Татьяна Полякова - Список донжуанов
– Логично, – кивнул он. – Ты его все еще любишь?
– Я не люблю изменников. Это обременительно и неприятно.
– Значит, твое сердце свободно и у меня есть шанс?
– Ничего не могу обещать, пока я замужем.
Вряд ли ему понравился этот ответ. Он вздохнул и наконец выпустил мою руку.
– Вчера вечером ты виделась с мужем?
– Нет. С чего ты взял?
– У него была назначена встреча.
– Он ужинал с Олегом. Олег по моей просьбе…
– А что потом?
– Олег не смог с ним договориться, хотя потратил на это бездну времени. Муж грозится не явиться в суд. А еще он раздобыл справку, что я сумасшедшая. Возможно, я утрирую, но суть в том, что я якобы подвержена перепадам настроения и сама не знаю, чего хочу. Он и врача обещал притащить на заседание, если когда-нибудь явится… Скажи на милость, зачем ему все это? Я ведь к нему не вернусь.
– По-моему, он просто спятил.
– Вот-вот. Поговори с ним.
– Я пробовал. Он действует по принципу «не съем, так хоть испорчу». То есть он намерен в меру своих сил отравлять тебе жизнь. Глупо и недостойно мужчины. Он тебе звонил сегодня?
– Нет.
– И вчера вечером не звонил?
– Нет. А что?
– Я надеялся, может, встреча с Олегом все-таки привела его в чувство. Что, если нам поехать к нему вместе?
– Боюсь, это бесполезно, ты же сам сказал, что он намерен портить мне жизнь. Но теперь у меня есть против него оружие.
– Какое?
– Фотографии, на которых запечатлены его любовные похождения.
– Можно взглянуть?
– Мучает любопытство? – усмехнулась я.
– Нет… просто… хотел тебя подольше задержать в своем кабинете. Когда еще увидимся… Я буду тебе звонить. Можно?
– Можно, – милостиво разрешила я и поторопилась убраться из его кабинета.
Войдя к Олегу, я застала удручающую картину: Марья грызла ногти, разглядывая столешницу, сам же хозяин носился по кабинету в состоянии, близком к истерике.
– Опять что-нибудь случилось? – вздохнула я, в принципе не ожидая от жизни ничего хорошего.
– Олег считает, что враги тебя охмуряют, а ты идешь у них на поводу, – сообщила Марья.
– И только-то? – не поверила я.
– Да, – взвился Олег. – Я считаю, этот… тип ведет себя исключительно нахально, а ты ему потакаешь.
– Я просто намеревалась разузнать, что происходит в стане врагов.
Это я с ходу придумала, чтобы отвязаться от Олега, но лишь только произнесла сии слова, вдруг подумала: неспроста Андрей меня в кабинет зазывал и кофе поил. Что-то его здорово беспокоит. Он-то сказал: неразделенные чувства, но мне в это не верилось. Андрей не походил на человека, способного любить кого-то, если этот «кто-то» не он сам. Сидя в ресторане, Гридин намекал, что хотел бы свести со мной знакомство поближе, это как раз нормально и более подошло бы такому типу, как он: ни к чему не обязывающий роман, короткий и приятный. Но с большой любовью он явно поспешил, или за последние часы произошло нечто такое, что заставило его чувства вспыхнуть со страшной силой. В моей жизни за это время появился труп. Интересно, а у него что?
Так как я погрузилась в глубокие раздумья, Олегу с Марьей осталось лишь глазеть на меня, наблюдая напряженную работу мысли.
– Ну и как? – робко подала голос Марья. – Узнала что-нибудь?
– Враги не дремлют.
Тут я вспомнила, что Андрей весьма настойчиво выспрашивал, не звонил ли мне муж. Очень захотелось позвонить самой. Я придвинула телефон и набрала заветный номер. Три гудка и голос Сергея:
– Слушаю.
Я повесила трубку и пожала плечами. Чего этот хмырь мне голову морочил? Впрочем, это скорее я самой себе ее морочу, думая о всякой ерунде, а между тем…
– Я беспокоюсь о трупе, – немного не к месту сказала я. Оба разом побледнели.
– А что, его уже… нашли? – заикаясь, спросил Олег.
– Еще нет, но это не мешает мне беспокоиться. – Я достала из сумки конверт и громко охнула, рядом с конвертом в соседнем отделении лежал пистолет с глушителем, который я вчера позаимствовала у киллера-неудачника. И я с этой штукой полдня болтаюсь по городу! Совсем с ума сошла. – Спрячь куда-нибудь, – торопливо сказала я, выложив пистолет на стол. Теперь позеленел Олег, боязливо косясь на опасную игрушку.
Тут дверь распахнулась, и в комнату вошел Андрей. Олег быстро выдвинул ящик стола и бросил туда пистолет. Успел его заметить Андрей или нет, судить не берусь, однако на его красивой физиономии ничего не отразилось, она была грустна, и не просто грустна, а с намеком на глубокие переживания.
– Олег Михайлович, – сказал он опять-таки с грустью, – вам нужно забрать бумаги у Медведева, я с ним сейчас разговаривал, он будет у себя до двух.
– Хорошо, Андрей Петрович, – кивнул Олег. – Я через несколько минут отправлюсь. – И даже встал для большей убедительности.
– Извините, – точно опомнившись, сказал Андрей и поспешно удалился.
– Надо ехать, – вздохнул Олег.
– Кто такой Медведев? – проявила интерес Марья.
– Наш клиент.
– А мы? Ты же должен заниматься нами? При чем здесь какой-то Медведев?
– Пошли, – сказала я и потянула ее к двери.
– Симона, – робко сказал Олег, – а как же пистолет? Не могу же я…
Пришлось сунуть оружие опять в сумку.
Дома я все-таки засела за работу. Что делала Марья, не знаю, до тех самых пор, пока не зазвонил телефон и она не ворвалась в мою комнату с таким выражением на физиономии, которому очень бы подошел истошный вопль: «Горим!» или «Караул!» Выяснилось, что я была недалека от истины.
– Звонил Олег, – заплетающимся языком сообщила она. – Его пытались убить.
– Он сам звонил?
– Да.
– Хорошо. Значит, ничего страшного. Где он?
– В больнице, просил срочно приехать.
Конечно, мы поехали. До больницы, где находился Олег, мы добрались в рекордные сроки. Возле палаты под номером тринадцать вертелся приземистый мужичок в тельняшке, кедах и потрепанной кепке. На ладони татуировка: якорь и какие-то буквы, из чего я заключила, что он моряк, в прошлом, разумеется.
– Красавицы, – расплылся он в глупейшей улыбке, – проходьте, болезный наш с нетерпением ожидает вас.
Болезный возлежал в одноместной палате, голова его была забинтована, левая рука на перевязи, вид он имел гордый и страдальческий одновременно. Морячок подтянул стул к кровати и устроился на нем с довольным видом.
– Симона, – простер ко мне здоровую руку Олег, точно просил милости, из чего я заключила, что меня ждут скверные новости. Так и оказалось. – Я отправился к Медведеву, – торопясь, заговорил Олег после того, как я пожала его руку, а он мою поцеловал. – Офис у него рядом с парком, там, где начинается Лебяжий пруд. На машине не проедешь, их оставляют возле парка, а к офису ведет аллея. И когда я возвращался, вдруг кто-то окликнул меня. Я остановился, и тут… меня ударили по голове, кажется, дубинкой, я пробовал защищаться, в результате мне повредили руку. Я лишился сознания, а когда очнулся… В общем, конверта в портфеле не было. Медведевские бумаги на месте, а конверт исчез. У меня сотрясение мозга, – добавил он с большой обидой.
– Оно у тебя было сразу после рождения, – разозлилась Марья, начисто забыв о христианском милосердии. – Зачем ты конверт с собой потащил? У тебя же сейф в кабинете.
– Я побоялся оставить его там, – поникнув головой, сообщил он. – Я не доверял Гридину. И вообще никому в нашей конторе.
– И правильно, – кивнул морячок. – Все адвокаты – жулики и кровопийцы. У меня сосед адвокат, уж сколько раз по-товарищески к нему обращался: «Сергеич, дай на бутылку», – ни-ни, только рожу воротит, а я его вот с таких лет знаю…
– Заглохни, дядя, – отмахнулась Марья, с неудовольствием глядя на Олега. Морячок сразу же замолчал, только пожал плечами.
– И что было дальше? – спросила я, скорее из вежливости, потому что об остальном уже догадывалась.
– Я лежал без сознания, – с обидой продолжил Олег, – и наверняка бы умер от потери крови, если бы не Виктор. – Морячок при этих словах выпятил грудь и гордо кивнул. – Он нашел меня.
– Точно. Иду я, значит, к парку… Я всегда в парк хожу в эту пору, там обычно днем студенты тусуются, пиво пьют и оставляют бутылки, а я такого непотребства не терплю, чтоб, значит, город загаживали, и бутылки эти собираю.
– Алкаш, – презрительно констатировала Марья.
– Не алкаш, а в меру пьющий. Имею право, между прочим.
– Ври дальше, – скривилась Марья.
Морячок вроде бы обиделся, но все-таки продолжил:
– Иду, значит, я и, решив сократить путь, двинул напрямую, чтоб на аллею выйти. Тихо так, и на душе благостно…
Я невольно нахмурилась: еще одной христианской души я просто не выдержу, но Виктор вновь вернулся к суровой действительности. Тут требуется кое-что пояснить. В северном районе нашего города, который по старинке зовется Слободой (когда-то там действительно была ткацкая слобода), располагался большой парк, разбитый в пятидесятых годах прошлого века. Задуман он был по принципу московского и даже назывался так же: ВДНХ, с прибавлением «области». Название не прижилось. Парк с самого основания был прозван «полтинником» по неведомой причине. Старожилы утверждают, что были там павильоны, сады, гуляли образцово-показательные свиньи, крупный рогатый скот и гуси прямо-таки невиданных размеров, а также были выставлены на всеобщее обозрение изделия предприятий, которыми славна область. Впрочем, павильоны и сады благополучно дожили до сего времени, но еще лет тридцать назад все достижения куда-то испарились и павильонам нашли другое применение: в одном была библиотека, в другом – отдел милиции, в третьем – спортклуб. Парк официально назвали Парком культуры и отдыха, но горожане, должно быть, из духа противоречия окрестили его «выставкой», как раз тогда, когда он перестал быть ею. Потом пришли тяжелые времена, и парк захирел, вскоре все павильоны были распроданы частным фирмам. Самым шикарным, но и самым удаленным был как раз тот, что стоял у Лебяжьего пруда. Там и находился офис Медведева. То, что среди белого дня там пробили человеку голову, в принципе, не удивляло, парк – он и есть парк. С другой стороны, наряды милиции там дежурили постоянно. Это я к тому, как надлежало отнестись к словам Олега. Я подумала и решила: надлежало отнестись с доверием.
