Георгий Вайнер - След черной рыбы
Довиденко подвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер:
— Гусейнов! Спишь? С утра перечислишь Мазута за водной милицией. За Саматовым. Что? Допроси и перечисли. Все!
Тура допил чай.
— Хорошо, — он подвел итог. — Поскольку я уже послал на обыск, дело все-таки возбудим мы. Допросим Вахидова и отпустим. Дело передадим завтра с утра.
— Слово?
— «Дикси» — говорили римляне. «Я сказал».
Тура проводил Довиденко до лестницы, затем вернулся, вышел на балкон. Со света в первую секунду вокруг нельзя было ничего разобрать. Присмотревшись, он увидел, что машина Довиденко отъехала, а в углу двора стоят несколько молодых людей. В свете фар Тура узнал Мириша Баларгимова и его компанию.
Обдумывая ситуацию, Тура вернулся к столу, переложил документы в сейф, запер его. Но потом раздумал, открыл снова, огляделся, взял лежавшую на столе скрепку, выпрямил ее и перед тем, как запереть сейф, аккуратно положил ее сверху, на край папки с бумагами. Потом Саматов закрыл сейф, опломбировал его и, не выключая свет в кабинете, черной лестницей спустился во двор. Компания «золотой» милицейской молодежи направилась в это время в дежурку.
Тура подождал, пока они скрылись в здании.
Потом он быстро прошел к «Ниве», сел за руль, осторожно выехал со двора.
Допрос Вахидова продолжили в машине, крутилась, не останавливаясь, магнитофонная лента.
— …А как фамилия хозяина лодок, кличка?
— Все называли его просто «шефом»!
— А вы не боялись, что когда-нибудь вас задержат? Ведь есть Рыбнадзор, милиция.
— «Шеф» предупредил меня, чтобы я не боялся. Кроме того, на берег не раз при мне приезжали сотрудники милиции за рыбой… И тот дежурный, который сегодня дежурит…
— Веденеев? И он тоже?
— И он был. И другие. Шеф сказал, что он ежемесячно платит милиции и Рыбнадзору…
— Много?
— Он говорил — «очень много!» И каждый квартал сумма росла. Поэтому цена на килограмм увеличивалась…
— И сколько лодка доставляла в сутки?
— До ста штук осетровых каждый раз.
— А по весу?
— Примерно по пятьсот — семьсот килограмм в день круглый год. Иной раз привозили и до тонны…
Лента кончилась, Силов перекрутил ее, проверил качество воспроизводства. Все было в порядке.
— Сдавали на холодильник?
— Да. Там и сейчас есть наши отправки…
Саматов, Силов вместе с Вахидовым вышли из машины и направились к проходной, примыкавшей к холодильному комбинату.
Вахидов постучал в дверь проходной, кто-то посмотрел в дверной глазок.
Дверь открылась.
— Здравствуйте… — вахтер подобострастно приветствовал Вахидова.
— Это со мной, — Вахидов показал на сотрудников милиции.
Они прошли вдоль пакгауза, где шла погрузка рыбы в вагоны-рефрижераторы, обогнули ленту работающего транспортера, поднялись по невысокой лестнице к холодильным камерам.
— Наша отправка еще здесь? — спросил Вахидов у женщины-весовщицы в телогрейке поверх белого халата.
Женщина утвердительно кивнула.
Они прошли в холодильную камеру.
Вахидов показал на ящики, громоздившиеся в углу. На коробках виднелся адрес: «Гор. Тольятти, Волжский автомобильный завод». Отправителем значился «Восточнокаспийский сажевый комбинат».
Силов подошел к коробкам, переписал в блокнот номера отправок.
Вахидов объяснил:
— За прошлый год осетриной и икрой мы выбили для области сверх лимита грузовики, легковые машины, импортную мебель, одежду, магнитофоны…
Саматов подошел к весовщице, что-то ей сказал — женщина кивнула.
В морском порту Саматов, Силов и Вахидов быстро шли к грузовому парому. Силов что-то сказал дежурному матросу, тот показал куда-то рукой. Они поднялись по трапу, спустились по сходням в трюм гиганта-парома.
Здесь тоже стояли ящики. Вахидов продолжал перечислять:
— …Мотоциклы, ковры, японские телевизоры… На ящиках было написано:
«Москва, Управление делами Совета Министров СССР».
Саматов и здесь подошел к весовщику, предупредил:
— Груз задержите. Мы подошлем постановление о выемке…
Кабинет Вахидова представлял собой маленькую заштатную конторку — со стеклянной дверью, с письменным столом, с телефоном, с портретом Брежнева на стене.
Силов в присутствии понятых, Туры и Вахидова изъял из сейфа папки с документами.
— Подпишите… — Силов показал на протокол.
Тура, Силов и Вахидов снова ехали в «Ниве». Силов сидел за рулем, они отвозили Вахидова домой.
Город проснулся. Окрестные скалы четко вырисовывались по обеим сторонам бухты. Открывались киоски, какая-то женщина снимала замок с двери аэрокасс — пудовый, им можно было запирать ангар с боевыми самолетами-перехватчиками.
Тура спросил у Вахидова:
— Это точно, что в нашем альбоме нет фотографии «шефа» лодок?
— Нет! В вашем альбоме его нет.
— Он работает где-нибудь?
— Думаю, только числится. Обычно он всегда на берегу. Рыба быстро портится. Сети приходится проверять три раза в сутки.
— Ездоков его вы знаете?
— Знал, — поправил Вахидов. — Был Умар Кулиев, но его посадили, приговорили к расстрелу. Сейфуллин погиб, еще был Мазут, но это давно…
Они свернули. Вахидов жил в новом микрорайоне, где кроме него обитали многие уважаемые в городе люди. Они помолчали.
— Кто будет вести мое дело? — спросил Вахидов. — Вы можете его взять себе?
— Нет. Вести будет областная прокуратура и областная милиция…
— Тогда мне конец! Они будут вести дело так, будто я действовал один, будто никто ничего не знал!
Тура промолчал. Вахидов закрыл лицо рукой.
— Тяжело!… Все все знали! Была договоренность. Сколько из той же областной прокуратуры приходили: «Сделайте, пожалуйста! Две-три рыбы… Гости едут. Из прокуратуры Союза!» И делаешь, конечно. Иногда записки писали… Мне бы их сохранить! — Он вздохнул. — Жену ждет удар, не знаю, что ей и сказать…
У открытых железных ворот, за которыми виднелись коттеджи, Вахидов попросил остановить:
— Не надо к дому. — Саматов остановил машину.
Дом Вахидова был рядом. Впереди у деревьев Тура увидел ту же компанию работников милиции во главе с Миришем, которую он видел во дворе отделения.
— Хотите, я отвезу вас куда-нибудь, где вы сможете выспаться? — поколебавшись, спросил Тура. — Это последнее, что мы можем сейчас для вас сделать.
Он вопросительно взглянул на Вахидова.
— Видите? Вон те, в парке. Это, по-моему, по вашу душу.
— Я знаю их. Они все время пасутся на берегу.
— Что вы решили?
— Я пойду к ним. Пусть арестовывают! Я не такое еще расскажу! Сейчас надо кричать во весь голос. Если свиньям этим ничего не напоминать, они и вовсе от меня откажутся…
Он вышел.
Тура и Силов отъехали.
Позади них от группы милиционеров, ожидавших Вахидова, отделилось двое и двинулись ему навстречу.
Одним из них был Мириш Баларгимов. Едва машина с Турой и Силовым скрылась из вида, Мириш, поравнявшись с Вахидовым, сильным ударом в корпус сбил его с ног.
Вахидов лежал не шевелясь. Мириш и его напарник подняли Вахидова за плечи и потащили к своей машине, ноги снабженца безжизненно волочились по земле.
В это время другая группа мужчин — в гражданском — появилась в проходной холодильного комбината, куда перед тем Тура и Силов привозили Вахидова.
Вахтер хотел их о чем-то спросить, протянул руку, но один из входящих грубо двинул его плечом. Вахтер отлетел к стене.
Тот же человек приказал ему открыть ворта. Вахтер снял с гвоздя ключи. Пошел открывать.
Ворота открылись. В ту же минуту в них показался кузов рефрижератора.
Группа, ворвавшаяся в комбинат, молча продефилировала наверх, к холодильной камере. Женщина-весовщица в телогрейке поверх халата удивленно посмотрела на них.
— Открывай камеру, — приказал старший.
— Нельзя! Водная милиция запретила!
— Будешь еще тут…
Крепкие руки грубо схватили ее.
— Давай быстро!
Дверь в холодильную камеру тяжело отошла в сторону. Пришедшие рассыпались по помещению, отыскивая нужные отправки.
— Вот они! — Один из мужчин махнул рукой. На коробках виднелась четкая маркировка: «Тольятти, Волжский автомобильный завод» — «Восточнокаспийский сажевый комбинат».
— Сюда!
Появились автопогрузчики.
Закипела работа. Ящики с маркировкой Сажевого комбината стали спешно грузить на автокары.
Внизу ящики сноровисто переносили в рефрижератор.
Силов и Тура в «Ниве» гнали по городу.
Утро выдалось пасмурным, но на дороге наблюдалось оживление. Шли в школу дети. На перекрестке молодая мама смотрела, как два ее малыша с портфелями перебегают дорогу. Видимо, дальше она их уже не провожала.
Саматов подъехал к перекрестку в глубине «Нахалстроя».
Тупик был пуст. Они еще постояли у таблички «2-й Чапаевский тупик».
— Здесь я его потерял, — сказал Тура.
При свете дня Второй тупик Чапаева выглядел грязным рядовым мостиком в клоаке гигантского, безобразно раскинувшегося «Нахалстроя».
