Владимир Гриньков - Король и Злой Горбун
– Анастасия про вас рассказывала, – объявил он. – Я так и знал, что вы ништяк старички, – засмеялся.
Кирилл Иванович тоже засмеялся, неуверенно, но супруга метнула на него полный бешенства взгляд, и он тотчас же смолк.
– А где тут у них сортир? – вдруг озаботился Демин. – Я сегодня немножко перебрал и теперь знай бегаю.
Встал из-за стола и пошел прочь, и только теперь обнаружилось, что у него действительно нетвердая походка. Когда он скрылся за портьерой, Изольда Ромуальдовна наконец-то обрела дар речи. Закатила глаза и свистящим шепотом осведомилась:
– Настя! Что это такое?! – ткнула пальцем в сторону портьеры, за которой скрылся «жених».
– Это Тосик, – невинным голосом пояснила Настя. – Он хороший, мама.
– Я вижу! Как ты могла! Как только тебе в голову пришло?!
– Что, мама?
– Что этот человек… что он… что ты и он… что вы с ним… что можете быть мужем и женой…
– А почему нет? – оскорбилась Настя.
– Да ты на него посмотри! – возопила Изольда Ромуальдовна. – Ты на эту рожу, прости Господи, взгляни!
– Мама!
– Что «мама»?! Ты сошла с ума! Да я никогда не соглашусь…
– А что ты можешь мне предложить взамен? Какого-нибудь недоучившегося студента? Или безработного инженера? Чтоб я штопала дырявые носки и ела морковные котлеты? Чтоб всю жизнь прожила в нищете?
Я знал, откуда все эти слова, мне, Настя рассказывала. Сейчас она едва ли не слово в слово повторяла то, что говорила ей мать, они просто поменялись ролями. Про морковные котлеты и вечную нищету – это были любимые козыри Изольды Ромуальдовны. По этой причине ей сейчас приходилось нелегко, но она уже увидела Настиного «жениха» и готова была сражаться до конца.
– Да, он немолод, – признала Настя очевидное. – И здоровье так себе. И выпивает.
Официант тем временем принес две бутылки водки и закуску, сказав при этом деревянным голосом:
– А за грибами человек уже побежал. Извините, придется немного подождать.
– Подождем, – успокоила его Настя и снова обратилась к матери: – Но я же его люблю!
– Чушь! – вскинулась Изольда Ромуальдовна.
А к ним уже возвращался Демин. Подошел к столу, плюхнулся на свое место и пьяно икнул. Изольда Ромуальдовна потемнела лицом.
– А че это я самое главное-то забыл? – вдруг спросил Илья. – Шел сюда – помнил. Пришел – и как ветром выдуло. Говорили же мне, бухать вредно, а я не верил, – засмеялся и вытянул из кармана небольшую изящную коробочку.
Открыл крышку. На бархатной подушечке лежал изумительной красоты дамский перстень. Сверкали всамделишные бриллианты. Благородно отсвечивало золото.
– Тридцать тыщ! – самодовольно объявил Илья. – Баксов, понятное дело. Для любимой тещи ничего не жалко.
Изольда Ромуальдовна, судя по всему, испытала самый настоящий шок. Сидела застывшая и во все глаза смотрела на неправдоподобно красивую и чертовски дорогую вещицу. Илья не стал церемониться, взял женскую руку в свою, надел перстень на дамский палец – подарок оказался впору.
– Угадал! – оценил Илья.
Еще бы перстень не подошел – Настя предварительно сообщила нам требуемый размер.
Это был важный момент в сегодняшнем действе. Изольда Ромуальдовна могла бы вернуть перстень Илье, извиниться и уйти, увлекая за собой дочь и своего бессловесного мужа. Но она не сделала этого.
Прикрыла глаза и восхищенно выдохнула:
– Какая прелесть!
Я понял, что сегодня мы столкнулись с особым, почти клиническим случаем. Материал отснимем что надо. Всякое я видел в жизни, но такое в первый раз.
– И папаньку без подарка не оставим, – сообщил Илья.
Кирилл Иванович кисло улыбнулся в ответ. Демин извлек из кармана еще одну коробочку. В ней тоже оказался перстень, но мужской. Он был большой, но не производил впечатления массивного. Ажурный, явно старинной работы, с изящным вензелем и короной.
– Перстень из императорского дома Романовых, – объяснил Демин. – Коллекционная штучка. На этом купил… как его…
– На аукционе, – подсказала Настя.
– Во! На акционе! Англичанин один со мной торговался, да рылом не вышел. – Демин при этих словах засмеялся, счастливый.
Кирилл Иванович ответил ему дробным неуверенным смешком. Он пребывал в такой растерянности, что забыл поблагодарить благодетеля. И Изольда Ромуальдовна чувствовала себя не лучше. Супруги были поражены, потрясены, смятены.
Официант принес обещанные грибы. Ставя блюдо на стол, с опаской взглянул на Демина, но тот, вручив подарки, пребывал в самом благостном состоянии духа и готов был всех простить.
– Погоди-ка, – сказал он официанту.
Извлек из кармана толстенную пачку долларовых купюр – судя по ее толщине, там было тысяч тридцать или сорок, – выдернул из пачки одну банкноту, протянул ее официанту:
– Держи. А то я накричал на тебя.
Будто извинялся. Кирилл Иванович, никогда прежде не видевший такой прорвы денег, нервно дернул плечом и немного пришел в себя, только когда Илья спрятал пачку в карман.
Демин налил водку не в рюмки, а в фужеры, предназначенные для сока, один из фужеров придвинул Кириллу Ивановичу и только теперь вспомнил о дамах.
– Вам тоже водочки? – озаботился он и с готовностью потянулся к бутылке.
– Нет, нет! – ужаснулась Изольда Ромуальдовна.
– Официант! – на весь ресторан заорал Демин.
И опять его соседи по столу вжали головы в плечи. Примчался встревоженный официант.
– Шампанского! – потребовал Илья. – Дюжину!
– Дюжину?! – снова ужаснулась Изольда Ромуальдовна. – Что вы!
– Ну не бутылку же заказывать, – пояснил Илья. – Иначе какое же к тебе уважение?
Он отправил официанта за шампанским, выдав тому сразу три стодолларовые купюры, и снова обратился к родителям «невесты».
– Я уже все решил, – объявил он. – Свадьбу гуляем в Питере…
– Почему в Питере? – несмело осведомилась будущая теща.
– В этом, как его… ну, где цари жили…
– В Зимнем дворце, – пришла на помощь Настя.
– Не-е, еще как-то по-другому называют…
– В Эрмитаже…
– Во! В Эрмитаже! Чтоб на царской посуде, все чин чинарем. Там у них директор – мы с ним корешуем. Он вообще мужик пафосный, но без закидонов. Я с ним уже договорился. После свадьбы, понятное дело, медовый месяц.
Илья вдруг вспомнил, что еще не выпита водка, подтолкнул будущего тестя:
– Ну, отхлебнули!
После этой фразы он опорожнил весь фужер, что произвело неизгладимое впечатление на присутствующих.
– Вы уже решили, где проведете медовый месяц? – осведомилась Изольда Ромуальдовна, кося взглядом на перстень.
Было заметно, как она украдкой вздохнула. Я ее понимал. Ну почему, действительно, всегда существует дилемма: либо порядочный человек, либо богат – и никогда не бывает так, чтобы оба обстоятельства совпадали?
– В Индийском океане есть остров… этот… как его…
– Маврикий, – подсказала Настя.
– Маврикий! – подтвердил Илья и пьяно икнул. – Там все ихние крутые отдыхают. Клево, клянусь мамой! Я там был в прошлом году, с корешами. Мы с собой телок взяли…
– Тосик! – возмутилась Настя и выразительно метнула взгляд в сторону родителей – не при них, мол.
– А че? – оскорбился Илья и нервным движением плеснул водки в свой фужер. – Ну, взяли! Я что – импотент какой-нибудь? Да я двоих сразу могу так отделать, что они мертвые будут лежать! Я вон на прошлой неделе пошел в сауну…
– Тосик! – возопила Настя, вполне натурально демонстрируя негодование.
– Я ж до свадьбы! – примирительно сказал Илья. – Что ж тут непонятного?!
Выпил залпом водку.
– Вот гад! – в сердцах сказал я. – Торопится напиться на халяву, что ли? Он же нам съемку так сорвет!
К счастью, в кармане деминского пиджака запиликал сотовый телефон, как и было предусмотрено сценарием.
– Алле! – сказал Илья. – Че такое? Ну, я.
Некоторое время слушал, потом вспылил:
– Да он че, в натуре, гонит? Я ему пятьсот тыщ заплатил!. Баксов! Пол-«лимона»! Да я этому козлу счетчик включу! Я его дочку за долги китайцам в публичный дом отдам!
Я видел, что Изольда Ромуальдовна испытывает совершенно неподдельный ужас. Единственное, что ее сбивало с толку в этой ситуации, – абсолютное спокойствие дочери. Настя вела себя так, словно ничего особенного не происходит. Если бы не ее нарочитая флегматичность, Изольда Ромуальдовна, вполне возможно, решилась бы на поспешное бегство из ресторана.
Илья, закончив разговор, спрятал телефон, зло и пьяно засопел, буркнул:
– Я щас! – И исчез за портьерой.
– Работа у него нервная, – сказала Настя. – Ну да кому же сейчас легко?
– Да, – с деревянным выражением лица подтвердила мать.
– Зато деньги, – стала перечислять Настя. – Зато никаких морковных котлет…
– Что ты к этим морковным котлетам прицепилась! – вспылила Изольда Ромуальдовна.
– Ты же сама о них все время мне говорила, – невинным голоском ответила Настя.
