Владимир Колычев - Ледяная месть
Глава 17
Солнышко светило, теплый ветерок шелестел, все такое… Только хорошая погода совсем не радовала меня. Тухло на душе, и в голове прокисшая каша. А еще Добронравова донимает.
— Давай обо всем по порядку! — потребовала она.
— Отходняк у меня, неужели не ясно? — простонал я.
Состояние такое, что хоть ложись и умирай. Я сидел прямо на земле, спиной подпирая корявый ствол яблони, а Любовь Алексеевна стояла рядом. Она так действовала мне на нервы, что я уже жалел о своем ей звонке.
— От чего отходняк?
— Хрень мне какую-то вкололи, чтобы язык развязать…
— Кто вколол?
— Я же говорю, люди Скопова.
— Ты не говоришь, ты бредишь. Давай, соберись с мыслями и расскажи, как все было с самого начала…
— Кто бредит?! Я?! Сначала мне в камеру подсовывают Оврагова, затем на меня наезжает братва. Ну, и методы у вас, гражданин начальник!
— Оврагов с тобой в одной камере был? — удивилась следователь.
— А вы не в курсе?
— Нет. Но обязательно разберусь.
— Ну, Шилкину можно влепить выговор, — язвительно хмыкнул я, — а со Скоповым как быть? Его так просто не накажешь… А если еще рука руку моет…
— Моя рука его руку не моет, — покачала головой Любовь Алексеевна.
— Не знаю, не знаю…
— Значит, тебя сюда привезли люди Скопова? — спросила она, не дождавшись, когда меня пробьет на «повесть временных лет».
— Ворвались ко мне в квартиру, снесли башню и привезли сюда. Сначала издевались, потом сыворотку вкололи. Я им рассказал все, что знал. Только я не знал, кто Настю убил. Нечего было им сказать…
— Не знаешь?
— Не знаю.
— Поэтому не сказал?
— Да, поэтому не сказал.
— А убил их кто?
— Без понятия! Там в подвале отсек, меня там закрыли. Утром посыпаюсь, смотрю, дверь открыта и руки свободны. Поднимаюсь в дом, а там трупы. Ну, я бежать. Когда в себя пришел, вам позвонил…
— Наркотик тебе кололи?
— Ну, они сказали, что наркоту. Меня конкретно понесло… Точно, «сыворотка правды»…
— Значит, ты не помнишь, как руки развязал?
— Кому руки развязал? Себе?! Вы думаете, это я их грохнул?
Какое-то время Добронравова задумчиво смотрела на меня, потом ответила:
— Да нет, не думаю… А запись где?
— Какая запись? — не понял я.
— Ну, бандиты же должны были записывать то, что ты говорил.
— Может, и записывали, я не знаю. Там смотреть надо, — кивнул я в сторону дома.
— Посмотрим… Значит, ты мог наговорить им лишнего?
— Чего лишнего?
— Ну-у… — начала, но не решилась продолжить она.
— Я сказал им все, что знаю. А все, что я знаю, знаете и вы… Вы что, мне не верите?
— Прочему не верю? Верю я тебе, верю.
— Точно верите?
— Верю.
Не верила мне Добронравова. И в голове у нее, как минимум, две версии. Первая — это я убил бандитов. А вторая — их убили мои сообщники для того, чтобы похитить запись с моими откровениями. В этих версиях много спорных моментов, но, как я уже понял, менты умеют справляться со своими сомнениями. Меня подозревали в шести убийствах, теперь вот прибавилось еще два — менты обязательно что-нибудь придумают и подведут эти все события под один общий знаменатель. Так что зря позвонил Добронравовой…
— Ой, как мне хреново! — Я стал заваливаться набок, обхватив руками голову, и тут же схватился руками за живот, изображая приступ желудочных колик: — Я сейчас ноги двину…
Добронравовой я нужен был живым, поэтому она поспешила вызвать «Скорую помощь».
Но сначала прибыла следственно-оперативная бригада. Началась возня возле трупов, а я продолжал лежать под яблоней, изображая предсмертные судороги. И так это вышло у меня убедительно, что на «Скорой помощи» меня отправили без сопровождения. Видимо, Добронравова решила, что я никуда от нее не денусь. А может, ей просто некого было со мной послать. Не отправлять же Сбитнева, свою личную «шестерку». Козлы! Ну почему все менты такие козлы?..
Я спешил. Я очень спешил. Поэтому и взгляд у меня был чуточку безумным. А может, и не чуточку… Но Анжела все поняла и без слов бросилась мне на шею, завизжав сквозь зубы от радости.
А чего тут непонятного? Какие-то уроды вламываются в квартиру, куда-то меня увозят… Я ведь и пропасть мог.
Но нет, я живой, и снова дома, только вот проблемы нарастают как снежный ком под гору.
— Мне уезжать надо! — торопливо сказал я.
— Куда?
— Не знаю… Спрятаться мне нужно!
Из кухни в прихожую вышел Кеша, самодовольный как индюк, в банном халате, с мокрыми волосами. Маши не слышно и не видно. Если ее нет, значит, до моего появления они с Анжелой были вдвоем… Даже сейчас, когда моя судьба висела на волоске, эта мысль меня разозлила.
Я сбежал из больницы, менты уже наверняка меня ищут. И если они еще не здесь, то скоро будут. Но я должен был приехать сюда. Во-первых, здесь Анжела, во-вторых, деньги надо было забрать. Но Анжела не обязана уезжать со мной. У нее дела в Москве — это раз. И моя жизнь с сегодняшнего дня превращается в кошмар — это два. Зачем ей мучиться со мной?..
— Что за шум, а драки нет? А-а, это ты, Слава! — весело, в привычной для него манере протрубил Кеша.
— Здорово, старик! И прощай!
— Чего так?
— Тебе еще не надоело со мной? Три раза менты, один раз бандиты. Не жизнь со мной, а сплошной шухер!
— Ну да, весело. Зато интересно.
— Извини, но скоро снова менты будут…
— Круто! — Кеша хотел засмеяться, но комок воздуха застрял в горле, и он закашлялся, постукивая себя кулаком по груди.
— За тобой кто-то гонится? — встревоженно смотрела на меня Анжела.
— Менты на хвосте! На дно мне нужно! Со мной поедешь?
— Да! — не раздумывая, согласилась она.
— Тогда собирайся!
Я отправился в свою комнату, отодвинул шкаф, вскрыл тайник в полу, достал оттуда коробку с деньгами.
Может, и не самый прибыльный у меня бизнес, но полтора миллиона я накопить все-таки смог. Тут и частный сыск, и сват-эскорт. За такие деньги запросто можно было купить где-нибудь домик в деревне…
— Что, все так серьезно? — спросил Кеша, наблюдая за мной.
— Серьезно. Сам видел, кто меня вчера отсюда сдернул.
— Братва какая-то.
— Я говорил тебе про Скопова?
— Кажется, что-то говорил…
— Киллер дочь у него убил, а он на меня думает. Братков своих подослал.
— Ну, они же тебя отпустили.
— Отпустили?! Замочили их! — собирая вещи, выпалил я.
— Кто?
— Менты думают, что я.
— А братва что думает?
— Братва?! — Я хлопнул себя по лбу: — Блин!
Совсем упустил из виду скоповских бандитов. А ведь они точно обвинят меня в убийстве своих корешей и тоже будут гоняться за мной… Не надо было звонить ментам, надо было сразу сюда ехать, чтобы не метаться потом по комнатам, как ошпаренному.
Анжела собралась раньше меня. Но, как оказалось, Кеша тоже готов был уходить с нами.
— А ты куда? — настороженно спросил я.
— Как это куда? Мы же привыкли жить втроем, ты, я и Анжела! — шутливо засмеялся он, угадав мои мысли.
Вроде бы шутливо засмеялся, но все-таки подался в сторону, чтобы мой кулак не долетел до него. Он уже понимал, насколько серьезно я отношусь к Анжеле.
— Шучу! Шучу! А если серьезно, не хочу под ментов попадать! Мне трех обысков во как хватило! — Кеша красноречиво провел ребром ладони по горлу.
— Надо думать, — кивнул я.
— Только это… — на несколько мгновений задумался он. — В соседний двор идите, я там вас подберу, чтобы соседи не видели.
— Ты нас подберешь?
— А ты что, на своей тачке поедешь?
— Ну да, — тряхнул я ключами от машины.
— А менты твои номера не знают?
— Э-э… Ну, знают… Ничего, проскочу.
— А если не проскочишь? Я вас на своем коне повезу. Мой Боливар всех троих вывезет. И с вещами! Или ты думал, что я друга в беде брошу!
Сначала из подъезда вышел я со своими и Анжелиными вещами, чуть погодя, за мной последовала она. Мы встретились в соседнем дворе, где Кеша взял нас на борт своего «Лендровера».
— Не думаю, что менты объявят в розыск мою машину, — сказал он, выезжая на шоссе.
— Да они номеров твоих не знают, — успокоила его Анжела.
— Да нет, знают, — покачал головой Кеша. — Меня ведь тоже в киллеры записали.
— Тебя?!
— Ну, Слава выследил Воротникова, а я его грохнул. Да, Слава?
— Ты что, действительно его грохнул? — настороженно посмотрела на него Анжела.
— Ага, грохнул, в пустых ментовских головах. Их, эти головы, вместо глушителей хорошо использовать. Был бы я киллером, я бы так и сделал…
— Ну, от тебя они быстро отстали. А меня со всех сторон обложили…
— Что, и никак не отмазаться?
— Без понятия. Я даже не знаю, где ствол, из которого братву положили.
— А кто положил?
— Не знаю…
