Владимир Колычев - Блатные псы
Ожогин положил трубку на место, быстро набрал в легкие воздух и медленно выдохнул, пытаясь снять волнение. Возбудился он, поэтому и наговорил следователю. Может, и не лишнего наговорил, но много. Для него много. Он обычно многословием не страдал…
– Скользкий жук он, этот Гапонов, отвертеться хотел. Поздно ему… Скажи, Гриша, как его назвать после этого?
– Юра, я тебя понял… – усмехнулся Кустарев.
Ожогин посмотрел на часы. Половина седьмого вечера, действительно, уже поздно. Если Одинцова выпустят, то завтра, не раньше. Но ведь выпустят. И вину с него снимут, и выпустят…
На столе зазвонил телефон, Ожогин глянул на дисплей и улыбнулся, выражая приятное удивление.
– Здравия желаю, Максим Львович! А я как раз думаю, как бы тебе позвонить. Важная информация – это хорошо. Сколков раскололся? Семен Нестроев? Ну, так и Маков про него говорил… Ну да, фамилию не говорил… И адрес тоже… Зачем записывать? У нас этот Нестроев… Кустарев на него вышел. Через Каштанову… Нет, еще не допрашивали. Пока только дружка допросили. Ивана Дмитриевича Гаврилина. Он сейчас «чистосердечное» пишет. Как ствол к тебе в машину подкладывал, пишет… – Ожогин торжествующе подмигнул Грише. – Ствол ему Нестроев дал, он же и машину открыл. Я уже Гапонову позвонил, ну, чтобы тебя выпускал. Да, сказал, что едет, ждем… Ну, может, и Свиблов с ним будет. Нет, не отдам, это наша добыча. Да, конечно, я все понимаю. Сам дежурным по изолятору пойду. Понятно, понятно. Да, все меры примем. Да не за что, Львович, одно дело делаем… – Ожогин положил трубку и озадаченно посмотрел на Гришу: – Пути Господни неисповедимы. Но ведут к одной цели. Если эта цель праведная… Одинцов тоже на Нестроева вышел.
– А мы Нестроева взяли.
– Осталось только его расколоть. Но и этого мало. Помнишь, что с Гударевым было? То-то же… Будем превращать наш ИВС в изолятор усиленной охраны.
Гриша все понимал. Семен Нестроев – прямой путь к господину Никиткину. Фраер на все пойдет, чтобы закрыть ему рот. А возможности у него для этого есть.
Удар по этим возможностям нанесен серьезный – группа Сколкова выведена из игры, команда Нестроева обезглавлена. И все же Никиткин очень опасен…
Глава 19
Худой, неказистый, среднего роста, маленькие крысиные глазки… Глядя на Нестроева, трудно было поверить, что Никиткин рискнул сделать на него главную ставку в своей войне против Лукомора. Но тем не менее все так и было. Более того, в этом не хотелось сомневаться.
– Фамилия? – Ожогин всем своим видом давал понять, что никуда не торопится.
И Гриша никуда не спешил. Диван у них в кабинете мягкий, удобный, и он удачно на нем разместился. Рана ничуть не беспокоит, и слабость не одолевает.
– Нестроев Семен Денисович.
Ожогин без спешки вывел в протоколе имя, фамилию, отчество. Спросил год рождения, получил ответ, сделал запись.
– Адрес?
– Улица Железнодорожная, дом восемьдесят семь.
– А что вы делали на улице Профсоюзной? – глядя на кончик авторучки, сухо спросил Ожогин.
– У друга гостил.
– Вы у него жили?
– А это не одно и то же?
– Ну, если вы приехали в гости надолго, то в принципе одно и то же… Или вы к Ивану Дмитриевичу пришли? Без машины вы у него гостили, машину дома оставили, на улице Железнодорожная. Или я не прав?
– Да, свою машину я оставил дома.
– И беспорядок вы в доме оставили.
– Беспорядок? – нахмурился Нестроев.
– Дома у вас все вверх-дном. Участковый говорит, что кто-то рылся в ваших вещах, что-то искал…
– А кто позволил участковому входить ко мне в дом? У него было постановление?
– Мы уже работаем над этим. Ваш подельник написал чистосердечное признание, судья подпишет постановление на ваш арест, ну и постановление на обыск, само собой… А участковый к вам в дом не ломился, там и калитка была открыта, и дверь… Давно вы дружите с Гаврилиным?
– Ну, дружим… А что? – растерянно спросил Нестроев.
– Никиткин знает о ваших отношениях?
– Никиткин? – Голос у задержанного заметно дрогнул. – А кто это?
– Не знаете?
– Не знаю.
– А где вы сейчас работаете?
– Я не работаю.
– А где числитесь?
– Нигде. Насколько я знаю, за тунеядство сейчас не привлекают.
– А вы тунеядец?
– В хорошем смысле этого слова.
Ожогин скривил губы в ехидной усмешке. У этого слова не может быть хорошего смысла, хотел сказать он, но сказал другое:
– Я думаю, Никиткин вас искал не потому, что вы тунеядец.
– Я не знаю никакого Никиткина.
– Зато он хорошо знает вас. Вы помогли ему подставить господина Елецкого. Затем вы подставили майора Одинцова. Это не предположения, это факты, у которых имеется полное обоснование. Вы, гражданин Нестроев, стояли за убийством Туманова и Еремеева. Затем вы убили Мишу Веселого. Также вы хотели расправиться с гражданином Татариновым, но вам не повезло, вы не смогли его взять. И тогда в дело включилась группа Сколкова. Сколков сейчас в следственном изоляторе, там он попал в очень неприятную для себя ситуацию. Он назвал вашу фамилию, назвал ваш адрес… И еще у нас имеются показания гражданина Гаврилина… Этого вполне достаточно, чтобы упрятать вас за решетку до конца ваших дней. Если, конечно, у вас вообще есть право на жизнь… Никиткин уже знает, что вы «засветились», Нестроев, и уже принял меры, вас ищут. И у Гаврилина вы не просто гостите, вы у него прячетесь…
– Я не знаю, кто такой Никиткин, – покачал головой Нестроев.
– И в школе вы с Никиткиным не учились?
– В школе?! Да, был у нас Леня Никиткин… Так это вы о нем? – фальшиво удивился задержанный.
– О нем.
– Ну, тогда знаю. А почему я должен от него прятаться?
– Потому что Лукомора «заказал» он. Вам «заказал». Он «заказал», вы исполнили.
– Не понимаю, о чем вы.
– И Лукомора не знаете?
– Ну, слышал. Личность довольно-таки известная…
– Гражданин Гаврилин дал показания, что вы заставили его подложить пистолет в машину к майору Одинцову.
– Ну, не заставил…
– Но машину майора Одинцова вы вскрывали? – оживился Ожогин.
– Да, было такое.
– И пистолет вы Гаврилину дали?
– Да, и такое было.
– Из этого пистолета убили Прошника и Волхова.
– Да, я знаю…
– Кто убил?
– Не знаю.
– Откуда у вас взялся этот пистолет?
– Я его нашел. Я приехал к Прошнику домой, хотел с ним поговорить, смотрю, а он мертвый. И пистолет в комнате лежал… Я все понял и забрал пистолет.
– Зачем?
– Хотел, чтобы восторжествовала справедливость. Я видел человека, который убил Сергея и Пашу, видел, как он садился в машину. Я навел справки, узнал, кто это такой, и вернул ему пистолет…
– Это был майор Одинцов? – сквозь зубы спросил Ожогин.
– Да, это был майор Одинцов.
– Но пистолет ему в машину подложили вы?
– Пистолет подложил Гаврилин, но я ему в этом помог.
– Этого вы не отрицаете?
– Нет, не отрицаю… Хотя должен отрицать… Я не хочу, чтобы майор Одинцов вышел на свободу.
– Почему? Потому что этого не хочет Никиткин?
– Я не имею никаких дел с Леней Никиткиным, и не надо его ко мне привязывать…
– А я его к вам привязываю?
– У меня складывается такое мнение.
– Это мнение вам диктует ваша вина. Вы знаете, кто «заказал» вам Одинцова, но пытаетесь это скрыть. Зря. У нас есть факты, и вы никуда от нас не денетесь.
– Какие факты? – Нестроев пытливо посмотрел на Ожогина. Страшно ему, и он хотел знать пределы, до которых может раскрываться.
– Вы знаете Сколкова? – спросил Ожогин.
– Марка?
– Да, Марка.
– Знаю.
– Вы ставили ему задачу вывести Татарина из игры?
– Какого Татарина?
– Гражданина Татаринова Алексея Викторовича.
– Понятия не имею, кто это такой.
– Сколков знает, кто это такой. Он за Татариновым приходил, ему ставилась такая задача. Вами, Семен Денисович, ставилась.
– Это он так сказал?
– Да, он.
– Значит, он соврал. Назвал первое имя, которое пришло ему на ум. Первое знакомое имя…
– Первое знакомое?
– Ну, что на ум пришло, то и назвал.
– Странно как-то получается. Татаринов работал на Никиткина, Сколков работал на Никиткина. Против Лукомора работал. А вы работали против Одинцова, потому что Никиткин хотел подставить его. И там Никиткин, и там Никиткин, а вы не при делах! – начал заводиться Ожогин.
– Я не знаю, что там у вас получается. И кто там кого подставлял, не знаю…
– Татаринов подставил Лукомора. И его нужно было убрать, чтобы концы в воду. За Татарина взялся Сколков. Он пришел за Татариновым вместе с Пинчуком, но у них ничего не вышло. Потом появились Маков и Гударев – оба из группы Сколкова. В это время Сколков был в заключении, задачу поставить не мог. Задачу Гудареву поставил некто Семен. Маков сказал, что Семен… Опять прозвучало ваше имя.
