлю все по полочкам. Прокуратура дала тебе номер моего телефона и, как я понимаю, ты хочешь накропать заметки о самых видных российских следователях. Вполне естественно, ты захотел включить меня в свою серию. Итак, перейдем к главному. Я не из тех, кто страдает излишней скромностью, так же как и не из тех, кто делает что-то задаром. Словом, я «тот человек, который стоит денег» и все такое. Так сколько платит ваша газета за интервью?
– Боюсь, что это зависит от того, что мой издатель думает о статье, господин подполковник.
Барский улыбнулся и вытянул три стодолларовые бумажки.
– Конечно, это предварительное интервью, и мне надо показать ему кое-что написанное, прежде чем он назовет определенную сумму. В то же время я собираюсь предложить вам триста долларов как знак нашего к вам доверия, просто как задаток.
– Благодарю.
Буробин взял деньги и расплылся до ушей.
– Триста? Недурно для начала, даже очень недурно. Больше семи лимонов по нынешнему курсу. Конечно же, наши участковые в хорошие дни на одних обходах пивных зарабатывает тысчонку, но, тем не менее, это очень даже кстати.
Засунув деньги в карман, он собрался и подправил яркой расцветки галстук.
– А теперь, господин корреспондент, я полностью в вашем распоряжении. Давайте поедим и начнем байку. Сами понимаете, я с удовольствием расскажу вам о себе, а у меня есть что порассказать. После весьма успешной карьеры настало время записать это черным по белому.
Он тяжелыми шагами направился к обеденному залу, но вдруг, нахмурившись, остановился.
