Леонид Словин - Война крыш
Любку менты задержали быстро. При входе на рынок. Главное: милиционер был знакомый. И с ним двое в штатском.
«Такие дела…»
А ведь, кажется, уже плачено-переплачено ментам.
— Вы чё, ребята? Опохмелить некому?
— Сейчас мы тебя опохмелим. Давай в машину.
Все было странно.
Повезли на Петровку. Долго манежили в коридоре.
В кабинет ввели только на минуту — начальник хотел посмотреть на нее, перед тем как послать оперативников к ней на обыск.
«Хорошо хоть начальники — мужики, а не бабы! Баба бы совсем заманала!»
Начальник сразу все увидел, оценил: ум и образование — грудь, белые ляжки…
— Откуда сама?
— Из Нальчика.
Женщина-следователь, правда, тоже появилась. С двумя другими.
«Понятые…»
Мужики отошли.
Следовательша ощупала её всю. Стащила бюстгальтер. Полезла в трусики.
Потом они ушли. Начальник обернулся.
— Марину знаешь? С Кутузовского…
— Ну, как знаю! — Стало ясно, откуда ветер дует. — Знакома вообще-то… А что?
Он обернулся к оперативникам:
— Езжайте с ней. Поговорим потом.
«Черт бы вас побрал!»
Настроение испортилось.
Оперативники до самого Теплого Стана разговаривали между собой, обсуждали начальство. На обыске интересовались в основном записями. Забрали все блокноты, записные книжки. Письма.
На Петровку вернулись часа через три.
Начальник достал из сейфа бумагу, показал ей,
Это была Маринина записка. Против имени «Любка» стояли цифры её последнего долга.
«Как они адрес-то узнали?»
Начальник поинтересовался:
— Давно знаете друг друга? Где познакомились?
— Случайно разговорились на рынке. Она попросила привезти дубленку для дочурки подруги…
— Далеко ездили?
— В основном в Турцию.
— С кем?
— Я их не знаю.
Контакт не возникал.
— Мужчины, женщины?
— Женщины.
— Еще куда ездили? С кем?
— В Японию.
— С кем?
Настойчивое «С кем?» открыло глаза. «Бандит — Король, отморозок этот!.. Они его ищут!» Сочетание «отморозок» и «Марина» могло быть только в одном варианте: «Он убил ее!» Она припомнила.
«Собственно, он и пообещал что-то вроде этого!» Начальник и сам уже открыл карты:
— Король Николай Алексеевич? Имя говорит вам что-нибудь? Коля. Помните?
— Секьюрити. Я его знаю. Он на оптовом рынке работал. В Тушино.
— Какие у вас отношения?
— Какие могут быть отношения? Только товарищеские.
— Спали вместе, что ли?
— Зачем?
— Что произошло между ним и Мариной, когда она приезжала к вам…
— А я не видела. Вроде он порвал мою расписку нечаянно. Мне пришлось поехать к Марине, написать новую.
— Король ездил с вами?
— Ездил. Но в квартиру не входил. Оставался в машине.
— Всё?
— Да.
— И вы не знаете, что с ним произошло?
— Он мне не говорил. Я не спрашивала…
— Как вы с ним связывались? Звонили?
— У меня и телефона его не было! Иногда вдруг подойдет на рынке — вот он! Объявился! А то неделями невидно!
— У него был ваш телефон?
— Я дала. Он попросил: «Вдруг кто из друзей чего захочет купить!» У меня полно кож — и Турция, и Таиланд!
— Короче, вы не знаете, где его искать…
— Нет…
Начальник с сожалением оглядел её всю сразу по диагонали — от груди до задницы, захватив крутые белые ляжки с полными коленками…
— Что ж! Сейчас я тебя, б…. упеку в камеру… Там ты у меня все вспомнишь…
Сведения о Любке попали в распоряжение МУРа неожиданно. Доброжелатель, пожелавший остаться неизвестным, позвонил из автомата, сообщил паспортные данные и подробности.
К этому времени МУР уже располагал протоколом допроса главы фирмы по возврату долгов. Были известны установочные данные бандита, который пытался снять Любку с крючка, уничтожив её расписку Марине.
Неизвестный, таким образом, подтверждал все добытое по делу.
Несколько лучших муровских голов, собравшихся у заместителя начальника управления, попытались сообща дать ответ по поводу этого необычного шага, предпринятого неким весьма осведомленным анонимом.
Собственно, версий могло быть две: нас толкают на ложный путь; нам дают зацепку.
В первом случае все ясно.
Проверяя Любку и её бандита, следовало помнить, что ложную версию могли подкинуть именно в тот момент, когда менты, сами того не зная, вышли на настоящего убийцу.
Во втором случае — если через Любку и Короля они могли действительно выйти на раскрытие преступления — возникали многочисленные недоуменные вопросы:
— Зачем нам сдают преступника? Хотят нашими руками убрать киллера? Не боятся, что он вдруг запоет?! Даст показания на заказчика?!
— А если, сдавая киллера, они выигрывают время… Может, заказчик за это время слиняет?
— Или к этому времени хотят убрать и киллера, и заказчика…
Любку продержали в камере три дня.
Конечно, не одну.
В камеру подсадили Нинку — молодую девку, «прости-Господи».
Несмотря на возраст, Нинка уже объездила полмира, торгуя крепким здоровым телом, которое пока ничто не брало.
Работала по сопровождению и в массажных кабинетах за границей. Рисковала. Добиралась даже до Эмиратов. Несколько раз её ловили, высылали. Такие страны, как Германия, Бельгия, Турция, — где больше всего работы для проституток, — были для нее уже. закрыты.
Последний раз Нинке отказали во въездной визе в Венгрию.
— Хозяин наш сам был виноват. Меня с подружкой оформили в тургруппу как для лечения. Представляешь? Вся группа — пенсионеры, старики. И мы двое. Тут и на фото все уже видно. Естественно, что нас бортанули…
Нинка не падала духом.
Все трое суток по утрам в камере нагишом делала гимнастику.
Ментов называла только по именам. Они то и дело заглядывали в камеру. Девчонка была симпатичная — было что показать мужикам. Любку она сразу зауважала, узнав про её дело.
— Может, к себе возьмешь? Будем на пару торговать… Ты кожей, я — телом…
— А чё? Можно и наоборот. Иногда я — телом, а ты кожей. Из Анталии такие косухи идут, закачаешься…
— Я не против. Только сначала надо выйти…
Ей шили кражу бумажника у иностранца.
— Тысяча баксов! Да чтобы я из-за этого имидж себе испортила! На что мне тогда рассчитывать?!
Любка неожиданно для себя рассказала про Марину. Новая подруга внимательно выслушала. Схватила самую суть.
— Где-то могла проколоться. А мог и кто-то из тех, кто вошел в доверие… Ты друзей её знаешь?
— Да нет!.. Хотя!..
Любка вспомнила об их знакомстве на Тушинском вещевом рынке.
— Сначала он один подходил пару раз. Познакомился. Потом вместе подошли. Это он посоветовал взять у нее баксы в долг.
— Какой из себя-то?
— Серьезный мужик. И прикид нормальный. Был он с секьюрити. Похож на банкира. Короче, из этих. Я думаю, он мог знать о моей расписке. Между прочим, назвался её мужем…
— Назваться можно кем угодно!
— При Марине…
Ей удалось восстановить впечатление того дня.
— Кстати, с тех пор я больше его не видела ни разу. Свел меня с ней и исчез.
Любка рассказала еще о Короле и его наезде на Марину в Теплом Стане. В ее, Любкиной, квартире.
— Ментам я не стала об этом говорить…
Была она отнюдь не глупа — понимала, что сокамерница все обязательно сообщит кому следует. Заодно присовокупит о её простоте, наивности.
— Как ты его нашла, Короля?
— Это он меня. Не я.
— До знакомства с Мариной?
— Примерно в то же время.
— Они были знакомы?
— Он мог видеть ее, когда она приезжала за детской дубленкой. Он стоял в сторонке, потом спросил, кто это…
— А вообще, откуда он? Как вы сошлись?
— Тоже подошел на рынке. Сказал, что из Нальчика. Но там мы друг друга не знали. Он уехал оттуда еще пацаном. Короче, разговорились. В Турцию он со мной летал…
— Живешь с ним?
— Случалось.
— А где он сейчас, твой друг?
— Не знаю. Мне кажется, путешествует со своим боссом по свету. В начале зимы как-то разделся. Смотрю: загорелый! Только где плавки белое. «Ты где это?» — спрашиваю. «На Средиземном. В Кейсарии…» А где это, кого ни спрошу, никто не знает!
— Между Хайфой и Тель-Авивом. Израиль.
Гию взяли прямо со стройки на третий день после отъезда Борьки Балабана на курсы электросварщиков.
— Гия! — позвал бугор снизу.
Они работали наверху. Прямо под ними в переулке было кафе — несколько огромных зонтов над столиками, переползавшие, как червяки, люди. Одинаково черные головки, продетые сквозь рубашки.
Каждый раз, когда Гия подходил к краю, непонятная сила словно подталкивала его сделать еще шаг…
— Ты меня, что ли? — Он обернулся.
— Ну! Тут тебя спрашивают…
— Сейчас…
