Леонид Словин - Война крыш
— В любое время. Только в тринадцать у меня будет врач. Он пробудет минут сорок…
— Понял.
Я поехал немедленно.
В лифте и на лестничной площадке неожиданностей не было.
Квартира Марины была опечатана сургучной печатью с бумажкой.
Я позвонил в дверь напротив.
— Пожалуйста…
Сердце екнуло.
Дверь уже открывали.
«Один… Два… Три запора! Порядок!» Милиция, будь она внутри, ограничилась бы минимумом задвижек.
— Серафима Александровна? Добрый день.
Полная пожилая женщина. Уложенные парикмахером
седые волосы. Маникюр. Аккуратный фартук поверх сарафана.
Генеральша!
— Здравствуйте, входите.
Квартира как и у Марины, но с явно выраженным уклоном в сторону Министерства обороны. Фотографии маршалов. Жуков, Сталин в форме генералиссимуса. Помпезные подарки коллективов ВПК: миниатюрные пушки, самолеты.
— Какая красота…
Я показал на игрушки.
— Нравится?
— Очень трогательно.
До моего прихода она сидела перед телевизором. Он и теперь продолжал беззвучно работать.
Генеральша оказалась ничуть не чопорной, какой я себе её представил. Генерал, видимо, женился на ней еще старлеем. Вспомнив Марину, помолчали… Еще вспомнили прошлую жизнь.
— Жили красиво. Надеялись. Ходили на премьеры. Парады. Что-то менялось каждый год. Главное, никто не думал: «Вот прежде, десять лет назад, все было лучше!»
— Наверное, вы правы…
Я уже давно дал себе слово быть вне политики.
— Садитесь… — Она показала на громоздкие кожаные кресла вокруг журнального столика. — Что-то все-таки стояло тогда за этим. Согласны? — Она села в кресло и продолжила скорее по инерции: — Тяжело вспоминать. Если бы тогда знали, что так будет, — разве бы так надо было жить?! Какие возможности были! А мы даже дачи себе не оставили. Вообще ничего…
Основания для такого доверия вскоре выяснились:
— Марина перед тем, как позвонить, сказала, что звонит надежному и хорошему юноше…
«Юноша бледный, со взором горящим…»
Что могло лечь в основу такого портрета: тяжелая грация, перебитый давно, искривленный нос, впалые щеки, сплошь металлическая белая верхняя челюсть российского уголовника…
Когда я был начальником розыска, это выглядело довольно экзотично.
— Насчет юноши — конечно, очень точно.
Тем не менее было приятно это услышать. Марина не играла двойной игры. Оказалось, мы относились друг к другу одинаково хорошо.
— Не будем её очень критиковать…
— Тем более после того, что случилось. У вас в доме ничего не говорят об этом? Может, кто-то что-то видел?
— В нашем доме ничего не узнать. Разве от милиции.
— С вами они не беседовали?
— И не будут! У них хватит помощников помоложе…
Она произнесла это весьма решительно.
— Я и не открою…
У нее сложились непростые отношения с участковым.
— Только с санкции прокурора! — Мысль её работала четко. — А если я еще расскажу о звонке Марины и о нашем разговоре, они меня вообще затаскают…
Все сильно упрощалось само собой.
— Теперь вы расскажите! Что вы об этом обо всем думаете?
Я собрался с мыслями.
— Поскольку Марина звонила именно от вас, я могу быть с вами откровенен…
— Надеюсь.
Я обрисовал ей финансовую деятельность Марины.
— А ваша роль?
— Наша фирма занимается помощью в возврате долгов. Несколько человек в Москве были ей должны крупные суммы. Вы что-нибудь знали? Ей, наверное, не раз приходилось звонить от вас…
— Марина боялась, что её телефон прослушивается… — Генеральша встала. — Как вы относитесь к чаю? Не возражаете?
— С удовольствием, спасибо.
— Я поставлю…
Душистый, крепкий чай был подан в фарфоровых фирменных чашках известного российского завода. За чаем мы продолжили разговор.
— Родители её разошлись. Воспитывал отчим. Не сколько лет до совершеннолетия она жила за границей. В Израиле. Потом вернулась в Россию, восстановила гражданство. Купила квартиру…
Все это я уже знал.
— Друзья — все больше нынешние новые русские. Но были и иностранцы. Я как-то видела иностранную машину, в которой к ней приезжали. С красными номерами. Посольская. Я думаю, израильтяне. Слишком хорошо говорили по-русски, без всякого акцента…
— Вы не помните, она упоминала имя Ян?
— Она звонила ему. Примерно два раза в месяц. Всегда днем. По международному. Счета она сама оплачивала…
— Что у них за дела, не слышали?
— Сама она говорила мало. Что-то записывала. Я думаю, это деловые отношения…
Она взглянула на меня. Ей хотелось спросить.
— Да?
— Кто же оплатит ваш труд?
Я объяснил:
— В договоре обусловлен процент, который идет фирме при возвращении долга.
— Деньги Марины пропадут?
— Есть одна беда…
Генеральша внимательно слушала.
— Подлинники расписок остались у Марины дома. Не думаю, что милиция займется выбиванием её долгов…
— Это так…
Она уже несколько минут что-то обдумывала.
— Наверное, я смогу вам помочь… — Она поднялась. — Марина что-то чувствовала. Она оставила вчера небольшой пакет. Вы частный детектив. Я отдам его вам. Под расписку. Думаю, милиция не будет на меня в обиде, если узнает…
Она вышла в соседнюю комнату и вернулась с пакетом.
Я сразу узнал рисунок: фирма — производительница пакетов презентовала свою продукцию на выставке «Безопасность» в Манеже, Марина наверняка получила его там.
— Я в свою очередь хочу тоже вас обрадовать…
Во внутренней инструкции фирмы мы с Петром предусмотрели пункт о небольших премиальных для людей, оказавших услуги в выполнении заказов. Процент, правда, был крайне мал.
— Но когда речь идет о сотнях тысяч долларов! Если все сложится хорошо, вас ждет довольно крупное вознаграждение…
Она откровенно обрадовалась.
Мы вскрыли пакет. Внутри оказались бумаги. Это были подлинники расписок.
«Господи! Да тут целый банк!»
— Пожалуйста… — Женщина передала мне бумагу и китайскую ручку с золотым пером, заправленную чернилами. — Мы перепишем, распишемся. И я спрячу…
— Обязательно…
О всех бумагах я знал от Марины.
Расписка Любки была написана округлым ученическим почерком…
«Левон…»
Сумма была тоже крупной.
«Яцен Владимир Ильич… С выплатой суммы полностью в Израиле…»
Огромная сумма в долларах…
«Не ею ли Марина подписала себе смертный приговор?..»
Направляясь к машине, я видел прохожих, шедших навстречу, а переходя на другую сторону проспекта, мельком оглядел тех, кто шел за мной.
Расклад был знакомый: пара пенсионеров, тетка с сумкой на колесах, лицо кавказской национальности.
Никто не привлек моего внимания.
Я снова оставил машину на расстоянии от дома, но уже в другом месте, не там, где вчера. Не проверяясь — для этого где-то сзади двигался Петр — двинулся пешком.
Главная опасность слежки за мной, конечно, была теперь, а не тогда, когда я ехал сюда.
За подъездом могли следить две полярные силы: менты и участники вчерашнего налета на квартиру. И тех и других интересовали связи Марины. Они наверняка должны были тут появиться.
Теоретически менты могли задержать меня прямо в квартире соседки… Но они никогда не стали бы это делать…
Сколько раз у меня самого как начальника розыска были подобные ситуации.
«Они наверняка дадут мне уйти. Затем их наружка вцепится в меня намертво. Слежку поведут квалифицированно. Зафиксируют адреса, связи, места встреч. А задержат только в конце пути. К этому времени уже будет установлена и моя личность…»
Это была не фантазия — прогноз глазами специалиста.
«При обыске у меня найдут расписки должников, ключ от подъезда. Никто не поверит, что Марина сама дала его…»
Бандиты будут действовать практически так же.
«Только в первом случае я рискую свободой, а во втором — жизнью…»
Следят ли за мной или нет, я должен был узнать уже очень скоро. Петр двигался где-то метрах в пятидесяти сзади меня по другой стороне.
«А вот и он!»
Петр окликнул меня по рации:
— По-моему, тебя ведут! Проверься!
— Понял.
Я прошел еще метров сто.
Небольшой супермаркет на углу выглядел привлекательно: цветные навесы над витринами, реклама…
«Похоже, этот…»
Молодой парень — в джинсовом костюме, в кроссовках…
Он нагнул голову, как будто что-то бормотал в воротник.
«Не исключено, что под курткой работает рация…»
Я побродил по супермаркету.
Когда я вышел, парень что-то рассматривал у газетного киоска на другой стороне проспекта. Контролировал переход. Если бы я двинулся дальше, он воспользовался бы туннелем — перебежал бы на мою сторону.
«Еще одна задачка на засыпку…»
