Борис Рябинин - Рождение «Шерхана»
Интерес к тонкостям парусной терминологии усиливался тем обстоятельством, что участвовать в экспедиции любезно согласилась чрезвычайно симпатичная студентка четвертого курса мединститута Ирочка, вот уже месяц проходившая практику в их клинике. Как уже было отмечено, Игорь Сергеевич был не женат, но отнюдь не собирался и впредь оставаться в таком состоянии. Более того, именно Ирочка, сама того пока не ведая, но, очевидно, благодаря природной женской интуиции смутно о чем-то догадываясь, занимала главное место в матримониальных планах Игоря Сергеевича.
По этой причине ему было крайне нежелательно показать себя полным профаном в морском деле, ибо по каким-то неведомым причинам почти все мужчины боятся проявить перед нравящейся им женщиной неспособность, в сущности, всего к трем вещам (не считая, естественно, неспособности к продолжению рода человеческого): быть хорошим моряком, ремонтировать электрические утюги и зарабатывать много денег. Хотя, казалось бы, зачем врачу-анестезиологу уметь вязать морские узлы, а миллионеру – ремонтировать утюг?
Покончив с бритьем, Игорь Сергеевич посмотрел на часы, подошел к телефону и набрал номер Крылова. Они уговорились встретиться сегодня в три часа пополудни в затоне, куда капитан должен был самостоятельно подогнать яхту под загрузку пассажирами и провиантом, но сейчас вполне мог еще быть дома. Так оно и оказалось.
– Алло, – услышал Игорь Сергеевич хриплый бас своего приятеля.
Крылов был высок, бородат и чрезвычайно силен. В детстве сверстники присвоили ему кличку Слон; его голос и внешний вид ей вполне соответствовали.
– Привет, Слон! Это я, Игорь.
– Привет, привет. Ты чего трезвонишь в такую рань? Передумал, что ли? Так я и знал!
– Да нет! Что ты! Наоборот, я хотел уточнить, что такое бермудский шлюп.
– Чего-чего? Ты, часом, вчера не перебрал малость?
– Да нет. Ты в прошлый раз сказал, что твоя яхта – бермудский шлюп, помнишь? Вот я и хочу узнать, что это такое.
– Я-то помню. А вот тебе это зачем? Хочешь заделаться яхтенным капитаном?
– Да просто интересно, – уклонился от прямого ответа Игорь Сергеевич.
– Мне бы твои заботы. Не можешь потерпеть до вечера? Я бы тебе на примере все и показал.
– Ты лучше мне сейчас расскажи, в двух словах.
– А-а! Хочешь произвести впечатление на свой новый кадр? – оживился Крылов. – Никак у нас серьезные намерения?
– Нет никаких намерений, чего ты прицепился, – неуверенно запротестовал Игорь Сергеевич.
– Не тушуйся, старичок, дело житейское!
Смотри на это проще.
Он имел право давать подобные советы. Сам он смотрел на такого рода вещи настолько просто, что, будучи сверстником Игоря, умудрился уже трижды успешно жениться и дважды, не менее успешно, разойтись. Являясь директором и совладельцем небольшой, но процветающей строительно-ремонтной фирмы, каждой из жен, помимо ребенка, Крылов оставил по двухкомнатной квартире, платил вполне приличные алименты и благодаря этому, а также благодаря своему незлобивому характеру сохранил с ними прекрасные отношения.
У него был только один недостаток – он был чрезвычайно влюбчив, да к тому же пользовался успехом у женщин, что в сочетании с абсолютной неспособностью к вранью делало этот маленький, в сущности, недостаток роковым для семейной жизни.
– Да отцепись ты, Слон африканский! Тебя про шлюп спрашивают, вот и отвечай.
– Да чего тут мудреного? Вооружение такое у яхты, – неохотно сменил тему разговора Сергей.
– Что значит вооружение? – удивился Игорь. – Там у тебя пушки, что ли, есть?
– – Какие еще пушки, темнота. А еще жениться собрался. Имеется в виду парусное вооружение. Шлюп означает – одна мачта со стакселем, а бермудский парус означает – треугольный.
Понял, тундра?
– Понял, чего там не понять? – неуверенно отозвался Игорь. Добавился, правда, еще какой-то стаксель, но это можно пока просто запомнить. – Ладно, остальное потом расскажешь, а то я на работу опаздываю, встречаемся в затоне, как договорились. Пока.
– Давай, до встречи, жених.
– От жениха слышу, – находчиво парировал Игорь и положил трубку.
В этот ранний час начальник управления уголовного розыска области тридцативосьмилетний полковник милиции Житков Павел Иванович лежал на спине рядом со спящей женой, заложив руки за голову, и размышлял о превратностях судьбы, разглядывая ползущую по потолку муху.
Еще четыре года назад он был ничем не примечательным старшим оперуполномоченным одного из райотделов милиции в звании капитана.
Без связей или, как принято говорить, без волосатой лапы и без малейшей склонности к лизоблюдству и интриганству дальнейшее его служебное продвижение просматривалось весьма смутно, в таком качестве можно было остаться до самой пенсии. Всеми, правда, признавалось, что Житков прекрасный и удачливый профессионал, до тонкости знающий свое дело, но одного этого, и это тоже ни у кого не вызывало сомнений, было до обидного мало. Но таковы были правила игры, и с этим ничего нельзя было поделать.
И вдруг, почти в одночасье, все переменилось..
С одной стороны, в качестве побочного продукта перестройки и ускорения город буквально наводнили действующие почти открыто группировки рэкетиров и грабителей. Руководство правоохранительных органов всех видов, сделавшее себе карьеру главным образом языком (причем даже более лизанием, чем красноречием), просто оцепенело перед этим валом преступности и со всей очевидностью показало собственную неспособность контролировать ситуацию в городе и области.
С другой стороны, неудачный августовский путч дал мощный импульс для кадровых перестановок во всех государственных учреждениях.
Не явилось исключением и УВД.
Вот уже скоро год, как Житков занимает свою высокую должность, а неделю назад он получил и соответствующее ей звание полковника.
И никто не станет отрицать, что свои чины и должности он получил недаром, так же как и орден Красной Звезды, пылившийся сейчас в шкафу на парадном мундире. Многое пришлось испытать ему за эти тяжкие четыре года. Неделями Житков не появлялся дома, лично принимал участие в ликвидации более двадцати банд и преступных группировок. Он был ранен; бандитская пуля, выпущенная в упор, пробила легкий бронежилет и застряла в грудной мышце, в двух сантиметрах от сердца.
Многое удалось и сделать. Конечно, криминогенная ситуация в городе и области оставалась еще очень далека от идеала, Житков это прекрасно понимал, но все же сдвиги в лучшую сторону были налицо. Самое главное, были раскрыты почти все заказные убийства, и вообще уровень тяжких преступлений против личности стал заметно ниже. Житков, несомненно, мог гордиться результатами своей четырехлетней деятельности.
Однако вовсе не заботы о раскрытии очередного преступления заставили полковника преждевременно проснуться в это солнечное летнее утро. Наоборот, обычно в самой напряженной оперативной обстановке сон его был настолько глубок, что разбудить Житкова стоило больших усилий жене или сотрудникам. Организм прирожденного сыщика всегда максимально плодотворно использовал малейшую возможность для редкого отдыха. Нет, сейчас дело было не в сложности оперативной обстановки.
Года полтора-два назад на передний план его служебной деятельности стали выходить трудности совсем иного рода. Именно тогда обозначилось скрытое напряжение в треугольнике: администрация области – администрация города – руководство Управления внутренних дел.
Положение усугубилось созданием РУОП – Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, которое возглавил полковник Климачев, бывший начальник Житкова на одном из этапов его служебной карьеры. Житков уважал Климачева как квалифицированного профессионала.
Формально РУОП подчинялся и УВД и непосредственно Москве, своему Главному управлению. Но фактически, как этого и следовало ожидать, одеяло быстро перетянуло московское начальство, и на региональном уровне РУОП оказалось еще одним самостоятельным центром административной власти.
Таким образом, треугольник превратился в квадрат, а напряжение усилилось еще больше.
Житков старался держаться в стороне от интриг и противостояний, неизбежных при таком раскладе. Он мало что понимал в этом ввиду полного отсутствия интереса к подобного рода времяпрепровождению. Благо работы было хоть отбавляй, и какое-то время ему удавалось сохранять нейтралитет.
Внешне все выглядело тихо и благопристойно, но сейчас закулисная борьба обострилась до предела. Все это, по образному сравнению Уинстона Черчилля, высказанного, правда, по другому поводу, но в сходной ситуации, напоминало схватку бульдогов под ковром. Снаружи ничего не видно, но время от времени из-под ковра вытаскивают трупы.
