Владимир Колычев - Прости, прощай
– Ну что вы, я выспалась.
– Да, но у вас такой вид, как будто вам снились кошмары.
– Да, действительно был кошмар, – мученически улыбнулась Яна Дмитриевна. – Но все равно я чувствую себя неплохо... Вы хотели расспросить меня о Вильяме.
– Да.
– Мы бы могли поговорить.
Ипполит и сам горел желанием задать десяток-другой интересующих его вопросов. Тем более что женщина сама шла на контакт. Но горел он только до восемнадцати ноль-ноль. Все, рабочий день закончился, и он перегорел в своем желании – интерес к делу погас, как свеча после бала.
– Не сегодня, – с непроницаемым выражением лица сказал он.
– Может, вам это уже не интересно?
– А что, похоже?
– Есть немного... Кажется, я понимаю. Мы не договорились с вами о цене. Если я не заплачу вам, то вы не возьметесь искать убийцу моего бывшего мужа.
– Совершенно верно.
– Значит, нам надо заключить договор.
– Да, конечно. Но завтра.
– Я не знаю, что будет завтра, – не соглашаясь, покачала она головой. – Так что давайте сегодня...
Она достала из сумочки второй конверт, гораздо более толстый, чем первый.
– Здесь пятьдесят тысяч рублей. Надеюсь, этого хватит?
Ипполит даже не посмотрел на конверт. Деньги его, конечно, интересовали, но не до такой степени, чтобы тратить на них свое личное время.
– Завтра, – флегматично повторил он.
– Обойдемся без договора, – поднимаясь, с плохо скрытым недовольством сказала женщина.
Она не понимала причины его равнодушия. Пришлось объяснить:
– Рабочий день закончен.
Но Яна Дмитриевна пропустила его слова мимо ушей.
– И учтите, если вы не отработаете эти деньги...
Больше всего на свете профессор Гарварт не любил угроз. Он реагировал на них, как удав на кролика.
– Что тогда?
Он не изменил своего положения, и лицо осталось прежним – невозмутимо-холодным, но глаза вспыхнули, как два маяка, посылающих перекрестно-предупреждающий сигнал. Мощный по своему психологическому воздействию сигнал.
– Ничего, – дрогнула Яна Дмитриевна.
Немного поразмыслила в душевном смятении, после чего смахнула со стола конверт с деньгами.
– Завтра так завтра.
– До свидания.
– Странный вы какой-то, профессор Гарварт.
Сколько раз он слышал от людей эту фразу. Но не обижался. Что есть, то есть. Может, он и не такой, как все, но ему нравится жить в согласии с самим собой.
Разумеется, он не стал выяснять, на чем основывается ее вывод. И с искусственной улыбкой показал на дверь.
– Всего доброго.
– Вы действительно странный...
Яна Дмитриевна ушла, и он сразу же последовал за ней, но своей дорогой.
Автомобиль у него был, но пользовался он им только для проведения розыскных мероприятий. А в быту он им пренебрегал. Причина проста: несовершенство наземно-дорожного движения – пробки, заторы, миазмы выхлопных газов. Куда проще и надежней было пользоваться услугами метрополитена. Офис находился в двух шагах от одной станции метро, а дом – в трех от другой, и на одной Сокольнической линии. Каких-то пятнадцать минут – и ты дома...
Жил профессор Гарварт замкнуто, можно даже сказать – нелюдимо. Ни жены, ни детей. Что мало его смущало. Ему нравилась жизнь, которой он жил. Ему нравилось заниматься частным сыском, а в свободное время наслаждаться огромной коллекцией редких монет. Были еще моменты в его личной жизни, скрашивающие одиночество и повышающие финансовые возможности для пополнения нумизматической коллекции. Но сегодня они не входили в его планы...
Часть вторая
Глава четвертая
Профессор Гарварт весь день ждал Яну Дмитриевну, но тщетно. Зато под занавес рабочего дня появился лейтенант Чохов.
– Как дела, коллега? – осматриваясь, запанибрата спросил он.
Ипполит молча показал ему на кресло за приставным столом.
– У вас оригинальный офис.
С этим трудно было не согласиться.
Ипполит любил комфорт. Модный евростиль он отвергал. Совковый стиль также был ему не по душе. Но и в глубь веков он не зарывался. Мебель он покупал в основном новую, но под старину, начала двадцатого века – кожаные диваны с высокими спинками, кресла на гнутых ножках, резные столы из состаренного дерева. Антиквариат как таковой он не особо жаловал – то, что хорошо для монет, не всегда пригодно для мебели. Дерево, в особенности старое, имеет свойство истираться в нездоровую пыль, а чего стоит прах дохлых клопов и прочей бытовой нечисти, которым забиты все щели и зазоры изделия. И энергетика прошлых владельцев – далеко не самая здоровая...
И в кабинете у него отнюдь не безвкусный комфорт под старину, и в прихожей. Квартиру он также привел в соответствие. Но туда он никогда не приводил посторонних людей, каким, в сущности, был для него лейтенант Чохов.
– Все для плодотворной работы.
Профессор Гарварт глянул на часы. Четверть шестого, времени более чем достаточно, чтобы выслушать молодого следователя.
– Тихо у вас тут, спокойно. Не то что у нас...
– Я вас слушаю, господин лейтенант.
– Если бы господин... Помощники вам не нужны?
– Пока нет.
– А я бы к вам пошел... Шучу, конечно... Мимо проходил, решил заглянуть. Интересно было узнать, расследуете вы убийство Крупнышевского или как?
– Или как... Вы занимаетесь делами по факту или заявлению, а я – после подписи в договоре и предоплате.
– Коммерческий расчет, да? Потому вас, частных детективов, мы и не жалуем...
– Со мной вы можете поговорить бесплатно.
– О чем? Вы же не занимаетесь Крупнышевским.
– Нет предварительной оплаты, но есть предварительная договоренность с бывшей женой покойного...
– С Яной Дмитриевной, – уточнил Чохов.
– С ней. Она считает, что с вашей стороны дело зашло в тупик...
– И хочет, чтобы вы занялись этим делом?
– Совершенно верно.
– Странно. Я почему-то думал, что ей все равно, найдем мы убийцу или нет... Более того, у нас даже было подозрение, что она сама причастна к его убийству...
– Интересно, – слегка оживился Гарварт.
– У покойного была недвижимость в центре Москвы, солидный счет в банке. И кому все это достанется по наследству?
– Кому?
– Дочери Арине. Дочери от брака с Яной Дмитриевной. Единственной дочери... А он, как я понимаю, вел разгульный образ жизни, водил к себе баб, мог влюбиться... Или влюбился. Может быть, даже жениться собирался. А это катастрофа для нашей Яны Дмитриевны! Он мог переписать завещание на новую жену. Тогда ее дочь осталась бы без отцовского наследства...
– А завещание было?
– Да, по всей форме, у нотариуса...
– Но ему было чуть более сорока лет.
– Да.
– Самый расцвет сил. Жить бы да жить. А он о смерти думал, если завещание составил... Тут одно из двух... Даже из трех... Или по своей натуре был серьезным и ответственным человеком. Что вряд ли...
– Вряд ли, – кивнул Чохов.
– Второе, у него было предчувствие. А третье, кто-то очень сильно подтолкнул его к завещанию...
– Может, бывшая жена и подтолкнула... Был у нас тут недавно один случай. Мужик свою жизнь застраховал, на три миллиона рублей, а через неделю помер. Острая сердечная недостаточность. Вроде бы естественные причины. А стали выяснять – оказалось, жена подтравливала... И здесь, возможно, примерно то же самое. Передозировка – и нет муженька... Кстати, Римма Борисовна со мной солидарна.
– Римма Борисовна – мать Вильяма Крупнышевского?
– Да, она мне и про завещание сказала...
– Матери своей он что-нибудь завещал?
– Я так понял, что нет.
– Если нет, значит, обида. А обида – плохой подсказчик. И вообще, какая свекровь любит свою невестку?
– Да я-то понимаю...
– Зачем тогда жене Крупнышевского искать убийцу?
– А она ищет?
– Деньги мне предлагала.
– Вы заключили с ней договор?
– Нет, сегодня должны были. Может, завтра...
– А может, и никогда...
– Тогда убийство Крупнышевского – не моя головная боль.
– Не ваша, но моя...
Чохов выразительно посмотрел на Ипполита. «Не хотите ли чем-нибудь мне помочь?» – спрашивал он взглядом. Но профессор Гарварт сделал вид, что ничего не заметил. И невозмутимо ждал продолжения.
– Я уверен, что Крупнышевского убила женщина, – сказал Чохов. – Помните, я говорил, что труп нашла соседка по квартире. Очень любопытная дамочка, скажу я вам. Не была бы любопытной, в квартиру бы не полезла...
– Логично, – сухо согласился Ипполит.
– Говорила, что женщина с ним жила. Сказала, что в лицо ее знала, обещала прийти в отдел, субъективный потрет составить. Обещала, но не пришла. И о женщине больше ни слова. Как будто и не было ее...
– И в чем причина ее несговорчивости?
– Такое впечатление, будто ее кто-то сильно напугал...
– Кто?
– Боюсь, ваш вопрос так и останется вопросом.
– А другие соседи что-нибудь видели?
