linavl - Несчастный случай? Или…
Обзор книги linavl - Несчастный случай? Или…
linavl
Несчастный случай? Или…
Подарок на Новый 2012 год
1
Вступивший в свои права очередной будний день в пригороде Лондона не предвещал, казалось бы, ничего необычного для самой обычной английской семьи. Все такое же серое августовское небо за окном, что и всегда. Все те же хлопоты по дому: завтрак, который готовила высокая худощавая женщина с густыми светло-золотистыми волосами; чтение за чашкой кофе утренней газеты хозяина дома, почтенного господина средних лет, одетого в твидовый костюм; громкие крики полненького розовощекого малыша, сидевшего в специальном детском стульчике, и с упоением размазывающего овсянку по всему, до чего дотягивались его крепкие ручонки.
И вдруг грохот, раздавшийся со стороны лестницы, навсегда нарушил заведенный в семье порядок вещей.
Женщина, судорожно схватившая сына, от неожиданности притихшего, хотя обычно, заставить его замолчать добровольно, было практически невозможно, испуганно посмотрела на мужа. Тот, в свою очередь, резво подскочив из-за стола, кивнул ей, приказывая остаться на кухне. А сам отправился в холл, чтобы разузнать масштаб бедствий.
То, что это будет именно бедствие, никто из взрослых членов семьи Дурслей уже даже не сомневался, как не сомневался и в том, кто именно опять стал их причиной.
Конечно же, всегда и во всем был виноват Гарри Поттер, портивший жизнь респектабельной и уважаемой семьи в глазах общества графства Суррей в целом и городка Литтл-Уиннинга в частности с самого первого дня своего появления на Тисовой улице. С того самого проклятого ветреного и холодного осеннего дня, когда Петуния Дурсль нашла на пороге собственного дома подкидыша, оказавшегося ее родным племянником.
Что им тогда пришлось вынести, и что приходилось выносить изо дня в день до сих пор, никто даже не представлял! Пристальный интерес любопытных соседей. Не менее пристальное внимание органов опеки, в которые пришлось обратиться, чтобы избавиться от нездорового интереса все тех же «соглядатаев», живущих в их округе. Постоянные сокрытия всех странностей и загадочных событий, регулярно преследовавших нового ненужного члена их маленькой дружной семьи. Горькие ночные слезы измотанной уходом сразу за двумя детьми женщины: своим, выстраданным и долгожданным сыном и плюс навязанным насильно непонятно кем, вечно сопливым и орущим по ночам отродьем сестры, окончившей свою жизнь внезапно и даже не сумевшей позаботиться о том, кого родила. Отсутствие в доме нормальных денег, так как Вернону Дурслю пришлось на полдня уходить с работы для поддержки жены. Это и многое другое, о чем сейчас вот так сразу и не упомнишь…
Когда Вернон Дурсль все же вышел из кухни, то почти сразу же наткнулся на источник шума. И, естественно, это оказался Гарри Поттер. А разве в этом доме кто-то мог бы усомниться в обратном?
Мужчина, недовольно пробурчав что-то нелицеприятное в густые усы, но сдержавшийся и не выругавшийся вслух, чтобы не пугать и без того взвинченных жену и сына, приблизился к чему-то, неподвижно лежащему у первой ступеньки лестницы.
Костлявый, ужасно неопрятный на вид, вечно лохматый трехлетний засранец, до сих пор не умеющий даже себя привести в порядок самостоятельно, неподвижно застыл на идеально чистом паркетном полу. Правда, пол, который накануне тщательно отмывала трудолюбивая Петунья, был уже не безупречно сверкающим. Его замарали бурые кляксы крови, расползавшиеся из-под головы мелкого паршивца, вздумавшего в очередной раз — только на этой неделе уже третий — вляпаться в неприятности.
Вернон аккуратно, чтобы не дай Бог, не натоптать и не создать еще больших проблем жене, обошел мальчишку, желая рассмотреть получше, почему же тот упал. Взгляд его внимательных голубых глаз наткнулся на ярко-красную гоночную машинку, выглядывающую прямо из-под ноги этого неуклюжего уродца.
Судя по всему, мальчишка Поттер, как всегда игнорируя все правила поведения, не смотрел под ноги, спускаясь с лестницы. И вот результат — прекрасная машинка, коллекционная модель, в точности повторяющая свой прототип в соотношении один к ста, которую Вернон лично покупал сыну на минувшее Рождество, наверняка сломана.
Мистер Дурсль аккуратно нагнулся и попытался достать машинку, спеша выяснить, нет ли возможности починить ее, на радость Дадли. Тело, до этого неподвижно растянувшееся перед ним, вдруг выгнулось и мелко задрожало. Снова выругавшись, на этот раз вслух, благо родные его слышать не могли, он все же подцепил пальцами алый корпус, старясь аккуратно, чтобы не коснуться даже одежды дрожащего и бледного, как мучнистый червь, мальчишки, к тому же неприятно воняющего мочой.
«Боже! А ведь моей Петунии опять тут все убирать… Сколько же можно? А? И домработницу не нанять. Как тут впустишь в дом посторонних, когда здесь такое творится…»
Он снова поморщился от запаха и противного звука рванного судорожного дыхания, вырывающегося вперемежку с едва слышными скулящими стонами этого слепого недоразумения, растоптавшего дорогой подарок юного Дадлика.
— Вернон?
В голосе Петунии, выглянувшей из кухни, отчетливо сквозил страх. И мужчина мог понять свою жену: сколько же ей раз придется бояться того, что этот ненормальный сможет однажды сделать с ними? А если, упаси Боже, с Дадли? Да их семья этого не переживет! Ведь они, в отличие от подкидыша Поттера, обычные добропорядочные люди, не умеющие творить богомерзкие пакости, а, следовательно, не имеющие возможности защититься.
Наконец, игрушка сына оказалась у него в руке. И мистер Дурсль, осторожно перешагнув через все еще еле заметно дергающееся тело, вернулся на кухню.
«Вот ведь, свалился себе на голову… Ну, ничего, на нем же все зарастает, как на шелудивом псе… Поваляется и встанет… Только Петунии опять тут прибираться…»
— Все хорошо, дорогая. Можешь посадить Дадли обратно, ему ничего не угрожает.
Петуния, испустив облегченный вздох, послушно посадила сынишку в высокое кресло, чмокнув того в сладкий нос, чем вызвала его хихиканье.
— Тебе налить еще кофе?
— Да, если можно, дорогая.
— Смотри, Вернон, Дадли сам ест кашу. Он у нас уже совсем большой малыш.
— Я вижу. И думаю, что по этому поводу он заслуживает небольшого подарка. Как и ты, Петуния.
Петуния и Вернон понимающе переглянулись, невольно косясь в сторону холла. Женщина уже поняла по лицу мужа, что ей опять придется убирать грязь за племянником. А ведь только вчера она сделала генеральную уборку во всем их двухэтажном доме.
«Ну, ничего. Пусть только этот ненормальный подрастет немного. Он у меня еще заплатит за мои мучения. Сам будет тут все вылизывать… И я посмотрю, насколько это ему понравится…»
Чета Дурслей улыбнулась друг другу. На своем стуле что-то громко лопотал Дадли. В чисто вымытое окно застучал тихий летний дождик. Стрелки часов медленно отсчитывали минуты обычного начала буднего дня обычной английской семьи.
И никто еще не знал, что время, отпущенное для жизни черноволосого зеленоглазого малыша, не по своей воле попавшего в эту чужую для него семью, уже заканчивалось.
Не по возрасту маленькое, худенькое тело, одетое в широкие и грязные обноски, перестало дрожать. А вскоре и еле слышные стоны, вырывающиеся вместе с последними вздохами мальчика, прекратилось.
После того, как Петуния проводила Вернона на работу, а сама отмыла Дадли и удобно устроила его в манеже, включив мультфильм про веселые приключения забавной утки, а потом перемыла грязную после завтрака посуду, она подошла к племяннику, мысленно уже оценивая фронт предстоящих работ.
Взгляд ее больших зелено-голубых глаз нехотя скользнул по мальчишке, отмечая подсохшую корочку темных капель крови у головы и желтоватые пятна влаги в районе бедер.
«Если он не перестанет тут разлеживаться и не встанет в ближайшее время, я подотру пол им самим, после чего отправлю этого мелкого пакостника в чулан на пару дней».
Но ни через десять минут, когда она, немного повозившись с сыном, выглянула в холл, уже начиная серьезно сердиться, ни еще через пять, когда женщина, тяжело вздохнув, вернулась к месту уборки с ведром, тряпкой и моющими средствами, тело племянника не подало признаков жизни.
Тогда она, тщательно намочив тряпку в воде с добавленным в нее дезинфицирующим раствором, надела ее на швабру и чуть толкнула ногу в рваной старой сандалии. Нога безвольно дернулась, снова замерев неподвижно.
И только когда она потыкала кончиком швабры в голову этого урода и с его лица спали длинные черные локоны, женщина смогла увидеть широко открытые, уставившиеся куда-то в безупречно покрашенный потолок глаза. Глаза, с застывшими в уголках хрустальными капельками так и не пролившихся слез. Мертвые глаза, как и само покалеченное падением с лестницы тело.
