Эллис Питерс - Смерть и «Радостная женщина»
Короче, решил он, включая сцепление, Лесли следует забрать картину и отвергнуть предложения всех покупателей, а потом отправить ее на экспертизу какому-нибудь знатоку, не заинтересованному в деле. Так я ему и скажу, если он способен слушать и еще не угодил за решетку благодаря какому-нибудь дикому стечению обстоятельств.
Он провел остаток утра в своем кабинете, разбирая накопившиеся бумаги, а после полудня отправился с Дакеттом к начальнику полиции, жаждущему немедленных результатов — отчасти потому, что дело касалось знаменитого семейства, но главным образом — потому, что хотел уехать на выходные за город и поохотиться. Этот визит ничего не дал, поскольку главный констебль все еще относился к своим сотрудникам как к классифицируемым объектам на ступеньках военной иерархии, а Дакетт, расследуя серьезное дело, обычно становился все более замкнутым, а порой просто сердито молчал.
— Даром угробили время! — проворчал Дакетт на обратном пути в Комербурн. Он старался не превышать скорость, и это тоже было признаком нежелания вести беседу. — Ни за что не разрешай своему сыну идти служить в полицию, Джордж.
— Да он и сам не хочет, — отвечал Джордж. — Частенько в разговорах даже становится на сторону преступника.
— Антиобщественное поколение, — брезгливо сказал Дакетт.
— Нет, это просто естественное сострадание к преследуемому, которого загоняют в угол. Возможно, он чувствует, что общество само плодит преступников, а значит, ничем не лучше своих отверженных. — Интересно, подумал Джордж, может быть, я приписываю Доминику свои собственные сомнения? Если так, лучше не копаться в этом вопросе. Иногда после успешного раскрытия дела Джордж впадал в глубокую хандру, хотя в разгар погони за преступником не испытывал никаких сомнений. — Бог с ним, — примирительно сказал он. — Любопытно, не появилось ли что-нибудь новенькое, пока мы тут теоретизируем?
Что-то новенькое и впрямь появилось. Свернув за угол Хилл-стрит, они увидели на бетонной площадке перед участком оживленно болтающих зевак. Здание стояло на повороте. У фасада был разбит небольшой садик с двумя скамейками, а двор плавно переходил в стоянку на четыре машины. Там стояла двуколка, на которой громоздился жестяной сундук, лежала груда металлолома и старого тряпья. На этой груде сидело трое маленьких ребятишек, молча глазевших на что-то. Мальчишка побольше, в обрезанных отцовских штанах и драном сером свитере, держал под уздцы лохматого толстого бурого пони. Полицейский в мундире равнодушно и неспешно прохаживался перед дверью, вежливо оттесняя прибывающую толпу. Казалось, он пытался загипнотизировать людей и внушить им такое же вселенское спокойствие, в каком пребывал сам.
— Боже! — возмутился Дакетт, въезжая на стоянку. Полицейский криво улыбнулся, так, чтобы это видели только они, но не публика. — Что это Грокотт таскает сюда всяких дикарей? Уж не спятил ли он?
— Нет, сэр, они сами притащились. Утверждают, что у них есть важные сведения.
— Стало быть, нализался, да еще привел с собой полгорода, — недовольно заключил Дакетт и оглядел чопорных, исполненных достоинства детей, которые спокойно смотрели на него, словно точно знали, кто тут дикарь. Они не были чистокровными цыганами с загадочными мягкими чертами, влажными глазами и хрупким сложением выходцев из Индии; вылепленные из другого теста, они казались крепкими и жилистыми, а грязноватая кожа с оливковым оттенком делала их немного похожими на дикарей.
— Кто это такие? — резко спросил Дакетт. — Леи?
— Нет, сэр, Криви.
— Какая разница? Никто не знает, кто на ком женат и чьи у кого дети. Криви, Леи, все едино.
Он вошел в участок и поднялся на третий этаж, в свой кабинет. Джордж шел за ним. Грокотт явился, не дожидаясь вызова.
— Ладно, — сказал Дакетт, — давай разберемся. Это пони Джо Криви, не так ли?
Джо Криви (или Лей) почти никогда не ссорился с законом. Изредка напивался в стельку, когда дела шли хорошо. Он собирал старое тряпье и металлолом. Лишь однажды он напал с каминным совком на жену, которая была сама виновата, но никаких серьезных прегрешений за ним не числилось. Он зарабатывал детям на пропитание, занимался своим делом, не очень докучая другим, и, несомненно, был счастливым и вполне устроенным человеком.
— Да, сэр. Джо внизу с Локиером. Он явился чуть больше часа назад и сказал, что располагает важными уликами по делу Армиджера.
Джо хорошо знали в дешевых районах на окраинах Комербурна, которые он регулярно объезжал, чтобы собрать утиль, и многие жители уже привыкли отдавать ему свои обноски. Сегодня утром он наведался в тот обшарпанный, но респектабельный уволок города, где проживала миссис Харкнесс, и, забрав ее мешок с тряпьем, на всякий случай заглянул в мусорный ящик, в надежде найти что-нибудь стоящее. В ящиках частенько попадается старая обувь, еще вполне, по меркам Джо, приличная и годная. Обуви он не обнаружил, зато нашел перчатки, старенькие, но дорогие, кожаные, с плетеной тесьмой и инициалами «Л. А.». Джо машинально взял их и только потом как следует рассмотрел. Тогда-то он и увидел, что правая перчатка испачкана чем-то темным, а кожа затвердела и покрылась коркой. На левой тоже были бурые пятна. Джо знал, кто живет у миссис Харкнесс (она была одной из его постоянных клиенток) и что означают инициалы «Л. А.». Он знал, или был убежден, что знает, какая именно жидкость пропитала кожу перчаток, испортив их, и почему их засунули в мусорный ящик. И, конечно, знал, что необходимо сообщить в полицию. Но по пути в участок было аж четыре бара, и спустя два часа все жители Комербурна, кроме глухонемых и заткнувших уши, уже знали, что Лесли Армиджер убил своего отца и у Джо Криви есть тому доказательства.
— Растрепал по всему городу и, понятное дело, привел с собой целую процессию. Он не так уж пьян, но изрядно навеселе. Тебе он нужен?
— Нет, — отвечал Дакетт. — Пусть малость протрезвеет. Мне нужны перчатки и, наверное, сын Армиджера тоже. Если Джо не врет и не ошибается, самое время поговорить с Лесли. Но сперва давайте-ка взглянем на перчатки.
Они лежали на столе ладонями вверх, и бурые пятна на них были совсем не похожи на запекшуюся кровь.
— Итак, что это, по-твоему, Джордж?
— Возможно, креозот, — тут же откликнулся Джордж, нюхая заскорузлые пальцы перчаток. — Но не только.
— Не только. Есть и следы битумной краски. Пусть Джонсон отправит их в лабораторию, а там посмотрим.
— Ты ведь не собираешься держать Джо всю ночь? — спросил Грокотт.
— Что? Всю ночь? И отправить всю эту ораву детей в ночлежку, когда в этом нет никакой необходимости? Да уполномоченный по работе с несовершеннолетними растерзал бы меня на части! Вот что, Джордж, поезжай и привези сюда этого парня.
Джордж постарался как можно лучше справиться с неприятным заданием. Он тихонько вошел в кабинет управляющего и попросил, именно попросил, а не потребовал, позвать Лесли. Тем не менее, поднявшись наверх и увидев Джорджа, Лесли побледнел и застыл на месте. Лишь узнав, зачем пришел полицейский, он немного успокоился, и лицо его опять порозовело, а взгляд сделался твердым и вызывающим. Он легкой поступью зашагал рядом с Джорджем, словно тот был его старым приятелем. Пройти можно было либо через магазин, либо через двор, и Джордж надеялся, что поступил правильно, выбрав второй путь. Во дворе собрались люди, которые знали и понимали Лесли.
Разумеется, они сразу догадались, в чем дело, и теперь им хватит пищи для пересудов на весь остаток смены. Водитель фургона перехватил взгляд Лесли и с улыбкой показал ему поднятый большой палец, а один из упаковщиков нарочито преградил им путь и протянул Лесли мятую пачку сигарет. Все это скорее раздосадовало, чем ободрило Лесли, но, тем не менее, он улыбнулся и взял сигарету. После первой затяжки складки вокруг его рта разгладились. Он сел в машину, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы обрести душевное равновесие, и ценой немалых усилий подготовился к предстоящему разговору.
— Мистер Фелз, — сдавленно начал он, когда Джордж остановился у светофора, — не могли бы вы оказать мне услугу? Я буду весьма признателен, если вы зайдете к моей жене и все расскажете.
— Не далее чем через час вы сами увидите ее, — невозмутимо ответил Джордж.
— Увижу?
— Это зависит только от вас.
— Надеюсь, вы правы, — выпалил Лесли. — Полагаю, вы не можете рассказать мне, в чем дело?
— Правильно. Скоро узнаете, но не будем забегать вперед. Позвольте задать вам один вопрос, который прежде не приходил мне в голову. Это вы убили отца?
— Нет, — спокойно, почти весело ответил Лесли.
— Тогда отправитесь домой к жене. В самом худшем случае немного задержитесь. Она вас простит. Как и нас — за то, что нагнали на вас страху.
Как ни странно, тон Джорджа успокоил Лесли, и он даже не отреагировал на обидный намек. Он бодро вошел в полицейский участок, но вдруг заметил, что Джорджа нет рядом, и принялся озираться по сторонам. Инспектор беседовал с мальчиком, облаченным в школьную форму.
