Татьяна Полякова - Список донжуанов
Часам к девяти ненадолго появился Витя, пошептался с дядей Жорой на кухне и опять исчез. Я начала поглядывать на часы и прикидывать, как смыться из дома, чтобы за мной никто не увязался.
– Мне надо срочно съездить к Эльке, – сообщила я.
– Хорошо, – кивнул дядя Жора. – Поедем.
– Я вполне могу…
– Не можешь, – покачал он головой.
– Слушай, что тебе говорят, – начала канючить Марья. – Пожалуй, и я с вами поеду.
– Ты дом сторожи, – сказала я, и дядя Жора поддакнул:
– Это не лишнее. Без присмотра сейчас оставлять квартиру опасно.
Пока я слушала этих умников, в голове у меня созрел некий план. Основан он был на том, что дядя Жора человек в нашем городе новый, многого не знает, да и ориентируется наверняка здесь не очень, поэтому я не стала с ним пререкаться попусту, а пошла на хитрость.
Выйдя из дома, я обнаружила на стоянке джип «Чероки», к нему дядя Жора и направился. Когда выехали на проспект Гагарина, я сказала:
– Возле торговых рядов сверните.
Далее было совсем просто. Я попросила его остановиться возле скромной пятиэтажки, в которой, по моему утверждению, и жила Элька, вошла в центральный подъезд и вышла через дверь напротив во двор, оттуда было рукой подать до музыкальной школы, а от нее по тропинке через парк прямо к Башне. Когда-то я этим маршрутом бегала часто, потому что училась в той самой музыкальной школе. Конечно, через подъезд не ходила, во дворе сидели бдительные старушки и праздношатающихся не приветствовали, но сегодня случай особый, да и старушки должны уже разойтись по домам, раз время позднее.
Одна все-таки была на боевом посту, рядом с потерянным видом бродила такса.
– Гуляй, гуляй, – приговаривала бабка, – только попробуй меня завтра в пять утра разбудить.
Миновав двор, я припустилась к школе, здесь горели фонари, а на скамейке в парке отдыхала молодежь. Я слегка напряглась, но они меня не заметили. В 22.50 я уже была возле Башни. Здесь тоже горел фонарь, я поспешила отойти в сторону ближе к кустам, чтобы не привлекать к себе внимания. Через некоторое время я опять взглянула на часы: 23.05. Что-то муж не торопится.
Я достала мобильный и набрала номер, Сергей опять не ответил. Пока я звонила, успела дойти до конца площадки с остатками монастырской стены и внизу, у холма, на котором собственно и стояла Башня, увидела машину мужа, как раз на стоянке возле киоска Роспечати.
– Вот ведь олух, – сказала я в досаде, но досада более относилась к моей собственной бестолковости. Конечно, Сергей подъехал на машине и меня, соответственно, ждет внизу, а вовсе не на холме.
Чертыхаясь, я начала спускаться по крутой лестнице. Не хватало только того, чтобы он выговаривал мне за опоздание.
Я подошла к машине, стекло приоткрыто, Сергея в салоне нет. Я опять взглянула на часы. 23.12. Разумеется, он подъехал, подождал немного, а потом поднялся на холм.
– Сережа! – крикнула я, никто не отозвался.
Я подергала ручку машины, дверь открылась, значит, он действительно где-то здесь, отправился искать меня. Я обошла машину и открыла дверь со стороны пассажира, села и стала ждать, поглядывая на лестницу. Ясно, что он ею не воспользовался, иначе бы мы встретились. Значит, поднялся по склону. На него это непохоже, но как знать. Больше ему здесь деться некуда, киоск закрыт, дальше парк. Вряд ли ему пришла идея прогуляться.
Я посигналила, надеясь таким образом привлечь его внимание. Впереди на дороге появилась патрульная машина, освещая фарами стоянку, до меня свет не доходил, «Лексус» мужа скрывал киоск, милицейская машина притормозила, затем плавно развернулась, они вроде бы собрались уезжать, но вдруг остановились. Из машины вышел милиционер, вслед за ним еще двое, один закурил и остался стоять, а двое не торопясь направились в мою сторону.
Совершенно нелепая мысль пришла мне в голову: что, если Сережа решил обвинить меня в краже своей собственности. «Сматываться надо», – решила я, но сделать это было бы удобнее через заднюю дверь, потому что под прикрытием киоска я растворюсь в кустах, не замеченная бдительными стражами. Высказываясь в адрес мужа весьма нелицеприятно, я полезла назад и тут замерла от ужаса: сзади кто-то был, то есть кто-то лежал между сидений, и я на него едва не встала.
– Мама, – пискнула я, сначала от неожиданности, а потом перепугалась по-настоящему.
Человек этот явно не мог быть живым, живые так не лежат, то есть совершенно неподвижно, а главное, беззвучно. Дышать-то он обязан.
Я обернулась, от милиционеров меня отделяло три десятка метров. Они по-прежнему не спешили и оглядывались по сторонам. А если бы они подъехали вплотную? Они нарочно не подъехали, их машина загораживает выезд со стоянки. Эти и многие другие мысли вихрем пронеслись у меня в голове. Вырисовывалась весьма мрачная картина.
Я распахнула дверь и вывалилась на асфальт, прикрыла дверь и на четвереньках бросилась в кусты.
– Эй! – услышала я грозный окрик.
Не зря я хотела воспользоваться задней дверью, меня все-таки заметили. Я бросилась со всех ног по аллее, достигла спасительной темноты и затаилась в кустах. Подниматься на холм – значит выдать себя, надо сориентироваться и понять, где сейчас милиционеры, а потом выбраться на улицу Космонавтов. Там остановка троллейбусов, и есть шанс оказаться подальше от этого места.
Слева мелькнул свет фар, и стало ясно: милицейская машина едет по аллее. За шумом двигателя шагов я не услышу. Я вжалась в землю и замерла.
Далее события начали развиваться чересчур стремительно. К одной милицейской машине прибавилась вторая, а потом и третья, начал подтягиваться и народ, несмотря на позднее время. По лестнице спустилась ватага подростков, кто-то громко орал:
– Менты трупак нашли, пойдем посмотрим!
Я вылезла из кустов и пристроилась за ними, никто не кричал «держи ее», и это меня успокоило.
Возле киоска уже стояло оцепление, к свету фонаря добавился свет фар, и был отлично виден труп, его как раз загружали в спецмашину. Я передвинулась поближе к милиционерам и услышала, как один из них говорил человеку в штатском:
– При нем документы были. Алексин Сергей Иванович. Свои же небось и хлопнули, чего-нибудь не поделили.
Если бы до этого я уже не была напугана так, что все остальные мои чувства были точно заморожены, то наверняка упала бы в обморок при такой-то вести. Труп в машине – и это не кто иной, как мой муж. Впрочем, удивляться не приходится, раз машина его, да и предыдущие события…
Но все-таки ноги у меня подкосились, и я, наверное, осела бы на землю, если бы кто-то не подхватил меня сзади под локоть. Я испуганно повернулась, ожидая самого худшего, то есть немедленного ареста, и увидела дядю Жору. Он сердито смотрел на меня, а я не сразу сообразила, что ему надо, и лишь потом вспомнила, что у него есть повод злиться, коли я оставила его возле подъезда, соврав, что пошла к Эльке. То есть я готова была признать, что сердиться ему есть за что, но когда узнала, в чем он меня подозревает, то едва не лишилась чувств вторично.
– Ты что, спятила? – прорычал он мне на ухо и потянул куда-то в темноту. Я покорно пошла следом, и тут он спросил: – Где оружие?
– Что? – не поняла я.
– Куда оружие дела? – разозлился он.
– Дядя Жора, вы в своем уме? – пролепетала я, слабо начав соображать, о чем это он.
– Я-то в своем, а вот ты… Ты наглая, лживая и при этом абсолютная идиотка. И если бы не твой отец…
– Да вы что, думаете, это я его?
– Нет, я думаю, он сам застрелился. От тоски и отчаяния. Ты что о себе воображаешь? Тоже мне, киллер Леон. Дурацких фильмов насмотрелась?
– Я его не убивала, – заверещала я.
Дядя Жора поспешно зажал мне рот ладонью и оглянулся. Мы уже вышли из парка, здесь было пустынно и никому не было до нас дела.
– Зачем ты вернулась? – продолжил выговаривать он.
– Куда?
– К машине, естественно.
– Я боялась, что, если пойду по парку одна, на меня обратят внимание, вот и решила затеряться в толпе.
Тут я увидела «Чероки». Машина стояла возле парикмахерской, дядя Жора открыл дверь, весьма невежливо запихнул меня в кабину, сел сам и поспешил убраться от этого места. Жажда высказаться его переполняла, и, проскочив проспект Гагарина, он остановился и вновь принялся выговаривать мне, но первым делом включил свет, взглянул на мои руки и спросил:
– Ты была в перчатках?
– В такую жару? – Наконец до меня дошло, что он имеет в виду, и я лишь покачала головой. – Я не убивала своего мужа, – сказала я, ерзая под его огненным взором.
– Ага. Это я его убил.
– Вряд ли. Когда я подошла к машине, он был уже мертв.
– Поэтому ты села в кабину и немного с ним поболтала?
– Я не болтала. Я его просто не видела, а труп заметила, когда милицейская машина подъехала. Представляете, как я перепугалась?
– Еще бы.
– Я не убивала своего мужа. Зачем мне это?
– Да-да. Ты просто хотела развестись с ним. И для этого натравила на него местную мафию, а когда дело не выгорело, потому что Хохол потребовал для начала пленки, которых у тебя уже не было, ты решила все сделать сама.
