Владимир Колычев - Дорога дальняя, казенный дом
Артур не имел никакого права командовать Вадимом. Он даже не ефрейтор, он обычный рядовой солдат… Но попробуй ему это объясни!..
Вадим объяснять ничего не стал. Быстро соскочил с койки, влез в камуфляж, впрыгнул в сапоги, застегнул ремень.
— Нормально… — удовлетворенно кивнул Стыкин. И тут же скомандовал:
— Вспышка справа!
Вадим рухнул на пол — ногами в сторону, откуда прогремел гипотетический взрыв. Руки за голову, все как положено…
— А теперь по-пластунски, вперед!.. Задницу ниже! Давай, давай!.. Это тебе вместо марш-броска, придурок!
Вадим под койками, на потеху «дедам» и таким же салагам, как и он сам, прополз на брюхе по периметру спального помещения. Но Стыкину этого было мало.
— Пошел! Пошел!..
Пришлось Вадиму совершить и второй круг. Но терпение его лопнуло, когда Стыкин заставил его идти на третий.
— С меня хватит! — поднимаясь во весь рост, заявил он.
— Это кто так решил? — угрожающе сощурился Артур.
— Президент… Когда устав утверждал… По уставу мне спать положено…
— Тебе, козел, положено, как я тебя положил… На брюхо, мурло! Живо!
— Нет, — упрямо мотнул головой Вадим.
— Ладно… Тогда умываться и спать… Умываться, я сказал!
Стыкин загнал его в умывальник, подсечкой сбил с ног — уложил на спину и коленкой надавил на грудь. Самое обидное, что Вадим не мог справиться с этим ублюдком. Пытался сопротивляться, но тщетно. По сравнению с ним Стыкин был настоящим громилой. Да и в рукопашном бою не чета ему… И обидно, и больно.
— Раздавлю, морда! — усиливая нажим, прохрипел Стыкин.
Вадим не мог ничего с ним сделать. Но и о пощаде он не молил. Смотрел на своего мучителя в упор, с ненавистью. Что, впрочем, совершенно Стыкина не смущало.
В конце концов распоясавшийся «дед» отпустил его. Заставил проползти еще один круг по периметру казармы, на этом и успокоился.
А недели через две все повторилось. Но в более унизительном варианте. Вадиму пришлось ползать под кроватями в полной боевой выкладке. И до полного изнеможения… В этот раз возмущаться он не стал. Потому что у него еще не было возможности справиться со Стыкиным в рукопашном бою. Он молча снес все издевательства. В надежде, что со временем он достигнет того уровня, когда сможет дать сдачи зарвавшемуся «деду». Не зря же он выбивался из сил на занятиях по рукопашному бою…
Рано или поздно он набьет морду Стыкину. И плевать, что после этого ему придется иметь дело с «дедушками» всей роты. Плевать, что после этого его изобьют до полусмерти… Лишь бы Стыкину воздалось по заслугам, а там хоть на эшафот…
3
Максим, как всегда, был нежен и мил. И это несмотря на то, что часы показывали половину шестого утра. Нормальные люди еще спят, а его черти на службу понесли.
— Мне уже пора, родная…
Он склонился над ней, покрыл лицо ласковыми поцелуями…
Максим хороший. Добрый, заботливый… Анжела искренне хотела полюбить его. По-настоящему полюбить, так, чтобы жгло изнутри и распирало от счастья. Так, как это было с Вадимом… Она хотела любить Максима, и даже любила его, но совсем не так, как Вадима. Стерпелось — слюбилось, вот и весь сказ…
— Я тоже встаю…
Время раннее — спать хочется, спасу нет. Но Анжела не могла позволить себе роскошь валяться в постели, когда муж уже на ногах. Может, и нет безумной к нему любви, но супружеский долг — дело святое.
— Не надо, я сам…
Максим попытался ее остановить, но Анжела его не слушала. Поднялась с постели, просыпаясь на ходу, прошла на крохотную кухню, достала из старенького холодильника пару яиц, поставила на плиту сковородку…
И только после того, как Максим ушел, она отправилась в спальню, которая по совместительству была и гостиной. Однокомнатная у них квартира, типичная «хрущевка». Ни ремонта, ни мебели приличной… Но Анжела и не думала жаловаться. Квартира хоть и служебная, но принадлежит она Максиму на законном основании. И никто их отсюда не выгонит, во всяком случае, пока он служит… А он и не собирается увольняться, поскольку даже не мыслит себя гражданским человеком. Ему на роду написано быть военным, и он даже не пытается бросить вызов судьбе. Да и сама Анжела как будто смирилась с тем, что стала женой Максима, а не Вадима. Смирилась, но иногда душа сжималась от тоски…
Анжела легла в постель, но заснуть не получалось. Ребенок не давал покоя. Тесно ему в животе, на волю рвется. Девять месяцев уже почти, скоро рожать…
— Спокойно, мой хорошенький. Спокойно, мой любименький!.. Баю-баюшки-баю…
Ласково приговаривая, она нежно поглаживала живот. Малыш и в самом деле стал успокаиваться, и она в конце концов заснула.
Спала она недолго. В половине девятого проснулась снова. Убралась в квартире, себя привела в порядок. И отправилась в женскую консультацию на прием.
Февраль месяц. Холодина жуткая. У природы, как известно, нет плохой погоды. Но это если есть возможность одеваться по этой самой погоде. Ей бы сейчас шубу. А у нее есть только старая, если не сказать, жалкая, синтетическая дубленка китайского ширпотреба. Есть еще кроликовый полушубок, но в него с животом уже не влезешь. А в дубленке холодно… Ничего, бывает и хуже.
В кабинете врача было тепло. Центральное отопление плюс масляный радиатор. Но от самой врачихи исходил холод. На Анжелу глянула, как на какую-то безответную сиротку. Кивком показала на кресло.
Но только Анжела на него взгромоздилась, как у врачихи зазвонил телефон.
— Да… Ну, конечно, конечно! Прямо сейчас!
Она уже излучала тепло и восторг, но направленные отнюдь не в сторону Анжелы. Ей она велела вернуться в исходное положение и на время покинуть кабинет.
— И дубленку свою заберите! — потребовала врач.
— Да, но в коридоре тепло…
Анжела могла бы обойтись и без верхней одежды. Но, видимо, врач считала, что ее дерюжка могла испортить внешний вид кабинета. Вернее, уже портила…
Она потянулась за дубленкой, когда в кабинете появилась долгожданная гостья. Молодая, эффектно-красивая, вся из себя. В роскошной песцовой шубе… И это была Олимпия, красавица-разлучница… Похоже, она тоже в положении, хотя сразу и не скажешь…
Анжела хотела незаметно проскочить мимо нее, но та увидела ее, узнала.
— А-а, старая знакомая! — расплылась она в улыбке. — Чего ты от меня шарахаешься? Я же не чумная!
— По мне так чумная! — горько усмехнулась Анжела и вышла-таки за дверь.
Олимпия вышла из кабинета не раньше чем через час, хотя обычно на осмотр и консультацию уходит не больше пятнадцати минут. Но ведь она была не обычной пациенткой…
Железнорудск — далеко не деревня, и не все здесь на виду. Но Анжела сохранила добрые отношения с матерью Вадима. Антонина Михайловна и рассказала ей, что Олимпия бросила Вадима в угоду господину Алтынову. Пригрел отец сына — сначала поднял, а затем унизил. Да так унизил, что парень с горя в армию подался… Анжела даже знала адрес части, где служил Вадим. Антонина Михайловна даже уговаривала ее написать ему письмо, хотя бы пару строк черкнуть. Но у нее рука не поднималась. Любила она Вадима… Но, увы, она уже не принадлежала себе… А ведь, возможно, он ждал весточки от нее. Возможно, он очень хотел, чтобы она снова была с ним… Но, увы, она мужняя жена и ждет ребенка. Неважно от кого, главное, с кем…
Олимпия прошла мимо нее — величава словно пава. Даже не глянула в ее сторону…
Анжела выходила из больницы, когда снова увидела Олимпию. Она сидела в вестибюле возле регистратуры. Увидела ее, поднялась. Все такая же величавая, но на губах достаточно теплая улыбка. И взгляд совсем не колючий.
— Ну как там? — спросила она и кивком показала на живот.
— Все в порядке, — выдавила Анжела.
Ей вовсе не хотелось разговаривать с этой сучкой. Но и грубить она не стала. Не то настроение…
— У меня тоже все в норме… У тебя уже почти девять?
— Сама догадалась или как?
Живот у Анжелы большой, спору нет, но она видела женщину с таким же, как у нее, животом, но не на девятом, а всего лишь на шестом месяце беременности. Так что по объему живота срок не угадаешь, разве что примерный…
— Или как, — улыбнулась Олимпия.
Она могла узнать о сроках у врача. Похоже, что именно у нее и узнала.
— А тебе не все равно, какой срок?
— Да было бы все равно, если бы не одна маленькая деталь… Девять месяцев назад ты своего мужа не знала… Но это я так, к слову…
— Да нет, если уж начала, то говори… И вообще, откуда тебе про моего мужа известно…
— Но ты же знаешь про меня. У Антонины Михайловны выспрашивала… И я хочу про тебя знать… Ребенок-то от Вадима, правда?
— Не твое дело! — нахохлилась Анжела.
— Ну как это не мое… С Вадимом официально мы еще не разведены… Ты сейчас домой?..
