Михаил Серегин - Фейерверки смерти
— Приходилось проходить мимо, — многозначительно проговорил Владимир и посмотрел на Берга:
— Ну что?
— Я поеду с вами, — внезапно сказала Саша. — Я их там всех знаю, так что…
До них донесся горький смешок Крота, и в аппарате послышались короткие гудки.
Услышав последние слова дочери, Иван Германович так и подскочил на месте, неистово взмахнув руками и смахнув при этом телефонный аппарат со стола.
— Да ты что, с ума сошла, дура? — рявкнул он. — Соваться в это змеиное гнездо? И этот Крот… и про Мику про своего он что-то там… ты что, и этого Мику знаешь?
— Мику — знаю, и очень близко. Еще три месяца назад мы с ним жили как муж и жена, — невозмутимо проговорила Саша тоном, каким более пристало говорить: "Он — мой наставник в воскресной церковной школе".
Хотя, скажем, в интерпретаций Афанасия Фокина понятия "жить как муж и жена" и "быть духовным наставником" зачастую были равнозначны.
Услышав подобную фразу, Берг широко разинул рот и стал похож на того перепуганного нелепого мужичонку, что ввалился на квартиру Свиридова без приглашения и был встречен весьма памятным и соответственно нелюбезным образом.
— Что-о-о?
— А что тут удивительного, что я могла жить с богатым и красивым мужчиной, пусть даже кавказской национальности? — спросила Саша, пожимая плечами. — У меня нет предубеждений, на основе которых кавказцев приравнивают едва ли не к дьяволам. Тебе никто не нравится, папа. Кавказцы — нихт гут. Ушла к русскому в светлый терем с фронтоном на море, как говорится, но и тут все не слава богу…
— Какому еще русскому?
— Леша Тихонов.
— А, да этот дятел… — с пафосом начал было Берг, но вовремя понял, что он выглядит неподобающе смешно для человека своего положения. И замолк.
— Вот видишь, — сказала Саша. — Кстати, а вы, Владимир, кто по национальности?
— Да вроде проклятый москаль, — последовал незамедлительный ответ.
Берг беспомощно махнул рукой: кажется, у него образовалась маленькая нервная перегрузка.
— Ну хорошо, поехали, — криво улыбнувшись, сказал Владимир. — Только проведем маленькую предварительную подготовку. Где у вас начальник вашей охраны, Иван Германович?
***
Обещанную подготовку к визиту в дом законопослушного гражданина Корнилова Свиридов провел в считанные минуты. Но при этом нельзя сказать, что сделал он это спустя рукава.
Напротив, отдельные пункты этой подготовки Саша сочла излишними, но Владимир коротко напутствовал ее сакраментальным:
— Не учите отца делать детей, высокочтимая Александра Ивановна.
Прежде всего он тщательно упаковал Берга в очень приличный кевларовый бронежилет. Сам же Владимир от подобной предосторожности воздержался, но то, что он напялил на себя, было куда существеннее банального бронежилета.
А именно — граммов двести пластита, то бишь сильнейшей и очень дорогостоящей пластиковой взрывчатки, в маленькой плоской коробочке, которую он аккуратно прикрепил под левую подмышку, хитроумно перехватив грудь тонким кожаным ремнем. К коробочке он присоединил две динамитные шашки, взрыватель и пару минут приспосабливал его.
Берг с удивлением смотрел на своего телохранителя и хлопал ресницами, воздерживаясь от комментариев.
— Это к чему? — спросила Владимира Александра.
— Страховочный вариант, — ответил Владимир. — На случай, если кто-то вознамерится нарушить общественный порядок.
— Ничего себе страховочный, — буркнула Саша.
Свиридов весело посмотрел на нее, а потом сказал:
— Ты напоминаешь мне мента из ГИБДД, который остановил "нового русского" и говорит:
"Оружие, наркотики?"
"Да не, братан, ты че, какое оружие".
"А что в багажнике?"
"А, — грит, — калькуляторы".
"Ну-ка, показывай, что у тебя там за калькуляторы".
Тот открывает багажник, а там пулемет с полным комплектом боеприпасов.
"Ни хрена себе калькуляторы! Ты ж говорил, что у тебя нет оружия? Зачем же врать представителю при исполнении?"
"Да какое ж это оружие? Калькулятор он и есть".
"Да нет же, калькулятор — он маленький, с кнопочками".
"А-а, знаю! С кнопочками — тот для предварительных расчетов, а этот — для окончательных".
Закончив веселую байку, Владимир состроил озабоченную мину сосредоточенности и принялся тщательно заряжать и проверять не только свой "ТТ", но и позаимствованный у начальника берговской охраны "калькулятор для окончательных расчетов" — пистолет-автомат "узи".
А после того, как подготовка была завершена, Берг вторично вызвал к себе начальника охраны и торжественно объявил ему, что с сегодняшнего дня он может считать себя уволенным.
Дочь в целом одобрила такое решение отца.
***
Дом Никиты Корнилова по прозвищу Крот в той же мере походил на небольшую крепость, в коей особняк Берга напоминал резиденцию потомственного английского дворянина. Он был обнесен высоченным металлическим забором с острыми навершиями, выполненными в виде наконечников стрел.
При всем при этом, как не замедлил заявить Свиридов, завидев в лобовом стекле дом Крота, гостеприимный и радушный владелец этой миникрепости не удовольствовался абсолютно неприступным видом ограды и на ночь пропускал через нее ток высокого напряжения.
— Однажды тут фокинского собеседника едва не убило. Шарахнуло знатно, волосы дыбом стояли, а из ушей дым валил, — сказал Владимир.
Через несколько секунд после того, как берговский "мерс" подъехал к ограде корниловского дома, к массивным литым воротам подбежали два внушительного вида парня и, ухватившись каждый за свою створку, оперативно открыли и пропустили машину во двор.
Слабо освещенный неярким светом высокого фонаря в нескольких метрах от передней стены, дом Крота казался заброшенным, глухим и мрачным. Этакой многократно увеличенной кротовой норой.
Высоченная стена с узкими, встроенными на манер бойниц окнами, из которых, казалось, вот-вот просунется дуло "калькулятора для окончательных расчетов", была увита плющом, а в живой занавеси просматривалась огромная, метра два с половиной, стальная дверь, окрашенная в красновато-бурый, керамзитового оттенка, цвет.
Во всем фасаде горело только одно окно — на втором этаже.
Несмотря на то что от него до земли было добрых шесть метров, оно было зарешечено, и решетка, судя по всему, была прочнейшая.
"Никак не отвыкнет Крот от привычки видеть небо в клеточку, — подумал Владимир. — Все-таки десять лет отбарабанил в казенном заведении с нарами, парашей и прочими удобствами".
— Никогда тут бывать не приходилось, — сказала Саша. — Мрачное место.
— Да-а уж… — тоном Ипполита Матвеевича Воробьянинова протянул Берг.
В этот момент перед "мерсом" вырисовалась весьма значительных размеров темная фигура и помахала рукой, сигналя остановиться.
Свиридова, Берга и Сашу в абсолютном молчании проводили в глубь двора, за дом.
С обратной стороны жилище Крота оказалось далеко не такого зловеще-готического вида.
Здесь наличествовала вполне привлекательная и уютная терраса.
Уютная-то уютная, но застекленная бронебойным стеклом. Возле дома был фонтан, ныне не работающий, с водруженной на него бесформенной мраморной скульптурой сомнительного упадочного толка.
Детина-проводник впустил визитеров на террасу и закрыл на замок хрупкую на первый взгляд дверь, которую на самом деле можно было бы демонтировать разве что скромным и непритязательным выстрелом из гранатомета. На террасе долгожданные гости — и особенно Владимир, которого, как показалось Бергу и Саше, здесь видели не в первый раз — попали под шквальный перекрестный огонь подозрительных взглядов трех уголовного вида молодцов в спортивных костюмах и с массивными шеями, на которых сидели стандартные мини-головы а-ля "бильярдный шар", Крот ждал в доме, в роскошной, отделанной глубокого бордового оттенка бархатом и обставленной красной мебелью — невероятно безвкусной комнате. Увидев Берга, Свиридова и Сашу, он приподнялся навстречу.
Это был невысокий, плотный здоровяк с довольно длинными для джентльмена подобного криминального профиля темными волосами и подозрительно поблескивающими маленькими глазками под густыми бровями.
Под рубахой виднелась толстенная цепь с массивным, типично бандитским — как то ни святотатственно звучит — золотым крестом.
— Я был уверен, что вы приедете, — без всяких предисловий сказал Корнилов. — Располагайтесь. Чувствуйте… типа как дома.
— Что вы хотели мне сказать? — сухо спросил Берг, присаживаясь на краешек кресла.
Крот покосился на Владимира, и в этот момент в комнату вошел высокий и статный парень лет двадцати семи, с красивым хищным лицом приятного оливкового оттенка. На армянина, коим он являлся, вошедший походил куда меньше, чем, скажем, на итальянца.
