Леонид Словин - Такая работа. Задержать на рассвете
Наконец серая неприметная «Победа», пробившись между двумя тяжелыми самосвалами, свернула на улицу Наты Бабушкиной.
— Вон восемнадцатый дом, — сказал Ратанов, берясь за ручку дверцы, — нас встречают.
Эдик резко затормозил у группы людей, стоявших на тротуаре. Ратанов и Егоров сразу вошли в середину маленького кружка, а Гуреев и Барков присоединились к любопытствующим, прислушиваясь к разговорам и отыскивая людей, которые могли оказаться полезными.
— Выбрали время, когда никого в квартире не было…
— Я как чувствовала, пошла за молоком — вернулась… Думаю, зять сходит. А то бы и к нам забрались…
— Когда надо — милицию не найдешь днем с огнем, а когда не надо — и милиционер, и участковый, да еще и мотоцикл…
Ратанов и Егоров молчали. Они привыкли принимать на свой счет все упреки в адрес милиции.
— Небось режутся там у себя в «козла», — громко сказал мужчина-пенсионер в лицо Ратанову.
У Ратанова даже желваки заходили под скулами, но он сдержался. Тяжелая, оболганная недоброжелателями любимая работа! Кто же виноват, что ты видна окружающим обычно не более чем на одну двадцатую часть, что еще о девяти двадцатых знают рядовые оперативники, выполняющие отдельные поручения, что всю громадную работу по раскрытию серьезных преступлений — и уголовного розыска, и следователей, и участковых уполномоченных, и милицейского состава, и ОРУД — ГАИ, и других служб — знает от начала до конца лишь считанное число людей!
— Кто видел во дворе посторонних людей? — спросил Ратанов.
Все замолчали.
В это время подъехала вторая машина, с экспертом-криминалистом Егоровым и проводником с овчаркой.
— Ну как? — спросил эксперт у Баркова.
Тот качнул головой в сторону.
Они вошли в дом…
Кто видел семью, оставшуюся по вине негодяя без денег, без зимней одежды, без купленного за счет экономии всех членов семьи отреза на платье или костюм, уже три месяца ожидавшего в развороченном теперь шифоньере своей очереди на шитье; кто видел, как, отвернувшись к стене, стоит уже немолодой широкоплечий мужчина, пережидая, пока исчезнет в горле застывший комок, а потом только говорит сдавленно: «Ничего, дело наживное», — а маленькая девочка тем временем вырывается из рук соседки, чтобы крикнуть в коридор: «Мама, не плачь, мама, не надо!» — тот не может уже никогда спокойно и равнодушно слушать или рассказывать о ворах, о кражах. Он не может не ненавидеть людей, несущих горе труженику; и если он работает в уголовном розыске и помощь людям стала его профессией, он не сможет думать ни о себе, ни о своей семье, пора не найдет преступника…
Карату никак не удавалось взять след, он пробегал метров пятнадцать, кружился на месте, останавливался, и все повторялось сначала. Проводник нервничал.
— Морозов, — крикнул ему Егоров, — не торопитесь!
Наконец, взяв след, Карат миновал то место, где он начинал кружить, и свернул к скверу. Морозов, а за ним Барков мелькнули между невысокими кустами шиповника. Люди на скамейках повернули головы в их сторону. Егоров и Гуреев разошлись по соседним подъездам, а остальные занялись осмотром квартиры. Вскоре вернулся Барков: Карат вывел на шоссе и потерял след.
Ратанов позвонил по телефону в отдел: никому не отлучаться — будет работа.
Вскоре Гуреев и молодой парнишка из оперативного отряда уже стояли у выхода на перрон, присматриваясь к уезжавшим пассажирам. Гуреев небрежно поглядывал вокруг поверх полуразвернутой газеты, а его молодой напарник, прислонившись к ограде, бросал вокруг пристальные, подозрительные взгляды, приводившие в трепет видавших виды станционных носильщиков.
Где-то на автобусных линиях работала группа Тамулиса.
Периодически все связывались по телефону с дежурным. Сначала от Ратанова поступил запрос установить, где куплен автобусный билет № НП 5664321, — его нашли в прихожей. Тамулис, звонивший с другого конца города, из диспетчерской, несколько раз просил повторить номер.
Около двадцати часов дежурный сообщил: на боковой стенке шифоньера эксперту удалось обнаружить отпечаток большого пальца, вполне пригодный для исследования. Кроме того, стало известно, что преступник курил сигарету «Прима».
Вернувшись в отдел, эксперт заперся в своем кабинете. Это был уже немолодой опытный работник, страстный филателист, человек с устоявшимися привычками и странностями. Ратанов ждал его заключения у себя в кабинете, заказав телефонный разговор с начальником уголовного розыска дорожного отдела.
Эксперт мог войти в любую минуту и, бросив на стол лист бумаги с черными, окрашенными типографской краской узорами папиллярных линий, просто спросить Ратанова: «У тебя спички есть?» — и, закурив, добавить: «А со следами вот так — берите такого-то — он!» Потом — у него такая манера — он обязательно заговорит о чем-то своем, постороннем незаметно, искоса поглядывая на Ратанова.
Время от времени Ратанову звонили оперативники.
— Автобусный билет в городе не продавался.
— Не может ли потерпевший приехать на вокзал?
— У Фогеля появились деньги, он находится у Рыжей…
К двенадцати часам ночи в отделе опять стало людно — все собрались наверху у Ратанова.
Эксперт тоже вошел к Ратанову.
— Ничего нет… Не подходят…
Ратанов ждал Баркова — он все еще был в таксомоторном парке.
Наконец приехал Барков: днем один из таксистов высадил пассажира на углу Наты Бабушкиной и Карьерной — среднего роста, черноволосого, в черном костюме, в сапогах…
— В сапогах, — повторил Барков.
— Подумаешь, — сказал кто-то, — в нашей стране выпускают ежегодно сотни тысяч пар сапог.
— А я ничего не говорю. Это ты говоришь…
— Где он посадил пассажира? — спросил Ратинов.
— В центре.
— А куда просил отвезти?
— Сказал, что покажет. Это было во втором часу дня.
— Все запомнили приметы? — спросил Ратанов. — Может, это тот, кто нам нужен.
Снова позвонил дежурный — в роще около вокзала сторож вневедомственной охраны увидел двух подозрительных с вещами… А потом еще: в лесочке у ипподрома, на другом конце города, обнаружен пустой чемодан.
Отдел снова опустел. Егоров со своей группой ездил на вокзал и разбирался с задержанными, проверял вещи, потом отпустил всех и остался ждать Ратанова.
Преступник был опытен — единственная примета, по которой его знал теперь весь ОУР, — большой коричневый чемодан с двумя замками, оклеенный изнутри зеленой бумагой, лежал в кустах метрах в двухстах от ипподрома, а преступник с вещами скрылся.
— Это третья аналогичная кража, — сказал Ратанову Егоров, когда тот вошел в дежурку, — правда, две были в прошлом году.
— Ты считаешь — Даличский проезд…
— Да. Суриковых и на Советской, февральскую…
Домой они пошли пешком.
— Все равно четыре часа спать или четыре с половиной, — сказал Егоров. — Ты хорошо спишь?
Они как раз проходили мимо санчасти.
— Нет, ворочаюсь… А днем вдруг кажется — сейчас усну. Если есть возможность, бросаюсь на диван, сплю как убитый. А просыпаюсь, смотрю на часы — прошло четыре минуты.
— Надо в санчасть сходить…
— Обрати внимание, Сергей, у нас нераскрытые квартирные кражи всегда были в одно время с кражами из магазинов.
На реке завыла пароходная сирена.
Свежий ночной ветер прошелестел по невидимым в темноте верхушкам деревьев. Ратанов прислушался. Он совсем не устал. Казалось, что мозг никогда не работает так четко, легко и экономно, как в ночные часы, когда на улице свежо.
— Провожу тебя, — сказал Ратанов.
Они дошли до двухэтажного деревянного дома, где на втором этаже, в квартире Егорова, горел свет.
— Может, угостить на ночь, чтобы лучше спалось? — спросил Егоров. — У меня есть…
— В другой раз… Ну, давай!
8И весь следующий день был таким же длинным, тяжелым и утомительным. Он начался для них в семь часов утра с тщательного и, как потом выяснилось, бесполезного осмотра территории ипподрома, где был найден чемодан, и соседнего лесопарка имени Первой маевки. Утром было пасмурно, небо затянуто серыми, слепыми облаками. Лесопарк тянулся полосою километра на четыре, местами заболоченный, темный, заросший папоротниками и осокой.
— Необъятны пространства нашей Родины, — невесело острил Барков. — Когда на крайней восточной точке страны наступает утро, у нас в Ролдуге уже… идет дождь.
Они прошли лес дважды, туда и обратно, всем составом отдела, вместе со следователями, участковыми уполномоченными, дружинниками. На это ушло более пяти часов. Прямо с ипподрома группа Егорова уехала на участок. Шофер такси, которого накануне отыскал Барков, весь день провел с Гуреевым в городе, разыскивая в автобусах, на набережной, в центре и на вокзале своего черноволосого пассажира.
![Леонид Словин - Астраханский вокзал [сборник]](/uploads/posts/books/242731/242731.jpg)
