Аркадий Адамов - Черная моль (сборник)
– Ну вот. Все в порядке, Антон Захарович. Непосредственной опасности больше нет. Но два-три дня надо вылежать. Строгий постельный режим. И без всяких волнений.
– Но это же абсолютно невозможно! Мне на доклад к министру надо, – растерянно произнес Шубинский.
– Ничего знать не хочу. Ваше здоровье дороже.
– Ну, хорошо, хорошо, – морщась от боли, покорно вздохнул Шубинский.
Женщина с озабоченным видом обратилась к вошедшим:
– Прошу вас, товарищи, не утомлять больного. Для него главное сейчас – покой.
– Постараемся, доктор, постараемся, – ответил Зотов, подходя к дивану, и, обращаясь к Шубинскому, сказал: – Моя фамилия Зотов, я из Московского уголовного розыска. А это капитан Фролов, из Комитета госбезопасности. Прошу вас, товарищ Шубинский, скажите нам прежде всего, что взяли преступники.
– Садитесь, друзья мои, – ответил Шубинский.
Слабым движением руки он указал на стулья, потом взглянул на врача. Та поняла значение этого взгляда.
– Только без волнений и лишних разговоров, – внушительно, как заклинание, произнесла она и вышла из комнаты.
Шубинский повернулся на бок, при этом лицо его снова исказилось от боли.
– Вот сердце сдавать стало, – ворчливо пожаловался он. – Поволновался – и на тебе, чуть инфаркта не нажил. Но «чуть», как говорится, не в счет, – слабо улыбнулся он, нервно теребя бородку. – Дело вот в чем. Я, видите ли, только на днях с Урала прилетел. Консультирую там строительство одного… гм… ну, важного, что ли, объекта и привез, видите ли, документы. То есть главные-то отправили без меня, однако кое-что я и сам захватил. А кроме того, я там уже по своей, так сказать, научной линии кое-какие заметки сделал. И вот эти самые заметки для будущих работ в столе у себя и запер. А сегодня вхожу я в квартиру и вижу: буфет – вон тот – открыт, посуда вверх дном. В спальне шкафы открыты, многих вещей нет. Ну, я уже сам не свой – в кабинет. Стол мой взломан, ящики выдвинуты, все перерыто. Вот тут у меня сердце и сдало. Еле дотащился до кресла. Стал смотреть, а перед глазами все плывет, плывет…
Шубинский устало откинул голову на подушку и на секунду закрыл глаза. Фролов и Зотов молча переглянулись.
– Но все-таки собрался с силами, – продолжал Шубинский, – заглянул в ящик. Вижу, целы мои записки. Тут уж я сумел только в милицию позвонить и свалился. А вас, друг мой, – обратился он к Фролову и опустил руку на лежавший рядом портфель, – я хочу попросить: возьмите мои записки и отошлите на сто тринадцатый объект. Я их потом там разберу. Как видно, все происшедшее, слава богу, не по вашей части.
– А где ваша семья, Антон Захарович? – участливо спросил Зотов.
– На даче.
– Какие же вещи у вас украли, можете сейчас сказать?
– Увольте, дружок. Вечером жена приедет, тогда…
– И последний вопрос: можете хотя бы приблизительно определить время, когда произошла кража?
Помолчав, Шубинский неуверенно сказал:
– Соседка наша, – она обед мне эти дни готовила, – говорит, что заходила около часу дня. А я приехал в четыре. Вот, значит, в этот промежуток.
– Как зовут вашу соседку?
– Зовут Варвара Ильинична. Она живет в двадцатой квартире, на нашем этаже.
– Ну, спасибо, Антон Захарович, – сказал Зотов вставая, – простите, что утомили вас. Больше ни о чем спрашивать не буду. Разрешите только нашим сотрудникам осмотреть столовую.
– Да ради бога, – развел руками Шубинский. – В конце концов из-за меня же хлопочете.
Он снова прикрыл глаза.
Зотов и Фролов, стараясь не шуметь, вышли из столовой. Фролов нес под мышкой портфель.
– Итак, – сказал ему в передней Зотов. – Здесь лишь кража, хотя и незаурядная. Придется, как видно, нам попыхтеть.
– Так точно, – ответил Фролов. – Желаю удачи!
Зотов постоял еще минуту в передней, что-то обдумывая и не спеша вытирая цветным платком вспотевшую шею, потом направился в одну из комнат.
– Товарищ майор, – обратился к нему Гаранин, пряча в карман лупу, – кое-какие следы удалось обнаружить. Разрешите показать?
– Хорошо. Сейчас покажете, – отозвался Зотов и сообщил сотрудникам сведения, полученные от Шубинского.
– А теперь продолжим работу, – закончил он. – Гаранин, показывайте, что нашли.
Костя повел Зотова в переднюю, к выходной двери и, указав на проволочную сетку на полу, сказал:
– Преступник или преступники, войдя в квартиру, по-видимому, машинально вытерли ноги. В этой сетке застряли и просыпались на пол мелкие частицы красной глины и извести. Я их собрал.
Он передал Зотову пакетик. Тот бережно развернул его и, вынув лупу, рассмотрел содержимое. Потом спросил:
– Почему вы думаете, что это оставили преступники?
– Полы недавно вымыты. Я проверил обувь Шубинского и всех наших сотрудников, кроме вас. Следов глины и извести нет.
– А сотрудники комитета? Может быть, они?
– Воронцов их догнал. Уже в машину садились, – усмехнулся Костя. – Нет следов.
– Любопытно, – одобрительно произнес Зотов. – Что еще обнаружили?
– Прошу в кабинет.
Подведя Зотова к письменному столу, Костя указал на толстое стекло, лежащее перед чернильным прибором.
– Здесь обнаружены четкие следы пальцев, но в перчатках. Рука преступника сильно вспотела, и пот прошел через тонкую, как видно, перчатку. Мы сняли эти следы на пленку. Желаете взглянуть?
– Потом. Дальше?
– В платяном шкафу преступник зацепился перчаткой за гвоздик. На нем я нашел вырванные из перчатки две нитки и рядом небольшое пятнышко крови. Нитки вот.
Костя вынул из кармана еще один бумажный пакетик, и Зотов снова взялся за лупу.
– Так, прекрасно, – произнес он через минуту. – А пятнышко соскоблите и отправьте в нашу лабораторию для определения группы крови, – и, обернувшись к Сергею, прибавил: – Мне еще Сандлер говорил как-то: «Совершить преступление и не оставить никаких следов невозможно. Все сводится к тому, что в одних случаях следов больше, в других – меньше, в одних – они явные, их легко обнаружить, в других – скрытые, малозаметные». Прав ведь старик, а? Уже первые данные говорят о том, – Зотов многозначительно поднял палец, – что здесь действовал очень опытный преступник. А следы все-таки есть… Но и тут должен быть подвод. Кто-то дал сведения преступникам об этой квартире. – Он снова повернулся к Гаранину. – Ну, ладно. Продолжайте осмотр. Можете зайти в столовую, только тихо. А вы, Коршунов, займитесь выявлением очевидцев. Кстати, проверьте у соседки обувь.
Сергей вышел из квартиры на площадку лестницы, оглянулся и, увидя на одной из дверей цифру «20», позвонил.
Дверь открыла высокая, полная женщина средних лет, в сарафане и переднике. Она окинула Сергея настороженным взглядом и спросила:
– Вам кого?
– Варвару Ильиничну.
– Я самая. Что нужно? – спросила женщина, продолжая стоять в дверях, скрестив на груди руки.
– У вас такой грозный вид, Варвара Ильинична, – рассмеялся Сергей, – что у меня даже слова застревают в горле.
– А что вам все-таки надо?
– Поговорить с вами, и не через порог, а то поссоримся.
– Это прощаться через порог нельзя, – не выдержала и улыбнулась Варвара Ильинична.
Через минуту она уже взволнованно говорила, усадив Сергея на стул в своей маленькой опрятной комнате:
– Ничего, Сергей Павлович, не видела в это время, ей-богу. Вот только часа эдак в два слышу, на лестнице стучат сильно. Я выглянула, – то точильщик стучит к Шубинским. Здорово стучит, как нанялся. Я ему говорю: «Да нет там никого». А он плюнул с досады и отвечает: «А мне сказали, что старуха глухая там, стучи шибче». Повернулся и ушел. Вот и все.
– А точильщик знакомый?
– Знакомый. Он тут рядом, в мясной, ножи точит. Ну, в тот день и к нам заходит.
– Кто ж ему мог про старуху-то сказать?
– Да кто его знает! Он и соврет – не дорого возьмет.
Сергей поблагодарил и спустился во двор. «У кого бы еще спросить? – размышлял он. – Ребятишки? Стоит, конечно. Еще у кого? Дворник. Тоже стоит. Где он?» Сергей обошел двор и, никого не встретив, вышел на улицу. У ворот он остановился и задумчиво огляделся по сторонам.
Да, люди, только они выведут на преступника. Ведь именно так шел прошлый раз Гаранин, разматывая клубок вокруг черной машины. А Сергей тогда смеялся над ним, смеялся и сел в калошу со своей версией. Он вспомнил слова Силантьева: «Преступник живет и действует не в безвоздушном пространстве, за ним всегда, вольно или невольно, наблюдают десятки честных глаз». И надо уметь разыскать этих людей. Как действовал Гаранин? Он зацепился за маленькую, еле заметную, очень туманную деталь и сделал первый верный ход – опросил жильцов. Но сейчас у Сергея нет пока даже такой детали. Разговор с соседкой ничего не дал, она не выходила из дому и ничего не видела. Вот только этот точильщик. И странная подробность: он упомянул о несуществующей старухе в квартире Шубинских… Кто это ему подсказал? Ведь это очевидная ложь. Сергей почувствовал легкий озноб. Так, так. Кому же нужна эта ложь и зачем?
