Джек Хиггинс - К востоку от одиночества
– У меня была весьма любопытная беседа с сержантом Симонсеном, мистер Мартин, – подойдя, заговорил Фогель. – Кажется, несмотря на все, у нас появился шанс.
– Это по-прежнему зависит от того, что мы увидим своими глазами, – остудил я его пыл, пока прибывшие рассаживались. – Даже если само озеро пригодно для посадки, нужна еще хорошая погода. Вчера, например, когда летал Арни Фассберг, там был такой туман, что он вообще не смог разглядеть поверхность воды.
– Это часто происходит? – поинтересовался Стрэттон.
– Постоянно, – кивнул я. – Даже летом. Град, дождь, туман, может и снежный буран налететь неизвестно откуда. А через час над вами снова такое голубое небо, что вы не верите своим глазам. Кстати, вы умеете ходить на лыжах?
– Я родился и вырос в Тирольских Альпах, в Австрии, – откликнулся Фогель. – И с пяти лет начал ходить в школу на лыжах. Мистер Стрэттон рассказывал, что его лыжная практика ограничена двумя зимними отпусками во Франции, но я уверен, что этого окажется более чем достаточно.
– Боюсь, не могу похвастаться тем же, – сказала Сара Келсо. – Но сержант Симонсен, кажется, полагает, что это не проблема.
– Насколько мне известно, вам предстоит развлечение по классу люкс, – заметил Дефорж. – Вас доставят туда без сучка без задоринки. Как насчет выпить?
К этому времени обстановка в зале стала довольно шумной. Публика толпилась на маленьком пространстве для танцев в центре зала, из темных углов доносились визги, там и здесь слышался звон бьющихся бокалов. Наде всем этим витали плотные клубы табачного дыма.
– До лондонского «Хилтона» далековато, – заметил Дефорж, наклоняясь к миссис Келсо. – Вы уверены, что еще не хотите перебраться в какое-нибудь другое место?
– О, я полагаю, у меня достаточно надежная защита, – ответила она. – Сказать по правде, мне здесь вполне нравится.
В следующее мгновение двери едва не сорвались с петель. На пороге показался Да Гама. За спиной теснилось полдюжины членов его команды. Он задержался в проеме – огромная фигура в твердом, как камень, пальто, из-под старой матерчатой кепки торчат черные жирные космы, на скуластом лице сверкают маленькие поросячьи глазки Его темная кожа всегда наводила меня на мысль, что среди его предков затесались цветные.
Музыкальный автомат продолжал играть, но в зале наступило мгновенное затишье. Да Гама что-то бросил через плечо одному из своих спутников и громко заржал. Почему-то это сняло всеобщее напряжение. Шум голосов возобновился. Он напрямик двинулся к бару, рассекая толпу. Все расступались перед ним.
Дефорж выпил и налил себе снова.
– Стало быть, это тот самый Да Гама? Судя по внешности, мозгов у него как у курицы.
– Вы лучше посмотрите на его мослы, – заметил я. – Он любому может сломать руку, как трухлявую палку.
Странно, но сильнее всех отреагировал на португальца Стрэттон. Лицо его побелело, в глазах появился необычный блеск. Я обратил внимание, что руки его лежали на краю стола и что он до сих пор не снял дорогих, из мягкой черной кожи перчаток. В этом было что-то пугающее. Я окончательно понял, что мое первое впечатление о нем было не так уж далеко от истины. Женственность отнюдь не означает мягкости; такую ошибку люди часто совершают по отношению к гомосексуалистам. Вероятно, именно огромная мужская сила, исходящая от Да Гамы, так повлияла на него.
– Потрясающий мужчина, не правда ли? – воскликнула Сара Келсо.
– С какой стороны посмотреть, дорогая, – произнес Стрэттон, тщательно раскуривая турецкую сигарету. Перчаток он по-прежнему не снял. – Я лично весьма удивлен, что он способен ходить на задних лапах. Мне казалось, что человечество за последние полмиллиона лет должно было продвинуться чуть дальше в своем развитии.
В одном он был абсолютно прав – Да Гама был настоящим зверем. Бездушным, безмозглым, грубым, дико жестоким, отъявленным садистом. Однажды он буквально втоптал одного парня в грязь и, похоже, испытал по этому поводу не больше угрызений совести, чем обычный человек, случайно наступивший на муравья.
В глазах Дефоржа появился нездоровый блеск. Он опять налил себе порядочную дозу виски, выпил и хохотнул:
– Знаете, как говорят? Велика Федора, да дура!
– Это опасная тема, Джек, – откликнулся я. – Позвольте вам кое-что сообщить. Да Гама никогда не лезет первым; для этого у него есть другие. Поэтому он до сих пор ухитряется избежать тюрьмы. Он встревает на последней стадии. В июне он покалечил одного моряка в Готхобе, в прошлом месяце забил до полусмерти охотника в этом самом баре.
– Что ты от меня хочешь? Упасть перед ним на колени?
Продолжить Дефорж не успел, так как в этот момент входная дверь снова открылась, и показались Арни Фассберг с Иланой под ручку. На ней была весьма изящная меховая шубка, подозрительно похожая на настоящую норковую. Задержавшись наверху, она обежала глазами зал и наконец увидела меня. Мы обменялись продолжительным взглядом, но лицо ее ничуть не изменилось. Затем она выскользнула из шубки, которую услужливо подхватил Арни.
Под шубкой обнаружилось то самое невероятной красоты золототканое платье. В лучах света, пробивающегося сквозь табачный дым, оно вспыхнуло, как огонь. Ей вполне удалось произвести тот эффект, на который рассчитывала. Не отреагировал на ее появление только музыкальный автомат.
Наконец она сошла вниз по ступенькам и направилась к нам. Вслед со всех сторон неслись возбужденные голоса и смешки. Это был нехороший смех. Я затаил дыхание в полной уверенности, что на нас сейчас рухнет крыша.
Глава 9
Дефорж резко встал.
– Смотрите все, вот женщина из Вавилона! – продекламировал он, обнимая ее.
За тот час, который мы провели в Фредериксмуте, он оприходовал примерно полбутылки виски. Только в этот момент я сообразил, что пьет-то он целый день, поскольку впервые за время нашего знакомства Дефорж выглядел пьяным. У него стал заплетаться язык, появились размашистые жесты, волосы небрежно разметались по лбу. В сочетании с серо-стальной бородой и физической мощью все это создавало образ человека, от которого следует держаться подальше даже завсегдатаям подобных заведений.
Публика уже вовсю поглядывала в нашу сторону – отчасти из-за Дефоржа, отчасти – из-за Иланы. Многие, разумеется, узнали его, что не удивительно после ста одиннадцати фильмов, большинство из которых дублировано на основных языках мира. Джек Дефорж, человек со стальными кулаками, герой тысяч потасовок во всевозможных кабаках, из которых он выходил неизменным победителем, – фигура, будоражащая воображение любого мужчины. Его персонажи, подобно героям старинных вестернов, постоянно должны были доказывать свое превосходство над любым напыщенным алкашом, над каждым матросом в баре, получившим увольнительную и возомнившим о себе невесть что.
Пока Арни ходил за стулом, Джек знакомил Илану с компанией. Реакция оказалась любопытной. Фогель разглядывал ее с дружелюбным восхищением, в глазах ясно читалось старое как мир желание. На Стрэттона Илана тоже произвела сильное впечатление, но несколько иного толка. Тот, пожалуй, был поражен обилием золота не меньше, чем всем остальным. Сара Келсо изобразила легкую полуулыбку, которую большинство женщин прячет неизвестно где и использует лишь в те моменты, когда чувствует превосходство соперницы. Со скоростью компьютера она тщательно оценила платье и аксессуары и неохотно подвела окончательный итог.
Дефорж обнял Илану и привлек к себе.
– Слушай, Арни, – проговорил он. – Я с Иланой хочу завтра отправиться немного поохотиться на оленей. Ты не мог бы нас подбросить?
– С удовольствием, но рано утром я должен лететь в Сёндре.
Сара Келсо, которая собралась закуривать, замерла и бросила резкий взгляд в его сторону. Тот проигнорировал это и с улыбкой обратился ко мне:
– Олаф Симонсен говорит, что ты все-таки решил свернуть себе шею на Суле?
– Правильно.
– Очень надеюсь, что метеопрогноз, который он тебе показывал, не врет. Во всяком случае, лучше ты, чем я.
Арни прикоснулся к плечу Иланы и предложил:
– Пойдем потанцуем?
Она коротко взглянула в мою сторону, потом встала, оттолкнув стул.
– С удовольствием.
– Черт побери, неплохая идея, – заметил Дефорж. Он тоже встал, немного пошатнувшись при этом, и подал руку Саре Келсо.
– Давайте мы с вами покажем, как это делается!
Фогелю не удалось до конца скрыть свое недовольство, но она тем не менее приняла предложение.
Музыкальный автомат громко играл что-то приятное. Танцевальный пятачок был полон. Я проводил их взглядом, потом посмотрел на португальцев. Большинство из них так и впились в Илану, раздевая ее глазами, что и следовало ожидать, но самое примечательное – они при этом почти не разговаривали между собой. Да Гама стоял, прислонившись спиной к стойке бара, руки в карманах, сигарета в зубах. Лицо его напоминало каменную маску, но глаза пристально следили за Дефоржем.
