Питер Таскер - Молчаливый гром
— Этот ваш сэнсэй… — проговорил Мори, пытаясь выиграть время. — Он просто спятил. Его проект безнадежен…
— Ну да? — с усмешкой сказал монах. — Кто же нас остановит? Сэнсэй знает точно, как быть с дураками, вставшими на пути.
— Вчера убили президента компании по торговле недвижимостью. Думаю, он мешал вашему сэнсэю, вот его и пришили. Это преступление, знаете ли.
— Не твое дело!
Старуха остановилась позади монаха. Она сосредоточенно поднимала биту над головой и выверила ее положение. Старик тоже поднял биту, занес ее сбоку, как бейсбольную.
Мори шагнул вперед.
— Стой смирно! — резко сказал монах, наведя на него пистолет.
— А брата твоего жаль, — сказал Мори с кривой улыбкой. — Он приятный собеседник и классно прыгает с крыш. Двойной оборот назад с пируэтом. Олимпийский прыжок, сказал бы я.
Монах покраснел от ярости.
— Будешь еще просить такой быстрой смерти, поганец. Позавидуешь моему брату. Будешь…
Старуха опустила на его голову биту. Звук был приятный, удар — как молотком по кокосовому ореху. Монах выронил оружие и качнулся, и тут уже старик с размаху врезал ему своей битой повыше уха. Монах упал на колени, зажав свою голову. Сквозь его пальцы проступила кровь. Он застонал, оглушенный.
— Нет пощады предателю! — выкрикнула старуха. — Слава священной императорской армии!
Она снова ударила его битой, на этот раз по лицу, а старик добавил. Теперь монах рухнул ничком и остался лежать, вздрагивая плечами. Он бессмысленно хрюкал.
Старуха не унималась. Она размахнулась и изо всех сил треснула монаха по лоснящейся лысине. Брызнула кровь на ее рубаху и на диван.
— Он был плохим товарищем, — сказала женщина, тяжело дыша.
Она оперлась о биту, как на костыль. Старик хихикал.
— О нем не будут тосковать, — сказал Мори, снимая переговорное устройство с пояса монаха.
Он нажал кнопку «Связь». Сквозь помехи послышался голос:
— Прошу данные о месте объекта. Повторяю: прошу последние данные.
— Следов объекта нет, — сказал Мори, имитируя высокий голос и тембр монаха. — Выйду на связь через тридцать минут.
Выключив аппарат, он вышел из комнаты. Старуха следовала за ним, ее тапочки тяжело шаркали по полу.
Сбоку от главного входа стояла хижина. Под провожающим взглядом старухи, смотревшей с крыльца, Мори выломал ржавый запор. В груде хлама он обнаружил старинный шаткий велосипед. Он выкатил его наружу и прокрутил колеса. Камеры шин почти спущены, несколько спиц болтались, а тормоза вообще не работали, но и в таком виде он мог быть полезен.
— Собираешься снова на фронт? — окликнула старуха.
— У меня важная работа, — решительно сказал Мори. — Нельзя задерживаться.
Он подошел и погладил ее по щеке. В глазах старухи вскипели слезы.
— Хорошо служи императору, — сказала она, — но будь осторожен. Военное положение осложнилось. Американские самолеты летают каждую ночь. Слушай внимательно…
Она прислонила свою сухощавую руку к уху. Но лишь ветерок постанывал в соснах.
— Я постараюсь, — сказал Мори.
Старуха уселась, глаза ее были выцветшие, рот приоткрыт. Мори отдал честь по-военному, взобрался на велосипед и поехал по колее, ведущей в долину.
Глава 9
Приближался первый летний тайфун и говорили, что он очень сильный. Ветер выворачивал зонтики, губил цветники и бил витрины, выхватывал мусор из ящиков. В два часа дня стемнело.
Мори посмотрел на Лизу, натягивающую джинсы. Сегодня на ней были темно-красные трусики.
— Ты ничего не расскажешь мне?
Она прыснула духами между грудями.
— Лучше тебе ничего не знать, — сказал Мори. — Здесь замешаны очень опасные люди.
— Понятно. Ты появляешься грязный, как землекоп, отрываешь меня от сладкого сна и не говоришь, откуда ты взялся и куда собираешься. Это на тебя похоже!
Мори подошел к ней сзади, поцеловал в затылок и взял в ладони ее теплые груди. Она отбросила его руки, повернулась и, подбоченясь, впилась в него взглядом.
— Постой-ка, — сказала она, — ты думаешь, меня так просто отвлечь?
— Да брось ты… — жалобно произнес Мори. — Понимаешь ли, все чересчур запутано.
— Слишком запутано, чтобы я могла понять своим умишком? Так, что ли?
Мори вздохнул. Ее глаза блеснули стальным блеском.
— Тебе абсолютно необходимо? — спросил он.
— Абсолютно.
Усевшись на кровати, она выслушала его рассказ о событиях, происшедших после его поездки к родителям Хары. Когда он закончил, она так яростно стала расчесывать свои пышные волосы, что Мори поморщился.
— Ну, вот ты и узнал, что хотел, — сказала она. — Ёсимура убил Хару, поскольку тот был намерен обнародовать этот бедовый проект. Передай все в полицию, получи гонорар и займись чем-то новым.
— Но ведь ясно, что Иванага не остановится. Он зашел слишком далеко.
— Пусть полиция этим и занимается.
— Пожалуй, — согласился Мори. — Но мне теперь надо стать невидимкой. И, кроме того, причитается ли мне вознаграждение за то, что я выдал тебе такие секреты?
Лиза повалила его на спину на кровать и подержала за плечи, щекоча его лицо своими грудями. Потом отпрянула.
— И это все? — огорчился Мори.
Он притянул к себе ее бедра, но она вырвалась.
— Надо идти, — произнесла она. — Я опаздываю на репетицию.
После ее ухода Мори слушал музыку и выпил три чашки крепкого кофе. Затем позвонил Кудо и договорился о встрече в парке «Хибия» завтра. Включил телевизор. Новости были важные. В итоге парламентских интриг, последовавших за падением правительства Миканавы, кандидатом в премьер-министры вроде бы стал Синскэ Исидзака.
Мори обеспокоился. Он полагал, что это немыслимо — поставить у власти этого непредсказуемого, заносчивого, крикливого человека с данными, не свойственными японским политикам.
В молодости Исидзака сочинил роман, по нему поставили фильм, где главную роль играла сестра Исидзаки. В одной из сцен ее насиловали двое чернокожих американских солдат. В те времена Исидзаку называли «японским Норманом Мейлером», а его сестру, позднее умершую от рака, именовали «японской Натали Вуд».
Исидзака, забросив писательство, занялся политикой, но его резкий национализм и привычка нарушать законы не исчезли. В прошлом году он заявил с большим шумом, что американская продукция не пойдет на японском рынке, так как американские рабочие не располагают «внутренней культурой», присущей японцам.
Мори выключил телевизор. Небо надвинулось, окутав город фиолетовым светом. Крупные капли дождя забарабанили по черепице.
К тому времени, как он добрался в свой офис, ливень уже хлестал. Водостоки наполнились, вода полосами текла по асфальту. Машина Лизы «хонда-бит» довезла Мори до самого дома, но, перебегая в подъезд, он вымок до нитки.
Для «Волшебной дыры» день тоже был не очень благоприятным. Старик-управляющий зазывал из дверей бегущих мимо горожан:
— Заходите, пожалуйста! Добро пожаловать! Новые крутые видеофильмы… Специальная скидка по случаю тайфуна!
Он с надеждой глянул на Мори, но тот лишь кивнул в знак приветствия и заторопился к себе. Главной проблемой в таком бизнесе, как «Волшебная дыра», были фиксированные расходы. Так, старику приходилось выплачивать жалованье женщине за дощатой перегородкой, платить и за аренду оборудования и местной шайке рекетиров. У частного детектива единственной и постоянной издержкой была арендная плата. Услуги он оплачивал разово. Карманных денег ему всегда хватало на сигареты, китайскую лапшу, пиво и сакэ…
Мори замер. Дверь его офиса была приоткрыта, оттуда слышалось слабое фырканье, какое издают во сне некоторые собаки. Дождь лил и лил. Фырканье прекратилось, но Мори окончательно вымок.
Выждав две-три минуты, он распахнул ногой дверь и юркнул за косяк. Ничего. Медленно и осторожно он раздвинул веерообразное окно над дверью, заглянул и различил тело человека, лежащего рядом с диваном. Его голова почти касалась тараканьей западни. Мори вошел, включил свет. Человек выглядел ужасно. Кровь сочилась из носа и рта, а лицо было в синяках и резаных ранах. Сильно поранены пальцы левой руки. От света он шевельнулся, и снова послышался фыркающий звук, характерный для человека, в горле которого кровь.
Мори помог избитому сесть, подогрел воды, и лишь когда тот умылся, опознал в нем старшего Каваду, горделивого предводителя семьи новых якудза.
Горячая вода оживила его. Веки, подрагивая, раскрылись, в глазах смешались страх и злость.
— Скоты, — побулькал он окровавленным ртом и снова закрыл глаза.
Мори промыл его раны, снял окровавленную рубашку и влил ему в горло четверть бутылки виски. Тот окончательно пришел в себя.
Кавада, оказывается, явился вызвать Мори на поединок — отомстить за бесчестье сына, обнаруженного в гостинице любви уборщицей в одиннадцать утра. Дверь в офис Мори была открыта, и когда Кавада вошел, его встретили четверо во главе с Тору Накамурой из синдиката «Кавасита».
