Александр Афанасьев - Братишки
– Кто старший? – спросил Сирота, хотя прекрасно это знал.
– Я, – ответил невысокий, крепкий человек. – Атаман кличут.
– Знаешь, кто я?
– Сирота.
Атаман был бывшим сотрудником милиции. Еще несколько лет назад это было западло… а теперь ничего не западло.
– Что Нестор сказал?
– Сказал, идешь под Сироту, пока не разберетесь.
– Кому платить?
– Нестору.
Вызвать группировку было не бесплатно, иначе каждый так начнет вызывать. Если ты сам своими силами не справляешься, не держишь город – какой ты, на фиг, бригадир тогда? Так что бесплатного ничего нет, не справляешься сам – плати!
Сирота кивнул, удовлетворенный ответом.
– Тут какой-то движняк происходит, – сказал он, – народ какой-то левый. Не объявлялся, как положено. Фальшивую купюру пытались толкнуть. Наш пацан, Ствол, подкатил к ним – что за дела? Они – за автомат. Без предъявы, без стрелки, безо всего. Как собак, пацанов постреляли.
– Черные?
– Один черный, один незнамо какой. По-любому это беспредел.
– Беспредел, – согласился бывший мент.
– Тех отморозков на трассе приземлили, уже за границей. Наглухо. Щас еще одна точка есть, надо ее пробить – там какие-то левые. И границу помочь перекрыть.
– Тех, кого наглухо, – кто они?
– Черт знает. Стремные какие-то…
Российская Федерация
Восточный Донецк
Шахты
Вечер 25 ноября 2001 года
Тренировки сорвались. Гриб – или Муфлон, или как там его, – было видно, что он психует. Он пару раз хватался за телефон, но так никому и не позвонил. Я наблюдал за этим с долей презрения и думал: во что бы превратился я, случись мне пойти в ментовку? Предлагали ведь после выхода из госпиталя…
А после обеда Бандера, дежуривший наверху, заорал: «Идут!»
И все полетело кувырком…
Есть такое правило: если ты видишь, что остальные беспределят, – надо решать. Либо ты останавливаешь беспредел сам, своими руками, либо будешь отвечать вместе со всеми и независимо от степени своей личной вины. Или ты должен отколоться от группировки, пусть дальше по беспределу прут. Это идет еще с зоновских понятий, там есть понятие «сминусовать камеру». Если в какой-то камере нет воровского закона, а есть беспредел, то авторитеты могут сминусовать всю камеру, и тогда в дальнейшем репрессиям подвергнутся все зэки из этой камеры. Это, кстати, не так плохо – нравы политиков в этом смысле однозначно проигрывают, те вечно «не знали», «не видели» и так далее. Но сейчас пришло время определяться мне. А для этого мне нужны винтовка и свободные руки…
– Я прикрою!
Этими словами я обеспечил себе относительную свободу действий и одновременно показал, что мы в одной лодке, хотя это было далеко не так…
Меня не тормознули – я привычно занял позицию. Рядом был психующий Бандера, уже целящийся куда-то из автомата (идиотское дело, не попадет, но позицию раскроет), но главное – у меня была моя винтовка и несколько синих коробочек с патронами – финская «Лапуа».
– Не стреляй.
Пятидесятикратная труба была излишней – я увидел все, что хотел. Пять машин – шли по направлению к нам. Широкий… еще один…
Попали, короче.
Единственно что – братва с ходу стрелять не будет, не тема это. Попытаются вначале съехать на базаре.
Бандера что-то бормотал… вообще парень реально какой-то не такой. Я разобрал «Господь наш пастырь» и врезал как следует по лицу.
– Слушай!
…
– Если ты сдался, ты уже покойник, понял? Пока ты сражаешься – ты жив и у тебя есть шанс! Не время Богу молиться! Дерись до последнего!
Я сбросил тон:
– Стрелять учили?
– Дали стрельнуть… пару раз.
Что же все так плохо-то…
– А из ружья умеешь?
– Ну… баловался… по банкам.
– Дай!
Я взял его «АКС-74», отрегулировал прицел и вернул:
– Прицел я тебе выставил на двести. Как только я скажу – бей. Бей очередью, так кого-то зацепишь. Откроют по тебе огонь – прячься! Просто присел, и все. Понял?
– Ага.
– Теперь пошли отсюда!
Позиция была бы хорошая, если бы их было семь-восемь человек: тогда бы я одного за другим пересчитал всех. Но их два десятка, не меньше. То, что я из «англичанки» попаду на пятьсот метров сто из ста – это факт, с которым нет смысла спорить. Вопрос в том, что дальше. Свалю одного, двоих, а их вон сколько…
Ладно, посмотрим там…
Слетели – не спустились, а слетели – вниз. Я навернул ремень винтовки на руку, чтобы стрелять с руки. Побегать придется. И надо помнить, что это не «СВД», тут ручной затвор.
– Стоять, падла!
Я обернулся.
– Це мы! – крикнул Бандера.
Гиря опустил автомат и подбежал к нам:
– Муфлон дернул!
Чего и следовало ожидать.
– Шахтер где?!
– Собирается!
– Хрен ли там собираться?! – заорал я. – Валить надо!
Не, а Муфлон – хорош. Чего там говорить – мент! Во всей его красе!
Мы были несколько в глубине, и нас не было видно – а вот мы видели все. Шахтер сделал глупость – он выскочил из двухэтажного строения на самом въезде, которое мы использовали как наблюдательную позицию и базу, и дал очередь из автомата. Попал – у головного джипа разлетелось в куски лобовое, он завилял, потом сосредоточенным огнем сразу из нескольких автоматов завалили Шахтера. Мы не видели, как он умер, – мы видели только останавливающиеся машины и вспышки автоматного огня.
Все, понеслась…
Те, кто на нас нападал, остановили машины, не взяв под контроль всю территорию. Кто-то вытаскивал из пострадавшего джипа подельников, пытался им помощь оказать, остальные скопились у машин и решали, как быть дальше. Вели они себя достаточно бестолково…
– Гиря, тачка есть? Там, дальше?
– Ага.
– Гони за тачкой. Только не светись.
– Они на дороге увидят.
Пипец, уже увидели. Не знаю, как, но один заорал, глядя в нашу сторону, и вскинул помповое ружье.
– Огонь! – крикнул я.
Новичкам везет – Гиря свалил аж двоих, одного явно насмерть, один просто повалился на бок, вереща, как подрезанный кабанчик. Рядом застрочил Бандера, его результатов я не видел. Я нажал на спуск, изображение в прицеле немного смазалось, а когда оно появилось опять, я увидел бурый мазок на белом «Гранд Чероки». Человек в военной форме с автоматом «АКС-74У», которого я определил как старшего, рухнул мешком у машины…
Не теряя времени, я передернул затвор, прицелился и свалил еще одного. Тот вел огонь, пытаясь укрыться за дверцей джипа, но не подумал о том, что на сто с небольшим метров пуля пробьет ее, как копье – паутину. Так и получилось – он упал назад, и его автомат замолчал. Остальные открыли огонь, послышались крики:
– Вон они!
Если оставаться на месте, то вопрос, когда они в нас попадут, всего лишь вопрос времени…
– Отход! Отход!
Ни Гиря, ни Бандера не сообразили, что команда относится к ним, – в бою новички обычно увлекаются. Начало доходить, только когда Гиря молча, без единого звука рухнул, выронив автомат, а Бандеру я просто оттащил за угол и легонько дал по морде.
– Отступаем. Дошло?!
Он ошалело кивнул:
– Так.
Мы перебежали к следующему укрытию, и тут я понял, что неприятности у нас только впереди. Во-первых, до сарая, где спрятана машина, – метров сто пятьдесят открытого пространства. И нам его преодолевать – под огнем. Второе – судя по звуку движка, эти гады пустили машину в обход. Не отстают…
– Дай автомат…
Отстегнул рожок… половина еще осталась. И тот рожок, что изолентой примотан. Плохо… но есть то, что есть.
– Беги к машине. Заводи и жди меня, понял?
– Так.
– Не дрейфь. Прорвемся…
– С Богом…
– Бога ты зря помянул. Давай, пошел…
Пока было время – несколько секунд, – закинул винтовку на спину, к ней есть патроны, но с ней на таком расстоянии наступающую орду не остановишь.
Вспомнил Афган. В числе тех, кто нас готовил, были пээсэсники, то есть специалисты поисково-спасательной службы ВВС, занимающейся спасением сбитых летчиков. Афганские пээсэсники были подготовлены не хуже спецназа ГРУ, потому что им приходилось вытаскивать сбитых пилотов в основном с территорий, контролируемых моджахедами, а то и из Пакистана. Они-то и показали нам прием, какому учат летчиков, – как раз рассчитанный на использование «АКС-74У» и на то, чтобы сорвать погоню…
Показалась тачка – «Тойота Фораннер», типичная братковская тачка, – ее уважали за то, что у нее опускалось стекло заднего люка и можно было стрелять назад. У других джипов заднее стекло не опускалось…
Перекинув на одиночные, я открыл беглый огонь по «Тойоте», попал и в движок, и по сиденью водителя, и по пассажиру. Сзади вывалился какой-то козел, бешено паля из чего-то крупного, судя по звуку – не меньше двенадцатого калибра. На таком расстоянии попасть он вряд ли бы попал, но я перезарядил и выстрелил по центру «ростовой фигуры», как на учении. Когда браток повалился, что-то вопя, я перекинул автомат так, чтобы ствол смотрел назад, вскочил и побежал. Прижимая приклад локтем, я время от времени нажимал на спуск, автомат давал одиночный. Конечно, попасть в кого-то так можно было лишь по воле случая, но подниматься в атаку навстречу свистящим пулям способен не каждый. На это и рассчитан прием: оторваться…
