Татьяна Ермакова - Двойное золотое дно
— В прямых, точнее, в горизонтальных! — хихикнул Егоров.
Подобная манера изъясняться доводила меня до белого каления. Я ничего не поняла и осторожно уточнила:
— А это как?
— Ну, Ксенька, ты даешь! Трахаю я ее, имею, сплю с ней — выбирай, что нравится.
Я перевела дух и заныла.
Лешенька, солнышко, составь мне протекцию. Очень нужно!
— Можно, конечно... — задумчиво протянул Леха.— Только... захочет ли она с тобой говорить?
— Лешенька, ты нас только познакомь, представь как подругу детства. Она на мои килограммы посмотрит и сразу успокоится, поймет, что я вашему счастью не угроза.
— С-частью... — еще громче захохотал Егоров. — Сама все увидишь. Подъезжай к военкомату.
— Когда?
— А прямо сейчас!
Все складывалось неплохо. Я в хорошем темпе рванула к военкомату.
На остановке я сразу углядела внушительную фигуру Егорова. В юношестве мой сосед, увлекшись «строительством тела», неумеренно качался и глотал детское питание тоннами. Когда понял, что до «Мистера Олимпия» ему не дотянуть, бросил это дело и стал постепенно заплывать жирком. Но кое-что от былого великолепия осталось. Форму он поддерживал, хотя и не так неистово.
— Ты только особо ничему не удивляйся, — нехотя предупредил меня Лешка. Чувствовалось, что он уже не рад, что согласился свести меня со Стефанией.
— Ладно, — пожала я плечами и замолчала. Вдруг передумает знакомить меня со Стефанией?
Мы дворами пересекли квартал и вышли к большому кирпичному дому, который в народе кличут «дом с аркой». Арка там действительно примечательная, только уж слишком загаженная продуктами жизнедеятельности рода людского и собачье-кошачьего.
Мы поднялись на второй этаж, и Егоров своим ключом открыл массивную железную дверь.
— Файка, стерва, ты дома? — проорал над моим ухом Леха. Я на несколько секунд оглохла.
Ему ответила гробовая тишина. Вполне вероятно, что хозяйка была дома и просто нас не слышала. Стены в этом домике, словно в старинном каземате — толщиной в три кирпича. Звукоизоляция полнейшая.
Леха по-хозяйски сначала заглянул на кухню. Среди сверкающих кастрюль на плите инородным телом смотрелся закопченный до черноты ковшик. В помещении чем-то отвратительно воняло.
Ни слова не говоря, Егоров кинулся в комнаты. Я, разумеется, понеслась за ним. В гостиной хозяйки не оказалось. Леха широко распахнул дверь спальни, и я оторопело остановилась. На широченной кровати возлежала совершенно голая Стефания Остапчук и пьяно улыбалась.
— Иди ко мне, Лешенька. Я так хочу. — Чего она так хочет, услышать мне не пришлось. Но я и так догадалась. Егоров со всего маху захлопнул дверь, едва не расквасив мне нос.
Двери в этой квартире были под стать стенам. Мне показалось, что дубовые или сделаны из чего-то похожего, очень толстые и плотно пригнанные.
Мне оставалось только усесться в кресло и терпеливо ждать. Уходить я не собиралась.
«Сексуально озабоченная наркоманка», — заключила я и покачала головой, понимая, что добиться чего бы то ни было от Стефании мне вряд ли удастся.
Дверь со стуком распахнулась, и появившийся в проеме Лexa зло рявкнул:
— Помоги! Воду в ванную налей! Холодную!
С моей точки зрения, накачавшейся наркотиками личности холодная ванная не поможет. Но спорить я не стала и быстренько выкрутила краны до предела. Егоров втащил в ванную хозяйку и с головой окунул ее в воду.
— Выйди, — коротко распорядился Леха.
Не зная, как долго продлится это «купание», я бесцеремонно пошарила на кухне и заварила большую турку кофе. Думаю, что хозяйке он тоже понадобится. Разливая кофе по чашкам, я услышала тяжелые Лехины шаги. Он принес Стефанию и посадил на узкий кухонный диванчик. Мокрая женщина выглядела неважнецки. Синяки под глазами, припухлости. Она зябко ежилась, кутаясь в махровый цветастый халат, и старательно отводила глаза от Егорова.
— Где ты деньги взяла? — видимо, уже в который раз спрашивал ее Лешка.
Она упорно молчала.
— Ты же знаешь, нельзя тебе пить, — укорял ее Леша.
«Странно, а мне показалось, что нужно про дозу спрашивать», — пожала я плечами.
Но он уже не злился, а разговаривал с ней мягко, как с больным или ребенком. Любовь не любовь, но озабоченность судьбой Фаины в его голосе присутствовала.
— Праздновала я, — бесцветно отозвалась Стефания. — У меня повод есть!
— Плевал я на все твои поводы! Пойми, ты за ним в могилу скоро сойдешь! Только эту гниду шлепнули, а ты сама добровольно там окажешься!
«О-па! А вот это уже интересно», — отметила я про себя, но промолчала, надеясь услышать продолжение.
Обманулась.
Хозяйка недовольно глянула в мою сторону и спросила:
— Это кто?
— Ксеня, моя соседка по дому. Хороший человек. Ей с тобой поговорить надо.
— Не буду, — поджала пухлые губки Стефания.
— Почему? — спокойно спросила я. Мой опыт общения с хроническими алкоголиками был невелик (а уж с наркоманами тем более), но я знала, что настроение у них меняется очень быстро. Нужно только подождать.
Стефания не нашлась, что ответить, и просто внимательно посмотрела на меня.
— Фай, давай я вас с Лешкой покормлю. — Я полезла в холодильник и с удивлением обнаружила, что он полон припасов. В пять минут я соорудила пышный омлет с грибами и зеленым лучком, красиво нарезала ветчину и колбасу и настрогала салат из огурцов.
Стефания исподлобья смотрела на меня, но едва я поставила перед ней тарелку, накинулась на ее содержимое.
Женщина была красивая. На вид лет двадцати пяти. Большие карие глаза делали ее похожей на лань. Образ дополняли тонкий нос, пухлые, розовые от природы губы. Фигуру я оценила раньше и пришла к выводу, что она безупречна.
С чего же такая красивая, молодая, успешная девчонка в пьянку и наркотики ударилась?!
— Тебя как зовут?
— Ксеня, — нисколько не удивилась я ее вопросу. Ведь она была еще не в себе и вполне могла забыть имя совершенно постороннего человека. Простительно.
— А меня...
— А тебя — Стефания Остапчук, я знаю.
— Зови Файкой, рожей я для Стефании не вышла, — отмахнулась хозяйка и глупо хихикнула.
— Зря ты так. Ты очень красивая. У красивой женщины должно быть красивое имя. Но, по-моему, Фаина тоже красиво.
Леха молча уплетал омлет с колбасой и участия в нашем разговоре не принимал. Потом и вовсе встал и сказал:
— Ксень, я отлучусь часика на полтора. Вы пока потрепитесь. Закрой за мной.
Мы вышли в прихожую, и Егоров шепотом объяснил:
— Ксень, она алкоголичка. Не давай ей пить. Я давно из дома все пойло вынес, но, поди ж ты, нашла. Я за доктором. Сиди и жди меня.
— Как скажешь, — пожала я плечами. В сказочку об алкоголизме мне не очень верилось. Но это с одной стороны. А с другой — кто его знает?
Вернувшись в кухню, я увидела, что Фая уже расправилась с едой и теперь лениво курила, глядя в окно.
— Фай, а ты чего праздновала? — нерешительно спросила я, не зная, как она на это отреагирует.
— Борьку застрелили, вот и праздновала!
— Какого Борьку? — не веря своим ушам, пролопотала я. Фаина не только шла на общение, еще и говорила «по теме».
— Муженька моего бывшего, Борьку Щербинина! — криво ухмыльнулась женщина. — Гнида, тварь поганая! Спасибо доброму человеку, что избавил меня от него!
— Да что же ты такое говоришь?! Фаечка, побойся бога!
— Нет, Ксень! — с трудом вспомнила она мое имя. — Забыл он про меня, ваш бог! Сильно я, видать, нагрешила, что он меня с этой тварью свел! Всю душу он мне испоганил, а о теле и говорить нечего. С вокзальной шлюхой лучше обращаются, чем он со мной!
Плотину прорвало. Фаина плакала злыми слезами и говорила, говорила не переставая.
Через пять минут я на собственной голове почувствовала, что означает выражение «волосы шевелятся». И за глаза, грозившие, как говорится, полезть на лоб, стала опасаться.
Фаине я поверила безоговорочно. Резона врать совершенно незнакомому человеку у нее не было. Но даже если она и преувеличивала, то уже половины сказанного ею хватило бы...
Борис Георгиевич Щербинин оказался поистине... странным джентльменом. Впрочем, из монолога Фаи я поняла, что джентльменом он оставался ровно месяц после дня свадьбы. Природное магнетическое обаяние, которое мне пришлось испытать на собственной шкуре, донельзя избаловало Бориса Георгиевича. Роман с любой женщиной у него продолжался не более месяца. Не выдерживал Щербинин дольше, неинтересно ему становилось...
Вполне возможно, что с Фаиной Щербинин расстался бы гораздо раньше и дело бы так до свадьбы и не дошло. Но девушка заупрямилась или решила, что поймала за хвост жар-птицу, и до официального бракосочетания к своему телу жениха не допускала. Девственницей Фая не была, но свою интимную жизнь свято оберегала от постороннего глаза. Поэтому никаких слухов и сплетен о ней по городу не гуляло. Щербинину она объяснила свое поведение просто. Мексиканские сериалы помогли.
