Татьяна Полякова - Барышня и хулиган
— Может, пойдем в милицию? — робко предложила я.
— С чем? Мы труп и тот умудрились потерять. Нет, самим придется.
— Я верю в твои способности и все же с трудом представляю, как же мы его найдем?
— Об этом не беспокойся. Палыча укокошил кто-то из его должников, остается выяснить, кто именно.
— И как мы это выясним?
— Я намерен прогуляться в кабак. Я знаю, где Палыч хранил свои бумаги.
— У него дома сейф или что-то вроде этого, — вспомнила я. — Мне бармен говорил.
— Вот и отлично. Начнем с рабочего места. Собирайся.
— Мы прямо сейчас пойдем? — всполошилась я.
— Ага. Выпьем кофе и отправимся, машины мы лишились, а такси не воспользуешься, свидетели нам без надобности. Закрывают в четыре, уборщицы раньше девяти не приходят, так что у нас достаточно времени, чтоб как следует просмотреть его бумаги.
— А как мы попадем в клуб?
— Об этом не беспокойся.
— А вдруг нас поймают?
— Такой вариант я не исключаю, но, если сидеть здесь и ждать у моря погоды, нас скорее всего убьют, так что выбор невелик. Если хочешь, можешь остаться. Не думаю, что от тебя будет много пользы.
— Нет, я пойду, — решительно заявила я, поднялась с постели и стала натягивать джинсы. — В конце концов, это общая проблема.
— Слушай, — вдруг спросил Мишка, — а волосы у тебя на самом деле какого цвета?
— Катька говорит, пегие, — пожала я плечами.
— Катька — дура.
— Не думаю. Кстати, меня здорово беспокоит ее отсутствие, пора бы ей появиться.
— Она не появится, — хмыкнул Мишка. — Я уверен, Катька в этой истории увязла по самые уши, и, пока здесь все каким-нибудь образом не разрешится, она будет где-то отсиживаться. Либо из страха, либо по какой другой причине…
— По какой? — нахмурилась я.
— Я ведь уже говорил, сестрица у тебя не из самых нравственных граждан вселенной, так что еще вопрос, кто стоит за всем этим.
— Думаешь, Катька? — не поверила я. — Она застрелила Юрия Павловича и испортила тормоза в твоей машине?
— А почему бы и нет? Не так это и трудно…
— Я в это не верю. Может, у нее нравственность мартовской кошки и до денег она очень охоча, но я ей сестра и она бы…
— Конечно, — кивнул Мишка, а я нахмурилась.
— Чего?
— Ты права.
Я разглядывала его физиономию, стараясь понять, говорит он серьезно или надо мной издевается, но на физиономии не было ничего, кроме нетерпеливого ожидания.
— Ну что, идем кофе пить?
— Идем, — сказала я, и мы пошли вниз.
Через полчаса мы были готовы к экспедиции. Мишка, покопавшись в кладовке, собрал целый рюкзак всякого железа, переоделся в черный свитер, нацепил бейсболку и закинул кожаный рюкзачок на спину. Я, обратив внимание на его наряд, нашла футболку потемнее и темно-серую ветровку. В общем, стоя в холле возле входной двери, мы здорово напоминали двух жуликов, вознамерившихся проникнуть в чужую квартиру. Так как именно этим мы и собирались заняться, я только тяжело вздохнула.
— Идем, — шепнул Мишка, и мы пошли.
Было прохладно, накрапывал дождь. Мишка, наверное, в целях конспирации, желая придать нам вид влюбленной парочки, взял меня за руку. В бейсболке и с этим рюкзачком за плечами он выглядел подростком-акселератом, а кем выглядела я, ведомо одному господу. Скорее всего дурой, кем и являлась на самом деле. А кто еще полезет в клуб в шесть утра в компании парня, который несколько дней назад вышел из тюрьмы? Впрочем, о том, как мы будем совершать вторжение в чужую собственность, я старалась не думать и молча наслаждалась прогулкой.
К сожалению, она закончилась очень быстро, мне казалось, что до клуба идти довольно далеко, но Мишка существенно сократил маршрут, продвигаясь закоулками и проходными дворами. Через двадцать минут мы вышли к двухэтажному зданию розового цвета, в следующем, стоящем вплотную к нему, находился клуб.
Мы нырнули под арку и оказались в крохотном дворике, слева у стены громоздились штабеля ящиков, туда Мишка и направился. Не спеша отодвинул ящики, и я увидела довольно большое окошко примерно в полуметре от асфальта, Мишка ударил ногой, рама вылетела с испугавшим меня треском, но ничего не произошло, то есть никто не ворвался во двор и не сцапал нас на месте преступления.
Мой спутник сбросил в образовавшуюся дыру рюкзак, а затем с некоторым трудом и сам протиснулся в подвал. Я вертела головой во все стороны и отчаянно дрожала. Мишкина физиономия на мгновение появилась в окошке, и он махнул рукой:
— Лезь сюда, я помогу.
Я неловко уселась на подоконник и принялась сползать вперед ногами, Шальнов подхватил меня на руки и через секунду прижал к себе, хотя мог бы обойтись и без этого.
— Ты что делаешь? — прошипела я.
— Что? — удивился он, все еще не выпуская меня из рук, более того, сжимал в объятиях с увеличивающимся рвением.
— Не прикидывайся. Между прочим, ты муж моей сестры.
— Бывший. Заметь, она развелась со мной, когда я находился в заточении, короче, по всем статьям поступила по-свински.
— Но это не повод…
— Слушай, а я тебе нравлюсь?
— Нет, конечно.
— Почему это? — Мишка разжал руки и даже отступил на шаг.
— А чего в тебе такого, чтобы мне понравиться? По-моему, ты совершенно несерьезный человек и вообще… сомнительный тип.
— Это я несерьезный? Да в этом городе нет парня серьезнее меня. Тебе каждый скажет… Несерьезный. Скажи лучше, что у меня не такая смазливая рожа, как у твоего Ильи, с которым ты в первый же вечер оказалась в одной постели, хоть он всего-навсего сутенер.
— Я не оказалась с ним в постели, то есть… это клевета, и если ты еще раз скажешь что-нибудь подобное, я тебе глаза выцарапаю.
— Разумеется.
— Послушай, — опомнилась я. — Мы зачем сюда пришли? — Мишка подхватил рюкзак с пола, а я попыталась перевести разговор в совершенно иное русло:
— Где мы? Что это за здание?
— Обыкновенное здание. Видишь, окна заколочены, требуется реставрация. Дом в центре, желающих его приобрести немало. Я, кстати, был одним из них, хотел магазин открыть. Отдают его за символические деньги, но ремонта здесь… Идем, я в свое время все тут как следует облазил, прикидывая, как и что следует перепланировать. В подвале есть общая дверь с клубом, должно быть, когда-то был черный ход в переулок. Па-лыч дверь предлагал оставить, на всякий случай. Думаю, покойный не был лишен романтики, в детстве читал «Графа Монте-Кристо».
— В детстве его все читали.
— Точно. Но не у всех сохранилась любовь к потайным дверям. А вот и она, кстати.
Мы уперлись в стену, в центре ее в свете фонаря, с которым шел Мишка, железная дверь без ручки выглядела точно заплата.
— Как ты собираешься ее открыть? — удивилась я, дверь выглядела несокрушимой. Мишка не стал отвечать, расстегнул рюкзак и достал какую-то железку, потом сунул мне в руку фонарь и сказал:
— Свети. — Он принялся возиться с дверью, а я стала проявлять беспокойство.
— Это не опасно? — не выдержала я. — Там ведь наверняка сигнализация.
— Нет, насколько мне известно. Но, может, за семь месяцев что-то изменилось. Сейчас узнаем.
Дверь неожиданно распахнулась, чуть не задев меня по носу, а я втянула голову в плечи, ожидая самого худшего, но ничего не произошло.
— Вот видишь, — удовлетворенно заметил Мишка, взял у меня фонарь и осветил дверной проем. Там стояли какие-то коробки, Шалънов принялся осторожно их сдвигать, и вскоре образовался узкий проход, в который, однако, можно было протиснуться, что мы и сделали.
Следующую дверь мой спутник открыл с такой легкостью, что я заподозрила в нем профессионального грабителя. За дверью оказалось большое помещение, в настоящий момент совершенно пустое, три каменные ступеньки вели к очередной двери.
— Это выход из подвала, — принялся объяснять Мишка, склонившись к моему уху. — Сейчас утро, и сторож скорее всего спит, но вдруг он исключительно честный человек и окажется как раз в этом коридоре в самый неподходящий момент. В этом случае сразу же уноси ноги. У него может быть оружие. У ребят на стоянке оно точно есть, и дежурят они обычно по двое.
— Может, не стоит нам туда идти? — начала паниковать я.
— В следующий раз оставлю тебя дома. А сейчас слушай внимательно, чтоб сторож нас врасплох не застал. Два уха хорошо, а четыре лучше,
Он начал возню с дверью, а я прислушивалась. И эта дверь открылась с поразительной легкостью, Мишка толкнул ее, и очам нашим предстал длинный коридор, лампочка горела лишь в самом его конце, создавая тревожный полумрак.
— Идем, — позвал Мишка и сделал первый шаг.
Красный ковер скрадывал звук шагов, продвигались мы медленно и практически бесшумно достигли конца коридора, Мишка кивнул головой в сторону лестницы на второй этаж и уже было направился туда, как вдруг я увидела нечто такое, от чего буквально приросла к полу.
Возле противоположной от лестницы стены сидел парень, привалившись к ней спиной, глаза его были открыты, но вряд ли он ими видел, ибо лоб и волосы у него залиты кровью. Ее было очень много, казалось невероятным, что это настоящая кровь, скорее клюквенный сок, дешевая бутафория.
