Дэвид Ливайн - Приют мертвых
Бэр остановился и, выбравшись из машины, увидел Коттрелла, стоявшего на возвышении из хлама и заряжавшего пневматический пистолет. Довольный выстрелом, он обернулся и заметил Бэра.
— Привет, Верзила.
— Охотишься на крупного зверя?
— От крыс спасу нет. — Терри выплюнул на землю несколько пулек — боеприпасы, которые хранил за щекой. Они пожали друг другу руки и похлопали по плечам. Идиотский жест — ни с кем другим Бэр не позволял себе ничего подобного. Сюда свозили мусор со всего южного округа. Жара способствовала разложению, и пока они шли, их окутывало плотное облако миазмов. У Бэра возникла мысль: благодаря своей работе Коттрелл перестал воровать, но не угробит ли она его в конечном счете — ведь под ногами у него сплошной канцероген.
Приятель, словно прочитав его мысли, предложил:
— Зайдем. У меня там кондиционер вовсю дует. — Бэр последовал за ним в двойной трейлер.
Внутри было темно и прохладно. Свет исходил только от экрана большого плоского телевизора, на котором застыло черно-белое изображение закуривающего мужчины в длиннополом пальто.
— Чем увлекаешься? — Когда глаза Бэра привыкли к полумраку, он заметил несколько стопок книг — они были сняты с полок, чтобы освободить место для коллекции дисков.
— Вот, смотрю, — ответил Коттрелл и пояснил: — Новую волну и черное кино: «400 ударов», «Раффифи», «Самурай», «Красный круг». — Он закурил «Ньюпорт» с хмурым видом, как герои французских фильмов, на которые Бэр еще в колледже водил девчонок. — Помнишь «Лифт на эшафот»?
— Кино, откуда эта музыка? — в трейлере раздавались негромкие звуки трубы.
— Да, ее исполняет Майлз Дэвис. Его брат записывал фонограмму живьем. У Майлза лопнула на губе лихорадка, но он продолжал играть. Вот почему музыка звучит так приглушенно.
— Я потрясен, старик. — Бэр не отказал бы себе в удовольствии немного посмеяться над Коттреллом, если бы не дела. Сам он несколько раз предпринимал попытки послушать джаз, но всегда возникало ощущение, что он ужинает в ресторане аэропорта. Однако сегодня у него не было времени. — Я занимаюсь расследованием, имеющим отношение к «гороховой» лотерее. Случайно не знаешь что-нибудь об этом?
Глаза Коттрелла на мгновение сузились, затем весело заблестели.
— Нет, но я слышал, что какая-то лажа приключилась с лотереей Бинго в Флэквиле. — Коттрелл поперхнулся хриплым раскатистым смехом.
— Колись, приятель, — настаивал Бэр.
— Хочешь выведать, как снимают по-крупному пенки? Так это не ко мне.
— Разве я похож на человека играющего?
— Вот уж чего бы не сказал.
— Тогда признавайся.
— Люди в округе по-прежнему с благоговением относятся к цифрам — вот и все, что мне известно, — ответил Коттрелл.
— Если у бабушки есть мечта, как не выложить за нее свой доллар.
— Все зубоскалишь, шут гороховый, — покачал головой Коттрелл. — Но что ни говори, здесь еще найдется немало играющих в «гороховую» лотерею. Это вам подавай «Чери мастер», а им такое не по зубам. — Он говорил о легальных игральных видеоавтоматах, устанавливаемых в обладающих лицензиями барах. Неравенство и потенциальный расизм были часто обсуждаемыми темами и в газетах, и в Интернете. Бэр это понял, проведя несколько дней в редакции «Стар», приютившись за боковым столом.
— Не слышал, что там за шум с латиноамериканцами?
— Могу себе представить — протестуют против дискриминации.
Бэр покачал головой.
— Нет? — Коттрелл выпустил струю дыма.
— На этот раз не то. Похоже, что это наезд на дома, где устраивали «гороховую» лотерею, — пояснил Бэр и взглянул на собеседника. Коттреллу было почти тридцать, но он остался таким же худощавым и жилистым, как в юности. И даже отойдя от преступного мира и уже несколько лет официально работая, по всей видимости, знал, что происходит и в нем, и в окружающем пространстве.
— Кто-то затеял игру на манер Трафиканте?[29] — спросил Коттрелл. Бэр помнил о его поразительной осведомленности во всем, что касалось преступлений — как вымышленных, так и реальных. Узнал имя гангстера, но не уловил связи. — Старина Санто организовал болиту[30] в Тампа — в Ибор-Сити, кубинском и сицилийском районах города. И таким образом разбогател.
— Думаешь, то же самое происходит и здесь?
— Понятия не имею, чем занимаются здесь. Не имел ни малейшего представления до тех пор, пока ты мне не сказал. — Коттрелл затушил сигарету в забитой окурками пепельнице. — Утверждаю только одно — это традиционный для коза ностры способ создать основу собственной власти.
— Рад, что ты провел такое интересное социальное исследование. И настолько захватывающее, — прокомментировал Бэр. Как ему было известно, в Индианаполисе не существовало никакой мафии, поэтому все, что сказал Коттрелл, никак не могло ему помочь. — Вот если бы ты еще продолжил его для меня.
— Нет, нет и нет, я не занимаюсь подобными вещами.
— Тогда будь добр, оповести меня, если до тебя что-нибудь дойдет. Я веду поиск двух пропавших следователей из организации под названием «Каро». Для меня было бы очень важно, если бы я сумел определить их местонахождение.
— Ну да, сейчас подхвачусь и пойду задавать вопросы, а когда ребята поинтересуются, зачем мне это надо, отвечу: бывший коп попросил. Кому это понравится?
Бэр решил, что пора отваливать, вышел на улицу, и за ним в дверь понеслась новая порция смеха Коттрелла.
Когда он оглянулся из машины, Коттрелл стоял в дверном проеме трейлера и закуривал новую сигарету. Бэру показалось, что его приятель озабоченно хмурится. Или только задумался — с такого расстояния трудно было определить.
Наступил вечер. По дороге к дому Бэр размышлял, не следует ли что-нибудь купить поесть, и в это время подал сигнал его мобильный телефон. Он не узнал высветившийся на экране номер.
— Бэр, это вы? — послышался голос в трубке.
— Кто это?
— Малый! Макмерфи.
— Где ты пропадал?
— Парень, ну, тот, о котором я вам говорил, он уезжал, но теперь вернулся.
— Готов мне что-то сказать?
— Сказать? — переспросил Макмерфи, а затем словно заснул посреди разговора.
— Где он? Нам надо выяснить, что ему известно.
— Сделайте это без меня…
— Нет. Где ты находишься? Я еду за тобой. — Бэр нажал на газ.
Глава двадцать девятая
Макмерфи сидел в закусочной на неосвещенном углу Вик-энд-Витос. Перед ним лежал огромный, порезанный диагональными дольками недоеденный кусок посыпанной крошками пиццы. Бэр вошел и заметил, что парень в том же пыльном черном костюме, но теперь он надел под него белую рубашку со следами двух разных губных помад на воротнике. Тонкими пальцами музыканта он взял из большой миски щепотку пряной приправы и нанес ее на пиццу. Затем, кивнув, взял дольку и начал откусывать от нее мелкими кусочками. Макмерфи постоянно ел, но при этом оставался тощим как жердь. От соуса из маринованных овощей — Бэру приходилось пробовать то, что готовили на Вик-энд-Витос — могла запросто образоваться дырка в желудке.
— Так значит, этого парня зовут Остин. Он работал, реально работал в одном из мест, где катали «горох». Ты веришь этому человеку? Такое впечатление, что у него сильное желание разжиться на информации. — Платный осведомитель — это было вовсе не то, что Бэр мог осилить. — Доедай, поговорим, когда будешь готов. — Он оперся локтями о стол.
Макмерфи, словно принуждая себя сделать что-то неприятное, опять кивнул. Вероятно, ему стало жаль говорить «прощай» недоеденной пицце. Кивки продолжались и делались все более энергичными, пока парень не стал похож на куклу-болванчика.
— С тобой все в порядке? — спросил Бэр.
— Да, просто немного прибалдел.
— От чего? — поинтересовался он, но парень в ответ только усмехнулся. Теперь Малыш не только кивал, но подергивал из стороны в сторону головой. Бэр заглянул ему в глаза — в них было много огня, но мало мысли.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Так уж и ничего?
— Нет. — Малыш обиженно поморщился. — Немного принял, чтобы подкрепиться…
— Я не буду иметь с тобой дел, если ты под кайфом, — спокойно заметил Бэр, стараясь определить, чем подкрепился Макмерфи: кокаином, метамфетамином или колесами. Или просто сбрендил.
— Выпил немного «Бима», нюхнул коки и залакировал вот этим. — Макмерфи указал на наполовину пустую кружку черного пива, пена с которого уже успела осесть.
— Немного — это сколько?
— Немного, и все. Не беспокойтесь — после моих последних гастролей я могу выпить галлон «Бима» и не почувствовать.
— Поздравляю. — Бэр поднялся, взял ромбовидный кусок пиццы и одним укусом отхватил добрую половину. — Так куда мы направляемся?
Ответ был следующим: «В ирландский паб „Фионн Маккулз“ на Фишерз». Кирпичное здание было стилизовано под атмосферу старого Дублина и вмещало в себя барную стойку, столики и танцпол со сценой, на которой играли живую музыку и исполняли танцы на носках. Место пользовалось популярностью среди продвинутой молодежи. На День святого Патрика здесь наверняка не было прохода от маек с надписью «Я пьяный ирландец», а по мостовой разливалась зеленая пивная блевотина. Бэр не был завсегдатаем этого заведения. Сегодня здесь группа не играла, но они вошли под громкую музыку из стереосистемы, и Бэр сразу понял, что он оказался в компании с местной знаменитостью: две трети посетителей бара поздоровались с Макмерфи — ребята пожимали ему руку и обнимали, а девчонки на европейский манер дважды целовали. Его просили, чтобы он сфотографировался с ними, спел со сцены или присоединился курнуть. А вот парня, ради которого они сюда пришли, нигде не было. Малыш пошарил по залу глазами, а затем помахал проходившей официантке:
