Агата Кристи - Детективные романы и повести
— Я на днях видел, как одна девушка вырывала волосы у другой прямо с корнем, — сказал я.
— Где это вы такое видели?
— В одном кафе в Челси.
— Ах, Челси. Ну, там, наверное, всякое может случиться. Битники, и битлы, и разбитое поколение, и все такое. Я про них не пишу, боюсь перепутать названия. Уж лучше писать о том, что знаешь. Спокойнее. И все-таки пригласили бы меня разок в какой-нибудь бар в Челси, я бы там набралась новых впечатлений, — мечтательно сказала миссис Оливер.
— Когда прикажете. Может, сегодня?
— Нет, сегодня ничего не выйдет. Мне надо писать. Скажите, Марк, как по-вашему, можно убивать на расстоянии?
— Что значит на расстоянии? Нажать кнопку и послать смертоносный радиоактивный луч?
— Нет, я не о научной фантастике. Я о черной магии.
— Восковая фигурка — и булавку в сердце?
— Восковые фигурки теперь не в моде, — презрительно заметила миссис Оливер. — Но ведь случаются всякие странные вещи — в Африке, в Вест-Индии туземцы насылают друг на друга смерть, в общем, вы знаете, о чем я говорю.
Я ответил, что сейчас многое пытаются объяснить силой внушения.
Миссис Оливер негодующе фыркнула.
— Пусть кто-нибудь попробует мне внушить, будто я обречена сейчас же лечь и умереть — я им назло не умру.
Я рассмеялся.
— У нас в крови западный скепсис, который вырабатывался веками.
— А вы, значит, этому верите?
— Странные у вас мысли сегодня. Новый шедевр будет об убийстве силой внушения?
— О нет. Что-нибудь привычное, вроде мышьяка, мне больше подходит. Но ведь вы пришли не для того, чтобы разговаривать о моих книжках.
— По правде говоря — не для этого. Просто моя двоюродная сестра Роуда Деспард устраивает благотворительный праздник и…
— Ни за что! — отрезала миссис Оливер.
— Да ведь немного и требуется: сидеть в палатке и надписывать свои книги, по пять шиллингов за автограф.
— Ну, это бы еще ничего, — с сомнением произнесла миссис Оливер. — А мне не придется открывать праздник? Или говорить всякие глупости? И надевать шляпу?
Я заверил: ничего этого ей делать не придется.
— И всего-то займет у вас час или два, — уговаривал я. — А потом сразу начнется крикет, хотя нет, время года неподходящее. Ну, игры для детей, наверное. Или маскарад с призом за лучший костюм…
Миссис Оливер прервала меня, закричав.
— Конечно! Вот то, что надо! Мяч для крикета! Как хорошо, что вы пришли, Марк. Вы — замечательный. А теперь быстренько уходите. Прямо сейчас же!
Глава II
Миссис Джерати открыла дверь и грозно спросила:
— Ну, чего тебе нужно?
На пороге стоял мальчик — обыкновенный мальчишка, каких много. Он громко сопел, видно, у него был. насморк.
— Священник здесь живет?
— Тебе отец Горман нужен?
— Меня за ним послали, — отвечал паренек.
— А кому это он понадобился, и зачем?
— В доме двадцать три. На Бетналл-стрит. Там какая-то женщина помирает. Вот меня миссис Коппинз и послала. За католическим священником. Другие не годятся.
Миссис Джерати велела мальчику подождать, и через несколько минут появился старик-священник с маленьким кожаным саквояжем в руке.
— Я — отец Горман, — сказал он. — Бетналл-стрит? Это возле сортировочной станции?
— Ага. Совсем рядом.
Они зашагали по улице.
— Ты говоришь, миссис Коппинз? Так ее зовут?
— Она — хозяйка дома. Комнаты сдает. А помирает жиличка. Дэвис, что ли, ее фамилия.
— Дэвис? Нет, не припомню.
— Да она из ваших будет. Кот-личка. Пастора, говорит, мне не зовите.
Священник кивнул. Они быстро дошли до Бетналл-стрит. Мальчик показал высокий мрачный дом в ряду таких же высоких и мрачных домов.
— Вот он.
— А ты не пойдешь со мной?
— Да я не здесь живу. Просто миссис Коппинз дала мне шиллинг, чтоб я за вами сбегал.
— Понятно. Как тебя зовут?
— Майк Поттер.
— Спасибо, Майк.
— Пожалуйста, — ответил Майк и пошел прочь от дома.
Дверь дома № 23 отворилась, и миссис Коппинз, высокая краснощекая женщина, пригласила священника войти.
— Пожалуйста, пожалуйста. Она совсем плоха. Ее бы надо в больницу, я уж звонила, звонила, да разве они когда приедут вовремя. У моей сестры муж ногу сломал, так шесть часов ждал, пока приехали. А еще здравоохранение называется. Денежки берут, а когда понадобится — ищи-свищи их.
Она вела священника вверх по узким ступенькам.
— Что с ней?
— Да гриппом болеет. И вроде ей уже лучше было. Рано вышла. В общем, приходит она вчера вечером — краше в гроб кладут. Легла. Есть ничего не стала. Доктора, говорит, не нужно. А нынче утром гляжу — ее лихорадка бьет. На легкие перекинулось.
— Воспаление легких?
Миссис Коппинз кивнула. Она открыла дверь, пропустила отца Гормана в комнату и, сказав: «Вот к вам священник пришел. Уж теперь-то все будет хорошо», — удалилась.
Отец Горман подошел к больной. В комнате, обставленной старомодной мебелью, было чисто прибрано. Женщина в кровати возле окна с трудом повернула голову. Священник увидел с первого взгляда, что она тяжело больна.
— Вы пришли… Времени осталось мало, — она говорила с трудом, задыхаясь. — Злодейство… Такое злодейство… Мне нужно… Я не могу так умереть… Исповедаться в моем… тяжком грехе…
Полузакрытые глаза блуждали.
С губ срывались какие-то еле слышные слова.
Отец Горман подошел совсем близко, умирающая женщина заговорила снова.
— Положить конец… Остановить их… Обещайте…
Священник сказал успокаивающе:
— Я непременно сделаю, что нужно. Положитесь на меня…
Через минуту приехали одновременно доктор и карета скорой помощи. Миссис Коппинз встретила их с мрачным торжеством:
— Как всегда опоздали! — возвестила она. — Больная умерла.
Отец Горман возвращался домой. Вечерело. Опускался туман, становился все гуще и гуще. Священник озабоченно хмурился. Невероятная, небывалая история… В какой-то мере, может быть, порождение лихорадочного бреда. Есть в ней и правда, бесспорно, но что правда, а что вымысел? Тем не менее нужно записать имена, пока они еще свежи у него в памяти. Он зашел в маленькое кафе, сел за столик и заказал чашку кофе. Пошарил в карманах. Ох, уж эта миссис Джерати — ведь просил же ее зашить карман. Не зашила, конечно. Записная книжка, карандаш и мелочь провалились в подкладку. Он с трудом выудил несколько монеток и карандаш, а достать записную книжку не удалось. Принесли кофе, и он попросил листок бумаги.
— Подойдет?
Ему предложили рваный бумажный пакет. Отец Горман кивнул. Он начал писать имена, главное — не забыть имена. Имена у него обычно так быстро улетучиваются из памяти.
Дверь кафе отворилась, вошли трое молодых людей и с грохотом уселись за столик.
Отец Горман кончил писать. Он сложил бумажку и уже хотел опустить ее в карман, как вдруг вспомнил про рваную подкладку. И тогда он сделал то, что ему приходилось делать частенько, — положил записку в башмак.
Вошел какой-то человек и тихо сел за столик в углу. Отец Горман отпил из вежливости немного жидкого кофе, попросил счет и расплатился. Затем он встал из-за стола и покинул кафе.
Посетитель, который сидел в углу, вдруг взглянул на часы, словно вспомнив, что перепутал время, поднялся и поспешно вышел.
Туман сгущался. Отец Горман ускорил шаг. Он очень хорошо знал свой район и пошел напрямик по узенькой улочке вдоль железнодорожных путей. Может, он и слышал позади себя чьи-то шаги, но не придал им никакого значения. Мало ли кто идет по улице?
Его оглушил неожиданный тяжелый удар по голове. Отец Горман пошатнулся и упал…
Доктор Корриган вошел в кабинет инспектора полиции Лежена и сообщил ему:
— Я разобрался с вашим падре.
— Какие результаты?
— Медицинские термины мы прибережем для следователя. Убит ударом тяжелого предмета по голове. Погиб, вероятно, после первого же удара, но убийца добавил еще для верности. Мерзкая история.
— Да, — ответил Лежен.
Это был коренастый человек, темноволосый, с серыми глазами. На первый взгляд он казался очень спокойным, но иногда выразительная жестикуляция выдавала его происхождение — предки Лежена были фран-цузкие гугеноты.
Он сказал задумчиво:
— Убийство с ограблением.
— А разве его ограбили?
— Похоже на то. Карманы были вывернуты, подкладка сутаны вся изорвана.
— На что они могли рассчитывать? — удивился Корриган. — Большинство этих приходских священников бедны, как церковные крысы. Размозжил ему голову для верности, — рассуждал Лежен вслух. — Интересно, зачем это им было нужно.
— Два возможных ответа, — сказал Корриган.—
Один, что действовал молодой убийца, который совершает преступления просто во имя жестокости — их немало, к сожалению.
