Татьяна Полякова - Список донжуанов
– За нами следят. Синий «Опель».
– Это не тот, что во двор въехал?
Я кинулась к окну и в самом деле обнаружила машину возле соседнего подъезда.
– Я с ума сойду, – на всякий случай пожаловалась я.
Марья кивнула и по обыкновению предложила:
– Надо помолиться.
– Давай, – без особой охоты согласилась я – работать в таком состоянии я все равно не смогу, а Марьин голос успокаивает.
Она достала заветную тетрадь и полчаса читала молитвы, очень выразительно, даже прослезилась один раз – не я, Марья. А я искала выход из создавшегося положения. Не нашла.
Марья покончила с молитвами, сложила на коленях ладошки и торжественно начала:
– Была я сегодня в храме, с батюшкой советовалась. Батюшка старенький, добрый, терпеливо все выслушал. Короче, Сима, нам надо его убить.
– Кого? – спросила я, не очень-то вслушиваясь в ее слова. Я разглядывала ногти на левой руке, один мне не нравился, не дай бог сломается.
– Серегу. Мужа твоего.
Тут до меня дошло, я перевела взгляд на Марью и нахмурилась.
– Неужто батюшка такое посоветовал? А как же Священное Писание?
– «Око за око, зуб за зуб».
– Это я уже слышала.
– Хорошо, пожалуйста, другое. «Не мир я принес вам, а меч».
– А это к нашей ситуации подходит?
– Еще бы. Этот гад задумал тебя убить, не просто задумал, он уже предпринял ряд попыток. И мы должны спокойно ждать, когда нас на кладбище снесут?
– Нет, ждать мне этого совершенно не хочется. Но неужто батюшка так прямо и сказал: убейте мужа?
– Он сказал, что свою жизнь, которая дадена нам господом, надо беречь: нет худшего греха, чем самоубийство. Самоубийц даже не отпевают и на кладбище не хоронят, то есть страшнее этого греха вообще ничего нет; любой другой, пожалуйста, запросто отмолишь, если время есть, а этот – ни-ни.
– Господи, кто ж говорит о самоубийстве?
– Никто, то есть я батюшку как следует выспросила на этот счет, а потом говорю: если один человек задумал меня убить и зовет: приходи туда-то и туда-то, я тебя убью, и я его послушаю, а он меня убьет, не равносильно ли это самоубийству? Батюшка сказал: так оно и есть. И если на тебя накинулись супостаты, надо защищаться, ибо живительный огонь вдохнул в нас сам господь и не какому-то гаду его гасить.
– Защищаться не значит убить, – поневоле встряла я в диспут.
– Конечно, но батюшка сказал: если, защищаясь, человек избил кого-то, то это хоть и грех, но по любым законам, и божьим, и человечьим, грех простительный. Но не это главное. Пошла я к Богородице, есть у меня любимая икона, с левой стороны висит, Богородица на ней такая умилительная, я всегда, как погляжу на нее, так сразу и заплачу, так вот, я молюсь, и было мне видение… Чего ты ухмыляешься? Я ведь серьезно. Увидела я мысленным взором белую голубку, летела она под облаками, и вдруг коршун, налетел на нее и стал рвать в клочья. Она кричит жалостливо, а у меня сердце вдруг остановилось и не бьется, и шепчу Богородице: «Спаси и помилуй». И в тот же миг – бабах кто-то из ружья по коршуну, и он с копыт долой, а голубка цела и невредима дальше полетела. А я вроде как очнулась и вижу: в храме я, а Богородица смотрит ласково и вроде как кивает. Вот тут я и поняла, на что мне господь намекает: избавимся от супостата, самим легче и безусловную пользу всему человечеству принесем.
– Ты, Марья, совершенно спятила, – вздохнула я, удивляясь тому, как все перемешалось в ее бедной голове. – Я категорически запрещаю тебе даже думать об этом, а если еще раз заикнешься… выгоню из дома.
Она обиженно отвернулась, после чего схватила свою тетрадку и отправилась с ней на кухню. А я почувствовала себя совершенно несчастной.
«Завтра пойду в милицию», – пообещала я себе. Подумала и набрала номер Олега.
– Это я, – сказала я тихо, боясь, что Марья меня услышит. – За нами весь день следят.
– Меня это ничуть не удивляет, – порадовал меня Олег. – Ты в опасности и…
– Так сделай что-нибудь, – не удержалась я.
На следующее утро мы отправились в милицию. Олег клятвенно заверил, что меня выслушают и примут меры. Меня действительно выслушали, молодой человек, звали его Николай Сергеевич Сухарев, встретил нас ласково, чему способствовал тот факт, что они с Олегом были давними приятелями, то ли в одной школе учились, то ли в одном доме жили. Я подробно изложила свою проблему: муж отказывается от развода, подсылает ко мне каких-то типов, грозит, а теперь еще устроил слежку. Разумеется, и о «Жигулях» рассказала, которые нас едва не сбили. Парень слушал и мрачнел на глазах, не оттого, что очень переживал за меня, а оттого, как выяснилось, что помочь ничем не мог, но сознаться в этом не хотел.
– Развести вас разведут, – утешил он. – Ну, не с первого раза, так с третьего.
– Конечно, – хмыкнула я. – Только до третьего раза дожить надо.
– Ну… я думаю, вы преувеличиваете. Факт нападения требуется доказать, а как, если свидетелей нет.
– Я знаю номер машины, – встрепенулась я.
– «Жигулей»?
– Нет, «Опеля», того, что у меня на хвосте висит.
– Хорошо, давайте номер, – вздохнул он, потом позвонил кому-то по телефону и сообщил: – Кубарев Геннадий Александрович. Проживает на улице Гастелло, дом три, квартира шесть. Вам это имя что-нибудь говорит?
– Нет, конечно.
– Вот видите.
– Ничего я не вижу. Этот тип за мной следит.
– Это еще надо доказать, – гнул свое Николай Сергеевич. – А если даже следит, надо доказать, что послал его ваш муж.
– Кто доказывать должен? – полюбопытствовала я.
Лицо его приобрело страдальческое выражение, и мне стало ясно, что пришли сюда мы напрасно.
Однако кое-какой толк все же был. Николай Сергеевич велел мне написать заявление, и я написала под его диктовку, изложив все свои претензии к мужу. Теперь, если он меня убьет, будет подозреваемым номер один, это так Николай Сергеевич пошутил, за что ему большое спасибо, на душе стало легче.
– Переезжайте ко мне, – настойчиво советовал Олег, когда мы покинули его приятеля. – У меня сердце кровью обливается, когда я думаю, что вы вдвоем, без всякой защиты.
– Какой толк от переезда, – отмахнулась я, – будет лишний труп.
Олег невольно поежился, а я устыдилась. Он отвез меня домой, где тосковала Марья, очень обиженная на то, что я не взяла ее с собой.
– Ну что? – спросила она, лишь только я переступила порог.
– Ничего хорошего.
– Вот-вот, мочить супостата надо. И дело с концами.
– Идиотка, нас же посадят.
– Совершенно необязательно. Если с умом провернуть дело, то никто нас не посадит. Уж можешь мне поверить. Вон сколько народу настреляли, и что? Хоть одного убийцу нашли? Фигушки. И нас не найдут.
– Ты что же, сама стрелять будешь? – удивилась я.
– А что? И пристрелила бы за милую душу. Только я стрелять не умею. А тут надо бить без промаха.
– Марья, не наводи на грех… то есть не болтай чепухи.
– Можно его, конечно, дубинкой по голове, – увлеченно продолжала она, совершенно не слушая меня, – да у меня силенок мало. И вообще, страшновато – живого-то человека дубиной.
– Уймись, меня сейчас стошнит.
– Я знаю, что нам делать, – ахнула она. – Нужен киллер.
– О господи! Ты хоть соображаешь, что говоришь?
– Надо с Олегом поговорить, может, есть какой на примете? Он адвокат, со всякой шпаной, должно быть, знаком.
– Нет, я тебя в сумасшедший дом сдам.
– Хорошо, – сложив руки на груди, возразила она. – А что ты предлагаешь?
Что я могла предложить? Я вздохнула и решила отвлечь ее от пагубных мыслей.
– Давай лучше подумаем, как достать пленки.
– Очень просто. Ты назначаешь супостату свидание, задержишь его на часик, а я тем временем дождусь, когда домработница уйдет из квартиры, и заберу пленки.
– Между прочим, за нами следят. Представь, как обрадуется мой муж, если застукает тебя в своем доме. Чего доброго, еще упекут в тюрьму за грабеж. Нет, идти надо мне.
– Вместе пойдем. Одной опасно. А насчет слежки… будем думать.
«Вот и хорошо, – мысленно порадовалась я, – это немного отвлечет ее от кровавых планов». Марья стала думать, а я засела за работу, но поработать так и не удалось. Зазвонил телефон, и я услышала голос мужа.
– Доносы на меня строчишь? – зашипел он. – Психушка по тебе плачет.
– А по тебе тюрьма.
– Так вот чего ты добиваешься? Засадить меня хочешь? Никакой развод тебе не нужен, ты надумала избавиться от меня, адвоката наняла, в милицию сбегала… Ну, ладно, посмотрим, кто кого.
– А что делать, если ты меня задумал убить?
– Это я уже слышал. Короче, так. Или ты прекращаешь все это, или я в самом деле тебя убью.
Тут в трубке возник еще один голос, Марья подслушивала по параллельному телефону в кухне, а теперь встряла:
– Смотри, как бы мы тебя сами не замочили. Думаешь, заговоренный? Уделаем в лучшем виде. Я как раз этот вопрос прорабатываю.
В трубке что-то грохнуло. Подозреваю, муж свалился со стула или на чем он там сидел. Если бы он свернул себе шею ненароком, меня бы это очень устроило. Но нет, не повезло, потому что он вновь обрел дар речи.
