Алексей Иванников - Хорёк
Так что: обжираясь сладостями, я знал меру. Груша, кусок пирога, пол-апельсина, пара кубиков шоколада, порция мороженного, сливочного или шоколадного: такой ужин я мог себе устроить после ещё одного дня, когда я вроде бы без всяких целей слонялся по улицам и бил баклуши. Но это было не так: груша, апельсин и шоколад с конфетами мне доставались бесплатно, и только с пирогами и мороженным дело обстояло не столь гладко. На них – уж так и быть – приходилось тратить часть полученных тем же способом денег, что становилось не слишком накладно. У меня всегда что-то оставалось, может быть не слишком много, но я стал даже что-то накапливать. У меня появились доллары! Ну да, я ведь помнил, как несколько лет назад цены резко взмыли вверх, а мы стали ещё большими голодранцами, и только тот, у кого накопилось много зелёных бумажек, мог ощущать себя человеком.
Разумеется, денег оставалось совсем мало, но даже это немногое я пытался выгодно пристроить. Тогда ведь было такое время – время смелых и наглых – кто не боялся рисковать и лез напролом, ни с чем не считаясь. А чем я был хуже? Голова у меня варила – получше, чем у большинства – и только отсутствие стартового капитала – тысяч хотя бы десяти у.е. – мешало влезть во что-нибудь серьёзное. Так что я баловался мелочами: и первой из них стала МММ, та знаменитая теперь на весь мир афёра, породившая потом столько поклонников и подражателей.
То, что там стопроцентный лохотрон: я знал с самого начала. То есть понимал, я ведь не дурак какой-нибудь, и с математикой у меня всегда было хорошо. Так что, влезая в шулерское мероприятие со своими копейками, я хорошо представлял, что главное – вовремя вылезти, сделать так сказать ноги, чтобы не остаться среди припозднившихся. Купив на половину всей суммы красивых бумажек с печатями, я каждый день с замиранием сердца следил, как ползут котировки вверх – да-да, это строилось как красивое увлекательное зрелище, которое в какой-то момент должно было завершиться резким обломом и обрывом, так что отслеживание сопровождающих процесс слухов стало моим главным делом. Я уже думал в какой-то момент, что можно вбухать и вторую половину запасов: но в тот день я как раз что-то и почуял, и наоборот – скинул хорошо поднявшиеся бумаги. Я заработал процентов шестьдесят, не слишком-то много, если учесть, до каких пределов в конце концов доросло кренившееся уже сооружение, но главное заключалось в том, что в момент краха меня уже там не было. Превращённые в зелень деньги – миновав заодно случившийся тогда же денежный крах – благополучно сохранились и помогли мне пережить не самый благоприятный период, начавшийся через полгода: пособие на бирже резко обкорнали, предложив заняться поисками работы уже самостоятельно, или же чему-нибудь подучиться. Насчёт учёбы, кстати, у меня у самого возникали мысли: если бы не случившийся с той тёткой облом, я бы как раз заканчивал какой-нибудь вуз, что-нибудь инженерное или экономическое, так что я с большим интересом воспринял предложение. Обнаружилось только, к сожалению, что список предлагаемых профессий совсем не так интересен и содержателен, и реально мне мало что может подойти из него.
Водитель машины? – это было не для меня, с мелкими нестандартными габаритами, так же как и строитель: разве мог я работать с полной, жуткой физической нагрузкой? Для электрика не хватало опыта, в сантехники не тянуло по определению, так же как и ещё к десятку низких грубых профессий. Из всего списка мне понравилась только одна позиция, и по сути, и потому, что она давала выход к тому, что было близко. Официант, именно эта работа совмещала возможность набивать брюхо самой вкусной пищей с утра до вечера, с не самыми обременительными обязанностями и шансом стянуть то, что плохо лежит и так и идёт само в руки. Физически работа вполне мне подходила: с ловкими сильными руками не было ничего опасного в таскании подносов, а память вполне годилась для запоминания не самой сложной информации. Так что, осознав всё это и посовещавшись с матерью, я напросился на курсы по подготовке официантов, ну и лишняя профессия совсем не была лишней.
Но сами курсы, скажу честно, разочаровали меня. Ездить два раза в неделю на другой конец Москвы в течение двух месяцев, и то лишь для того, чтобы узнать, как сервировать стол и готовить бутерброды?! Как-то это было слишком мелко и примитивно, я рассчитывал на гораздо большее: ну, какие-нибудь занятия для начинающих поваров стали бы гораздо уместнее и полезнее. Но государственная служба не желала, видимо, брать на себя лишнего, и добавив от щедрот пару лекций по истории ресторанного дела – начиная с древних египтян и греков – нас выпихнули в свободное плаванье.
Контингент же обучавшихся со мной был тоже не слишком презентабельным: десяток глупых молодых совсем девиц дополнялся парочкой женщин постарше и тремя-четырьмя оболтусами. Так что ясно было: что профессия на самом деле отстойная, и идут в неё те, кто не смог получить нормальную полноценную работу, и так уж рваться туда явно не стоит.
Но я, собственно, и не рвался: вернувшись на биржу, я опять встал на учёт, чтобы получать хоть какое-то пособие. Деньги, конечно, давали совсем небольшие, но зачем было упускать их? Значительно больше я зарабатывал, разумеется, своим любимым промыслом, только ведь не стоило надеяться, что это продлится надолго. И в конце концов стоило попробовать новое дело: я ведь не знал, может, оно мне ещё и понравится, и я тогда со спокойной душой буду потихоньку заниматься и тем, и другим?
Так что когда на бирже выдали новую порцию вакансий, я не стал брыкаться. Из нескольких предложений я выбрал самое близкое к дому, с не самым суровым вроде бы графиком и приличным заработком, и на следующий же день отправился на разведку.
Меня взяли сразу, особо не раздумывая: вряд ли в заштатную мелкую кафешку приходило много желающих поработать, учитывая местоположение и контингент. Нищий задрипанный райончик вряд ли мог предложить хорошие заработки, так что никто там особо не задерживался. Мне так, собственно, и сказали, дав понять, что на большее – с моим низким ростом и полным отсутствием опыта – не стоит и рассчитывать. Шустрая наглая тётка – с которой у меня позже случился конфликт, приведший к расставанию – приняла меня на работу, выдав костюм и фартук. С большим трудом она подобрала мне нужный размер, да и то хозяйство сильно болталось: но за неимением лучшего мне так и пришлось в первый день ходить и спотыкаться, и думать в первую очередь о том, как не упасть, оставив заботы о клиентах на второе.
А кафешка и в самом деле оказалась паршивой: задрипанный райончик снабжал заведение обычными работягами и голодранцами, обедавшими на сто рублей и почти всегда не оставлявшими вообще никаких чаевых, так что обещания суровой жизни полностью оправдались. Работавшие вместе со мною две девицы – порывавшиеся бросить всё и слинять – именно здесь и видели главное хамство: приличная зарплата, по их словам, никак не компенсировалась отсутствием обязательного везде приработка, а большие нагрузки становились тяжкой обузой. В первый же день я смог оценить их справедливость: помимо таскания подносов с полными и пустыми тарелками на нашу долю выпадали и другие обязанности: уборка столов, наведение общего порядка в помещении – замызганном порядком уже не ремонтировавшемся хлеву, привести в порядок который было практически невозможно, – ну и всякое другое. Если бы я знал, куда попаду: то точно не спешил бы расставаться с биржей, тем более что проворачивать свои любимые делишки возможностей стало поменьше. Ну ещё бы: почти весь день – часов по двенадцать – я должен был заниматься однообразным физическим трудом, получая лишь оплеухи и подзатыльники, в большинстве случаев незаслуженные! Хозяйка оказалась та ещё гнида: снимая у кого-то помещение под кафе, она пила у подшефных все соки и заставляла пахать с утра до вечера. Официанток она и посудомойками заставляла работать! Так что ничего удивительного не было в том, что через несколько месяцев обе напарницы наконец свалили, устроив хороший такой скандал напоследок, а после них ушёл и я, получив первый суровый опыт в новом деле, которому предстояло стать одним из главных в моей жизни, из-за чего я и угодил в эти края, выбраться откуда в ближайшие годы вряд ли представится возможность.
VII
Гутен таг, гутен таг. Я недавно читал тут, что дали премию мужику, заставившему лягушку парить в воздухе. Тоже мне достижение: если бы вы знали, сколько лягушек в своё время я отправлял в свободный полёт, не обещая им, правда, мягкую посадку. Что-то не слышал я: чтобы кто-то бегал за мной и предлагал дать премию или хотя бы грамоту с благодарностью. А то бы я всю жизнь занимался чем-то таким интересным: ставил бы самые разнообразные опыты над животными и людьми. Нет, правда-правда: я потому и спрашивал вас о высшем образовании, что всегда интересовался самыми разнообразными предметами, то ножами и кинжалами, а то и вполне себе серьёзными вещами. Ну, например, всякими спекуляциями и афёрами, но вполне легальными и разрешёнными, где выигравшие считаются даже героями и победителями, а не преступниками. Хотя знаю я одну компанию – ещё и сейчас, наверно, существующую и продолжающую работать – где собрались вместе бывшие уркаганы, причём с той же целью, что и раньше. Что за фирма? Инвестиционная компания, торгующая на бирже, и зарабатывающая на лохах, только намного больше, чем раньше, когда они окучивали терпил по очереди. Зато теперь – при новом статусе – братаны ощущают себе полноценными бизнесменами и коммерсантами, используя, правда, всё те же методики. Оптом – оно ведь всегда жирнее получается!
