Элмор Леонард - Будь крутым
— Значит, Томми и вправду этим когда-то занимался.
— Он специализировался на этом, на продаже «крыши». Но когда он завел об этом разговор со мной, мне понадобилось в уборную и я слушал вполуха. Но что навело вас на мысль о том, что Томми сам этим когда-то занимался?
— Откройте конверт, — сказал Даррил. — Там вложена фотография.
Чили вытащил фотографию восемь на десять — снимок дома в Силвер-Лейк, где располагался офис студии «БНБ»: большое одноэтажное бунгало темно-коричневого цвета, частично скрытое зарослями тропических растений. Самой студии — блочной коробки позади дома — видно не было.
— Сегодня утром, — сказал Даррил, — я был там и говорил с Тиффани, девушкой с индейской прической. Мы обыскали его кабинет, и она вытащила из ящика письменного стола Томми этот снимок. Сказала, что снимок оставил человек, говоривший с сильным акцентом. Он заходил и раньше пару раз в отсутствие Томми, а потом оставил ей этот снимок. Спустя несколько дней человек этот опять зашел, но на этот раз Томми был в офисе. Она позвонила ему, сказав, что пришел человек, оставивший снимок. Томми выходит из кабинета, направляется прямо к посетителю и, ни слова не говоря, дает ему по роже. Тиффани сказала, что странным показалось ей то, что на Томми были тогда кожаные перчатки. Иными словами, он готовился к новому визиту этого человека, поджидал его. Вот так — подошел, вдарил, сбил с ног и вышвырнул на улицу. Тиффани просто глазам своим не поверила. Она спросила, кто это был, на что Томми ответил: «Страховой агент, черт его дери!» Но примечательно то, что, по словам Тиффани, о страховке никто и не заикнулся. Тот человек вообще не успел рта раскрыть. А Томми знал, что тому надо, выходит так? Я спросил Тиффани, был ли это, по ее мнению, русский. Она затруднилась с ответом. Я привез ее на Уилшир, дал ей просмотреть мой русский кондуит. И кого же из всех она там выбрала? Романа Булкина!
— Если бы Томми был жив, — сказал Чили, — вы могли бы вменить ему в вину нападение на человека. Но оснований обвинять Булкина в убийстве у вас нет.
— У нас нет оснований вообще в чем-либо его обвинять. Сейчас мы смотрим, не из того ли пистолета, что и армянин, убит был Томми. Положительный ответ на этот вопрос сильно продвинул бы следствие.
— Думаю, он скоро выйдет, — сказал Чили. — Надо сходить в туалет.
— У вас какие-то нелады?
— Просто степень волнения.
— Есть такое кино, правда? Там еще главный герой женат на Анне Бэнкрофт. «Степень волнения»… А вот еще двое выходят и он собственной персоной, вон там — Роман Булкин.
Чили навел бинокль на приземистого лысого мужчину в дверях ателье, глядевшего, как рассаживаются по машинам его подчиненные. Булкин поднял руку, чтобы помахать отъезжающим.
— У него оба глаза — сплошной синяк.
— Ну да, Томми же его в переносицу ударил. Скажите, что это был он!
Чили разглядывал мужчину, пытаясь сопоставить его лицо с тем лицом, что видел в машине возле «Эпикурейца», лицо человека в парике, который ему велик и наезжает на лоб.
— Мне хочется сказать «да», — произнес Чили.
— Дружище, мне самому этого хочется.
Чили опустил бинокль.
— Он вернулся в дом.
— Но вы считаете, что это он?
— Я пока не уверен.
— Но уверены достаточно, чтобы взять его за грудки?
Чили прикидывал, не отрывая взгляда от фасада фотоателье.
— Нет, — сказал он. — Мне надо поглядеть на него вблизи. — Он передал Даррилу бинокль и открыл дверцу машины.
— Он знает вас, дружище, — сказал Даррил.
— Он мог так или иначе нас углядеть, но он не сделает мне ничего с полицейской машиной на заднем плане. Сидите спокойно. Я скоро вернусь.
Даррил глядел, как, сунув снимок обратно в конверт, Чили пересекает парковочную площадку.
Стоя за стеклянным прилавком, Булкин ждал. Чили направился к нему, и взгляд мужчины метнулся к двери и к рядам машин снаружи. На лицо его падал свет, и были хорошо видны кровоподтеки под глазами, уже пожелтевшие. Он был маленького роста, не больше, чем убийца Томми. Поглядев на дверь, Булкин опять перевел взгляд на Чили и обратно — глаза его бегали. Он сказал:
— Чем могу быть полезен?
Чили вспомнился Аким Тамиров — тот же акцент, тот же низкий гортанный голос. Положив конверт на прилавок, он вытащил снимок и увидел печальный взгляд заплывших глаз Булкина, направленный прямо на него.
Он сказал:
— Это ты снимал?
И увидел, как Булкин бросил быстрый взгляд на снимок и тут же опять поднял глаза на него.
— Не думаю.
Аким Тамиров из «По ком звонит колокол». Хмурый взгляд, низкий, хриплый, пропитой голос — так и слышишь пьяного Пабло, говорящего: «Не думаю, инглес».
— Ты ростовщичеством занимаешься, Роман?
— Не знаю, что это такое.
— Даешь деньги в рост? Под какой залог?
— Думаете, я деньги ссужаю?
— Думаю, что и этим ты занимаешься, Роман, как и многим другим: сутенерствуешь, торгуешь «крышей», мошенничаешь, пускаешь в ход фальшивые чеки, угоняешь машины и стреляешь в людей. Я что-нибудь упустил из виду?
— Непонятно, что вам здесь надо. Шли бы вы отсюда.
— Уже успел принять стопочку? — сказал Чили. — Приложился к бутылке с парнями? Странно, обычно от водки ваши сразу раскисают. Как по-русски сказать «в штаны наложить»?
— Так ты не уйдешь?
— Совсем забыл спросить — как это случилось, что ты без парика? Без фальшивых волос, Роман, которые придают тебе такой дурацкий вид?
Чили выждал.
Булкин отвел глаза, взгляд его блуждал по сторонам.
— Роман, погляди на меня.
Вспухшие глаза уставились на него.
— Да?
— Человек, которого ты подослал ко мне в дом, — сказал Чили, — Иван Суванжиев, кажется? Я знаю, кто убил его.
Чили вынужден был отдать должное Булкину — у того ничто не дрогнуло в лице, ни единый мускул, он даже не моргнул, продолжая глядеть на него. Парню не откажешь в выдержке. На этом разговор окончился.
Чили вернулся в «краун вик».
— Это он.
— Поймали, — сказал Даррил.
— Я знаю, что это он, но свидетельствовать в суде не могу.
— Не можете или не будете?
— Один черт.
— Но если вы уверены…
— Сказать, что именно его я видел в парике, я не могу. Я даже спросил его об этом, чего не должен был делать. Теперь он сожжет этот парик, если уже не сжег. Парень был почти в наших руках, но я не смог выманить его из-за прилавка.
Они помолчали, сидя неподвижно в машине, потом Чили нарушил молчание:
— А что будет, если Булкин прознает, кто убил его подельника, того, кого он заслал ко мне в дом?
— Ничего не будет. Джо Лаз мертв.
— Я имею в виду человека, подославшего его.
— Вы точно знаете, что его подослали?
— Так как личных счетов между нами не было — знаю точно. Джо не полез бы ко мне в дом, не получив за это денег.
— Вы не все мне рассказываете, правда?
— Я составляю план, — сказал Чили и после паузы добавил: — Что, если вы отыщете того, кто нанял Джо, но у вас не будет достаточных оснований привлечь его к суду? Тогда надо организовать утечку, пустить слух, чтобы Булкин узнал, кто это сделал.
— Организовать утечку, — повторил Даррил.
— Но нельзя просто назвать фамилию.
— Конечно, — сказал Даррил, — тут требуется дипломатичность. Иными словами, надо настрополить Булкина устранить того, кто подослал Джо.
— Ага, и для этого и арестовывается Булкин.
— Слушайте, дружище, неужели криминальное прошлое все еще так дает о себе знать? Ваш ход мыслей… Вы это серьезно?
— Я же сказал, что составляю план. Рассматриваю различные варианты, как можно двинуть дело.
— Я думал, вы склонны пустить это дело на самотек, а там уж воспользоваться результатом.
— Если результат будет нам на руку, почему бы и нет?
— Но сейчас, видите ли, вы подготавливаете результат, — сказал Даррил, — и такое планирование может довести вас до беды. Лучше расскажите мне о том, что происходит и что вы утаиваете.
— Существует человек, — сказал Чили, — о котором вы, если хотите, можете навести справки. Сомневаюсь, что он способен заплатить киллеру вроде Джо Лаза, но кто знает.
— Пока не проверит на собственной шкуре. Как звать?
— Раджи.
— Это все, что вам известно? Раджи? А что, фамилии у него нет?
— Могу спросить у него, — сказал Чили.
Он уже занес ногу, чтобы вылезти из машины, когда Даррил сказал:
— Меня вот что интересует. — Чили приостановился, повернувшись к нему лицом. — Когда вы дразнили мистера Булкина, старались вывести из себя, думали вы о том, что будет, если он вылезет из-за прилавка и кинется на вас?
— Я думал так, — сказал Чили, — если Томми, черт подери, смог его отколошматить, то мне бояться нечего. Ну, увидимся.
Смеркалось, когда Элиот подъехал к утопающему в зелени дому Раджи на шарлевилльской окраине Беверли на задах Уилширского отеля. Прикрыв дверь, откуда несло марихуаной, запахами благовоний и слышался сочный голос Эрики Баду, Раджи вышел во двор. Это означало, что в квартире у него женщина. Снаружи в саду было темно, тихо и витали приятные ароматы.
