Владимир Колычев - Без суда и следствия
Он сходил к умывальнику – почистил зубы, умылся, причесался. Вернулся на свою шконку, лег поверх одеяла. К нему тут же подсел Паша Спецназ.
– Извини, братуха, – глядя куда-то перед собой, сказал он. – Так получилось. Я ж не знал, что ты с общей хаты пришел...
– А если б знал?
– Тогда б не шутил...
– Ты меня тоже извини. Погорячился... Меня Кирилл зовут...
– А я Паша... Да ты, наверное, знаешь. Кузя просветил, да?.. Ну ладно, все, пошел я. Очередь моя...
Паша направился к умывальнику. А жизнь в камере продолжала идти своим чередом. Нудно, скучно, тошно. Но деваться некуда. А куда можно деться с подводной лодки?
2
Лия не вошла в камеру. Она как будто материализовалась из ничего. Только что ее здесь не было, и вот она уже заполняет собой пространство.
Камера светлая, просторная. Чистенько, уютно. На стенах горшочки с цветами. На окнах аккуратненькие занавесочки, за которыми не видно двойных решеток и жалюзи-ресничек. Кондиционера только не хватает. Но здесь неплохая вентиляция, чувствуется свежий воздух. Лампы дневного света, гладкие стены, окрашенные голубой водоэмульсионкой, – почти что евроремонт.
После душных и грязных камер, где она побывала до этого, условия здесь чуть ли не райские.
Женский изолятор номер шесть был сдан в эксплуатацию два года назад. И уже успел получить простонародное название «Бастилия». Условия содержания приближены к мировым стандартам. Ну в какой еще российской тюрьме в камерах есть и холодная и горячая вода...
Проклятый мент Астафьев раскрутил Лию на признание. До сих пор мурашки по телу, когда она вспоминала тот кошмар с «чеченцами». Ее хотели разорвать на части, как ведьму. В принципе, она и была ведьмой. Ведьмой войны. Четырнадцать русских солдат на ее совести. Но ей фиолетово – хоть четырнадцать, хоть сто четырнадцать. Она рождена, чтобы убивать. И будет заниматься этим до конца своей жизни...
Она содержалась в отдельной камере Лефортова. Но военным следакам доказать ничего не удалось. Лия напрочь отрицала тот факт, что она воевала в Чечне. А то, что ее опознали, это ничего не значит. Тот же старший лейтенант Артемьев мог и ошибиться. А потом, где доказательства, что это именно она убила тех двух солдат? Где снайперская винтовка, из которой она якобы стреляла? Кто видел, как она это делала?
Отрицала она и все остальные убийства. Проклов, Чаев, Каплиев – кто они вообще такие? Первый раз о них слышит.
В ее невиновность никто не верил. И доказательства ее вины были. Хоть и не очень убедительные, но были. Суд в принципе мог приговорить ее к пожизненному заключению...
До суда еще далеко. Следствие еще только в начальной стадии. И движется медленно-медленно. В дело вмешалась серьезная сила – компания «Дженерал Престиж». Ей прислали блестящего адвоката, который даже пытался изменить меру пресечения на подписку о невыезде. Правда, судья противный попался. Оставил ее под стражей. Зато из здания суда ее сразу привезли в шестой изолятор. Ее могли засунуть в «спец» – для особо опасных рецидивисток. Но ей досталась нормальная общая камера. Или, наоборот, она сама досталась камере.
«Хата» большая. На сорок четыре койкоместа. Есть свободные места. Правда, далеко не самые престижные. И все на втором ярусе. Это места для обычных людей. А Лия – она необычная и знает себе цену. И уверена в том, что имеет право на привилегированное положение.
Но она женщина умная и хитрая. Она не станет сразу качать права. Она сначала присмотрится, принюхается. Когда змея вползает в хижину, она не сразу жалит хозяина. Она ждет, когда на нее наступят...
Обитатели камеры со смешным усердием делали вид, что не замечают ее. Думают, что она сейчас расплачется от недостатка внимания. Да плевать она на них хотела...
Лия подошла к свободной койке, бросила на нее матрац, застелила его бельем. Осмотрелась по сторонам. В пространстве между койками и стеной со стороны входа были натянуты бельевые веревки. Одна свободна. А Лия только что после бани. Сама чистая, и в пакете у нее мокрая стираная одежда и белье. Спортивный костюм, трусики и маечка. Она же должна следить за собой. Она ж не чушка какая-то...
Лия подошла к веревке, развесила на ней одежду. И тут же рядом с ней образовалась какая-то бабища. Ну, натуральная свиноматка. Здоровенная, толстая, морда круглая и нос как пятак. Глазенки маленькие, злые. Руки в боки. Ноздри раздуваются, как у кобылы во время случки. Она с ходу взялась рукой за веревку, сорвала ее – одежда и белье оказались на полу.
– Что ты делаешь? – возмутилась Лия.
Внешне она осталась почти спокойна. Злость не выпирала наружу. Только в глубине глаз светилась холодная ярость. Но эта бабища была тупой, чтобы заметить в ее взгляде опасность.
– Ты, коза! Ты какого хереса тухляки свои здесь вывесила?.. Ты чего такая борзая? Зашла не поздоровалась, про жизнь не спросила. И сразу порядки свои здесь устанавливать, да?
– Не кричи, – ядовито усмехнулась Лия. – А то оглохну. И на суд по состоянию здоровья не пойду...
Арестантки с интересом наблюдали за этой сценой. И на саму Лию смотрели с интересом. И даже с уважением. Не боится она эту мымру, да еще и с юморком.
– Ты чо, умная, да? – набычилась свиноматка. И зачем-то схватила ее за руки.
Но Лия легко высвободилась.
– Ты что делаешь? – грозно прошипела она. – В своей вонючей давалке ковыряешься, а потом за руки меня хватаешь? Тьфу!
Она окатила бабищу презрительным взглядом, с королевским достоинством обогнула ее и подошла к умывальнику. Открыла кран, сполоснула руки.
– Ты, сука! – ошалела от такой наглости свиноматка. И с ревом ринулась на Лию.
Что делать? Драка не входила в ее планы. Ей вовсе не хотелось оказаться в карцере. А потом, она должна вести себя примерно. Она же не киллер, она же не преступница – она просто заблудшая овца. Этому образу она должна соответствовать и сейчас, и на суде.
А разъяренная бабища уже совсем рядом. Тянет к ней руки, чтобы вцепиться в волосы.
Лия не стала ее бить. Она просто махнула руками, чтобы стряхнуть с них воду. И собранными пальцами ударила бабищу по соскам огромных буферов. Естественно, это был совершенно случайный удар. Но Лия вложила в него всю свою силу и резкость.
Бабища взвыла от жуткой боли, схватилась за сиськи, упала на пол и закружила по нему волчком.
– О-о-о! У-у-о-о!..
Казалось, это воет тревожная сирена.
– Внимание, воздушная тревога! – насмешливо объявила Лия.
Она подобрала с полу одежду и белье, сполоснула под краном умывальника и преспокойно развесила на другой свободной веревке. Никто из сокамерниц не посмел прицепиться к ней. Все понимали, что свиноматку она вывела из игры не случайно.
Она вернулась на свое место. Легла. Никто не подходил к ней, не пытался заговорить. А ей никто и не был нужен.
На оправдательный приговор Лия не надеялась. И уже всерьез готовила себя к долгой арестантской жизни. Привыкала к тюремному быту и, надо сказать, не находила в нем ничего ужасного...
Она сильная. Она волевая. И она умеет приспосабливаться к любой среде обитания...
Смогла же она жить среди чеченских боевиков. Необустроенный быт, грязные мужские тела, постоянная опасность. А здесь чисто, светло, просторно. Кормежка, горячая вода, прогулка на свежем воздухе. Телевизор можно посмотреть.
Контингент в общей камере особый: каждая вторая сиделица – наркоманка в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Девочки, как правило, без комплексов – прошли и Крым, и Рым. Но масть в камере держала рыжая баба лет сорока. Она занимала весь угол у окна. Там у нее своя компания. Самые крутые девки. К ним же после облома примкнула и «свиноматка». Было видно, что жаловали ее не особо. Но использовали ее в качестве грубой физической силы – как в случае с Лией.
Лию не трогали. Но она ощущала угрозу, исходящую со стороны блатного угла. Она спиной чувствовала, что против нее готовится какая-то пакость...
Это случилось на следующий день, во время часовой прогулки. Их было трое. Та самая свиноматка и еще две дебелые, ширококостные кобылы.
Они оттеснили ее в угол зарешеченного дворика. И вокруг них тут же образовалась толпа. Лию собирались бить. А со стороны это должно было выглядеть веселой, забавной игрой.
Видно, не думали девочки, что она сама неплохой организатор увлекательных игр.
– Ну все, курва, звиздец тебе! – зарычала на нее свиноматка.
Она явно жаждала взять реванш. Но при этом не забывала о вчерашнем уроке. И локтями закрывала свое вымя. Дура, можно подумать, у нее больше нет болевых точек.
– Курва – это ты! – хищно зашипела Лия.
И словно бы невзначай наступила ей на ногу. Словно бы невзначай... Но удар вышел сильным, резким. И пришелся точно в болевую точку на ступне. Бабища снова завизжала, как недорезанная свинья.
Но оставались еще две другие бабы. И одна уже замахивается для удара. Кулак уже сжат... Видно, у нее есть опыт уличных драк. Обычные глупые бабы пытаются вцепиться в волосы, выцарапать глаза. А эта бьет кулаком.
