Данил Корецкий - Джекпот для лоха
Говоров посмотрел на часы:
– Ну, мне пора…
– Уже? – искренне огорчилась хозяйка. – А я думала, мы еще телевизор посмотрим.
– Да я не такой любитель телевизора, – Андрей встал. – К тому же мне в фирму заглянуть надо… Охрану проверить. Можно я вам позвоню? Может, в кино сходим… Или в кафе…
– Конечно, – Лена обнажила в улыбке ровные белые зубки. – Я запишу номер…
* * *Говоров прилетел в «Органайзер» такой радостный, будто ему нежданно-негаданно обломился в наследство миллион, а то и поболе. Дневной охранник Шумейко, которого все называли Шума – дерганый приблатненный парнишка с желтой фиксой, взглянув на него, осклабился:
– Ты, новенький, в натуре, светишься, как полкило урана схавал. Только не пёрни, а то весь квартал на воздух!
Сказал – и будто измазал светлые возвышенные чувства своими испражнениями. Андрей схватил его за грудки, тряхнул, оттолкнул – Шума отлетел в угол, упал и ударился головой об стену.
– Ты что? Я же пошутил!
– Еще раз так пошутишь – башку отшибу! – грозно рыкнул Говоров.
К его удивлению, задиристый Шума не стал залупаться и качать права: молча намочил платок, отжал и, приложив к начинающей набухать на затылке шишке, покинул офис.
Оставшись один, Андрей долго ходил по комнатам, не в силах успокоиться. На прощанье Лена обняла его за шею и поцеловала. Не так – чмоки-чмоки, а по-настоящему, взасос! У него даже мурашки по телу побежали. И будто крылья выросли!
Он прошелся по помещению, осмотрелся по-хозяйски, словно действительно хотел найти комнату для Лены. Фирма занимала несколько комнат в цоколе панельной девятиэтажки. Бо́льшая комната, естественно, была кабинетом директора, меньшая – бухгалтерией, в средней выставлены образцы товаров: компьютеры, принтеры, доживающие свой век пишущие машинки, калькуляторы, пачки бумаги и дающие название фирме разнообразные органайзеры – от обычных, в коленкоровых переплетах, до электронных.
Где находились сами товары, Говоров не знал, да и не сильно ломал над этим голову: в новые времена наличие живого товара не является обязательным атрибутом торговли. Может, оргтехника хранится где-то на складе и доставляется по выбранным образцам, может, ее вовсе не существует в природе, а может, «Органайзер» и вовсе не занимается торговлей или торгует чем-то другим, например оружием или наркотиками.
По образцовой чистоте кабинетов, обилию всяких понтовых прибамбасов в виде дорогой офисной мебели, настольных письменных приборов «Монблан», виденных ранее Говоровым только в кино, по практически полному отсутствию документации, а главное – покупателей, как розничных, так и оптовиков, Андрей сделал для себя вывод, что поток деньги – товар – деньги бурлил здесь не слишком бурно, если бурлил вообще. Сейчас много развелось таких вот «воздушных» фирм, состоящих из шикарного офиса, директора с секретарем и бухгалтера, которые как возникали, так и исчезали в одночасье, оставляя за собой празднично-криминальный аромат красивой, но недолгой жизни в духе великого комбинатора Остапа Бендера.
Судя по аккуратно сложенной на краю директорского стола пачке ипподромных программок, стоящей на журнальном столике початой трёхгранной бутылке виски «Grant's» ёмкостью в четыре с половиной литра, качелеобразный механизм для наливания которой привлек внимание Говорова как инженера, Григорий Натанович не изнывал от скуки и не маялся бездельем, напротив, ему было чем заняться, причем занятия эти были простыми и по-человечески понятными. Как директор приезжал на работу, Андрей не видел, потому что дневной охранник заступал на смену в семь часов утра, а вот запоздалый отъезд начальника как-то наблюдал. Директор снимал красный двубортный, с искоркой, пиджак (за что Говоров сразу прозвал его про себя «красным директором»), черные брюки и петушиный галстук, надевал красный же костюм «Адидас» с гербом на груди и аббревиатурой «СССР» на спине. Лаковые чёрные туфли менял на кроссовки, белая рубашка оставалась на нём. В таком спортивно-респектабельном виде он усаживался в иномарку и с достоинством уезжал по своим вечерним делам.
Говоров, по требованию директора, ходил на работу в костюме, светлой рубахе с черным галстуком и начищенных туфлях, – все это было уже изрядно поношенным и надоевшим. Сейчас он не удержался, примерил пиджак начальника, оставив чёрный форменный галстук, и посидел в массивном кожаном кресле – «тронном», как он сразу же его и окрестил, только попробовать виски не решился, хотя соблазн был большой, чего уж там говорить. Включил огромный телевизор, смолол привозной кофе из хозяйских запасов, заварил в турке на маленькой плитке в шестиметровой кухне, надел красный директорский пиджак и уселся за стол начальника.
«А ведь отсюда всё видится совсем по-другому, и даже запах какой-то дорогой», – с удивлением подумал Андрей, оглядывая кабинет из директорского кресла и маленькими глотками смакуя непривычно ароматный напиток. Дорогой запах, как определило его обоняние, складывался из ароматов диоровского «Фаренгейта» и настоящего американского «Мальборо», боливийской арабики и натуральной кожи мебели, но что-то ещё неуловимо витало в воздухе, что Говоров безуспешно пытался определить и никак не мог.
«Скорее всего, это тот самый пресловутый запах денег! – подумал он и даже не рассмеялся, потому что это вряд ли была шутка. – Надо будет пригласить сюда Лену, пусть убедится, что лишней комнаты для нее нет…»
И тут же поймал себя на том, что просто хочет пустить девушке пыль в глаза! Странно, раньше у него никогда таких мыслей не возникало…
Чуть отъехав в кресле, он положил ноги на стол и с высоты нового положения, с денежного монблана, оглядел окружающий мир. Пашка Колотунчик, Матвеич, Виталик Егоров, Славка Игнатьев, – все остались где-то внизу, их крохотные фигурки копошились в беспросветной жизни, занимались нелюбимыми делами, чтобы сшибить немного деньжат и свести концы с концами… Оказавшийся в гламурном антураже Андрей вдруг впервые осознал, что иметь деньги очень даже приятно. Независимо от их происхождения! Это была ересь, противоречащая всему, чему его до сих пор учили: школьные учителя, родители, комсомол, газеты и телевидение, ораторы на собраниях… Но сейчас он вдруг понял: хотя учили его правильным вещам, но они подходят для правильного мира, а когда мир вывернулся наизнанку, им нельзя следовать, иначе будешь лохом! А вон те маленькие фигурки живут правильной жизнью в неправильном мире, а потому и жизнь у них выходит неправильная, и денег у них никогда не будет! А кто это выделяется среди никчемной мелюзги… Что за фигурка в оранжевом жилете шаркает метлой во дворе «Сельхозмаша»? Да это он сам, Андрюха Говоров, – первостатейный лох!
Андрей тяжело вздохнул, покинул чужое кресло, снял чужой пиджак и повесил в шкаф, предварительно осмотрев его и сдув с плеча невидимый волосок. Настроение почему-то испортилось. Надев свою одежду, он, подчиняясь неведомому порыву, вдруг свинтил дурацкий институтский ромбик и спрятал его в карман.
Да, надо достать деньги… Потому что одной историей про опасность кустарных светильников Лену не завоюешь… Кстати, что она там говорила про телевизор? Ничего заслуживающего внимания там не показывали. Странно… Или она такая любительница телепередач, что смотрит все подряд? Есть такие люди… Он щелкнул выключателем.
Дежурство шло своим чередом. Главная обязанность ночного охранника состояла, в основном, в постоянном присутствии и нечастом передвижении по офису, чтобы с улицы фиксировалось наличие живого человека. А в случае чего надо было звонить в милицию и до ее прихода отбиваться от злоумышленников резиновой палкой, которая передавалась от смены к смене.
У Говорова создалось впечатление, что главным объектом охраны являлись не образцы товаров и не богатая мебель, а массивный директорский сейф – огромный, тяжеленный, с двумя львиными мордами, закрывающими замочные скважины, и с выпуклыми цифрами «1914» внизу.
Откуда взялось такое впечатление, Андрей точно сказать не мог, просто на прошлом дежурстве к Григорию Натановичу нагрянули два субъекта с весьма специфическими лицами, на которых застыли высокомерие и угроза. Они были одеты тоже в красные пиджаки, в расстегнутых воротах проглядывали толстые золотые цепи. Натаныч держался с ними вроде как на равных, но только вроде – смотрел снизу вверх, как смотрят на проверяющих или начальников. Они весело болтали, пили виски из огромной бутыли, а потом гости вышли и минут десять ждали в приемной, в то время как хозяин остался в кабинете и, судя по громкому щелчку, запер дверь.
– Хитрый Митрий не хочет, чтобы мы увидели, как он своих львов двигает! – понизив голос, засмеялся рыжеволосый мужчина с белым веснушчатым лицом.
– Если утюжком погладить, сам все и покажет, – хмыкнул другой – худой, с зачесанными набок жгуче-черными волосами.
