Ирина Уланова - Моё чужое имя
И прошмыгнула в комнату. А мне ничего не оставалось делать, кроме как пить предложенную минералку. Кроме минералки в холодильнике хранились ветчина, сыр, копченая рыба, полуфабрикаты — причем все в упаковках и даже порезанное тонкими ломтиками. Для ленивых. Примерно то же самое, возможно из того же супермаркета хранилось у меня в холодильнике гостиничного номера. Как оказалось минутой позже, и сама Танина квартира тоже чем-то напоминала гостиничный номер: такая же обезличенно-холодная. Для уюта здесь были расставлены разве что пара кактусов, которые никто никогда не поливал, да забавные часы в виде пчелки, куплены были явно не хозяйкой. Ни единой личной вещи, небрежно оставленной Таней, словно она каждую минуту была готова к тому, чтобы эту квартиру покинуть. В таких квартирах не живут — здесь пережидают.
Не успел я осмотреться, как сама Таня уже выпорхнула из боковой двери — переодетая в джинсы и белую блузку и с тянущимся за ней шлейфом ванильных духов, явно нанесенных только что. Пока я раздумывал, прыснулась ли она просто так, по привычке, или персонально для меня, Таня подхватила все те же газеты и уже излагала план действий:
— Здесь номера газет, которые были в киосках в день приезда Севухина. Готова спорить, что, по крайней мере, по одному из них звонил твой клиент. Сейчас мы эти объявления просматриваем и выбираем все, которые подходят нам по критериям.
— А какие у нас критерии?
— Представь, что ты в незнакомом городе и пытаешься залечь на дно — какую квартиру ты бы выбрал?
Я напряг фантазию и попытался представить подобную ситуацию. Получалось плохо. Таня не выдержала и начала объяснять сама:
— Чтобы была подальше от центра, в тихом районе, не коммуналка и, желательно, с телефоном.
Я вдумчиво кивнул.
— Ладно, допустим, выбрали мы все подходящие объявления, — окинул я взглядом Танину кипу, — а дальше что?
— А дальше мы звоним по всем выбранным телефонам и, в конце концов, выходим на Севухина!
Таня выделила мне половину газет и маркер и, видно, что — то на моем лице прочитала, потому что тут же добавила:
— Понимаю, занятие дотошное и трудоемкое, но не все же только бабки с клиентов стричь — поработай хоть немного для разнообразия! Если получится, то с тебя ужин в ресторане.
Сперва мне казалось, что всех объявлений нам не осилить ни за что, я даже по-другому посмотрел на Старогорск — не такой уж вшивый городишко, если в нем столько сдаваемых квартир. Но, перебрав примерно треть всего объема, мы обнаружили, что в разных газетах часто одни и те же объявления дублируются. В общем, не так страшен черт, как его рисуют. Работа шла быстро и легко: мы шутили, переговаривались, упражнялись в остроумии по поводу некоторых объявлений. Когда затекли кости от сидения в креслах, сползли на ковер, потом разложили диван, чтобы было удобнее. Читать объявления, разумеется — общались мы вполне целомудренно.
Часа через полтора с газетами было покончено, а объявлений, выделенных в кружок, оказалось не так уж и много на первый взгляд.
— Сколько получилось? — заглянул я в Танины записи.
Она начала было считать кружки, но почти сразу досадливо бросила маркер:
— Дофига! — потягиваясь, заключила она. — Пойдем кофе пить. Я тебя таким кофе напою — такой ты больше нигде здесь не найдешь…
— Один мой знакомый говорит, что если я и умею что — то делать хорошо, так это варить кофе… — улыбалась Таня, подмешивая и подливая что-то в турку. — Хотя знаешь, самый вкусный на свете кофе варил мой отец, я такой нигде не пробовала, ни в одной кофейне. Но мне до него, конечно, далеко…
Она резко замолчала и, вероятно, снова задумалась. Я поторопился поддержать разговор:
— Тань, я вот совершенно не пойму — ты же вроде юрист, в Москве на неплохой должности была, почему ты сейчас вдруг в библиотеке?
— Это временно, — заверила Таня, а я подумал, что где — то это уже слышал, — Дарья Сергеевна… в общем, она почти родственница мне. Кстати, это она эту злополучную квартирку мне подыскала. Ну, а так как первое время я в этом городе с ума сходила от скуки, она мне предложила одну сотрудницу подменить — та сейчас на больничном.
— А в Москву вернешься, чем будешь заниматься? Опять в «Оникс» устроишься?
— Не знаю. Вряд ли, — между бровей залегла морщинка, но тут же разгладилась, и изумрудные глаза смотрели уже лукаво: — А может, я в адвокаты подамся. Связи у меня кое — какие есть…
— Одних связей мало. Лучше быть хорошим библиотекарем, чем плохим адвокатом.
Она сделала попытку рассмеяться:
— А ты уверен, что из меня получился бы плохой адвокат?
— Ну… видишь ли, там психология нужна особая и мировоззрение.
— Примерно, как у тебя? — уточнила Таня явно с издевкой.
— Примерно, как у меня, — серьезно подтвердил я. — Мало для этой профессии иметь светлую голову. К примеру, если бы ты решилась сунуться в адвокаты, то — зуб даю — за тобой сразу закрепился бы имидж беспредельщицы.
— Это почему еще?
— Ты идеалистка. Все пытаешься правду отыскать, не задумываясь, что это, в общем — то, никому не нужно, а иногда даже всем мешает. Опера Федина несправедливо обвинили — ты до потери сознания будешь доказывать, что он не виноват. Плохую версию тому же Федину подкинула, и тебе уже неспокойно — ты готова к черту на кулички тащиться ради реабилитации. Про Ваганова услышала, что он «ах, боже мой, защищает несчастных оперов» — и все, он уже не «козел», а «хороший следователь». Продолжать?.. А теперь представь, что дело моего клиента Рыкова ведет любезный твоему сердцу Ваганов, а в роли его правозащитника по — прежнему выступаю я. И вот к тебе, простой девушке Тане, попадает информация, что Рыков сам грохнул этого своего партнера. Ну, допустим?
Таня кивнула.
— А теперь честно скажи, что ты с этой информацией будешь делать?
Она хмыкнула и отвела взгляд:
— Вопрос с подвохом, да? Ну, к Ваганову я бы не пошла — он бы мне все нервы вытрепал, а оперу Федину я бы, наверное, информацию слила. Несмотря на мое к тебе отношение.
Эта фраза про ее ко мне отношение мне, конечно, понравилось.
Торопливо Таня добавила:
— Но это, если бы я была простой девушкой Таней, а если бы я была адвокатом Рыкова, то никому бы я этого не сливала.
— Хорошо, с Рыковым понятно. А если бы твоим клиентом был маньяк — педофил, ты бы тоже усердно подыскивала смягчающие обстоятельства? Сомневаюсь.
— А ты бы подыскивал?!
— Не обо мне речь…
— Почему не о тебе! — перебила меня Таня. — Ты мне лекции читаешь, а сам с тем же Вагановым — следователем — вполне задушевно общаешься и водку пьешь! Плюс ты бывший следак — вообще загадка, как тебя в адвокатуру взяли с таким-то прошлым…
Я усмехнулся: чем-то мои слова Танюшу очень задели — но сама же виновата. Пусть не рассуждает о том, чего не понимает:
— Танюш, понимаешь, в силу своей профессии я не могу совсем исключить работников полиции, Следственного комитета и других правоохранительных органов из круга своего общения. Кое-что они действительно делают оперативно и профессионально. Но если полиция и оказывает моей конторе услуги, то не безвозмездно, разумеется. Ваганов мне приятель, конечно, но… мухи отдельно — котлеты отдельно. И от моего общения с Вагановым ни один мой клиент еще не пострадал. А я тебе говорю о типе отношений, когда человек пришел к адвокату со своей проблемой — доверился, рассказал, а адвокат его отшил. И при случае выложил полный расклад на него знакомому менту. Понимаешь, есть такое понятие — адвокатская этика…
— Да плевать я хотела на такую этику! — перебила меня Таня. — Если к тебе придет человек… со своей проблемой, — передразнила она меня, — но ты точно знаешь, что этот человек — вор, бандит, насильник — преступник, одним словом! Ты что же будешь доказывать, что он белый и пушистый?! Будешь пакостить ребятам, с которыми сам же и работал когда-то?
— Ну, знаешь… потому это и называется состязательностью сторон. Человек, идущий работать в адвокатуру, должен понимать, что защищать придется не только добропорядочных граждан, попавших под произвол полиции — их, ясное дело, защищать легче. В том числе и с моральной точки зрения. Защищать придется и тех самых воров, и бандитов, и насильников — должен же их кто-то защищать! А если ты этого не понимаешь, то извини, но в адвокатуре тебе не место. Что и требовалось доказать. У тебя кофе сейчас убежит.
От этой идиотской дискуссии у меня даже в горле пересохло… Таня несколько секунд сидела напротив и, казалось, про кофе не расслышала: изумрудные глаза лихорадочно блестели, щеки раскраснелись от волнения. Похоже, она очень хотела что — нибудь ответить, но так и не могла придумать что. А оказывается, когда волнуется, она чудо как хороша.
Потом она встала, выключила плиту и начала молча разливать напиток по чашкам.
![Ирина Сыромятникова - Город, которого нет [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
