Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях
— Они за мной гонятся от самой поликлиники.
Милиционер моргнул, посмотрел на парней, потом на меня и поинтересовался:
— Зачем гонятся?
— Хотели в машину запихнуть, вот и она, — доложила я с радостью, так как «Сабурбан» в этот момент как раз появился в поле нашего зрения.
— Вы их знаете? — спросил милиционер тревожно, косясь на притормозившую в нескольких метрах от нас машину.
— Нет, конечно, — обиделась я.
— А чего же они тогда?
— У них и спросите.
Чувствовалось, что парень пребывал в сильном затруднении. Он сдвинул фуражку на затылок, посмотрел на машину, на ребят, пасущихся на углу, потом опять на меня и вдруг заявил:
— А я вас знаю. Вы в ветеринарке работаете. У меня пес лапу сломал, спаниель, он еще вату у вас свистнул. Чуть не сожрал, еле из пасти вытащили…
Спаниелей у меня тьма-тьмущая, и все почему-то любят вату, но огорчать парня я не решилась и радостно закивала:
— Конечно, конечно.
— Вот что, садитесь в машину, — посерьезнел он. — Надо нам отсюда сматываться, а то пальнут, чего доброго…
Предложение показалось мне чрезвычайно дельным, мы загрузились в машину и поспешно покинули данный переулок. В зеркало я могла наблюдать, как мои преследователи тоже переместились в свое транспортное средство, но ехать за нами вроде не торопились.
— Вы где живете? — спросил милиционер. Я объяснила, и мы поехали к моему дому.
Милиционер высадил меня у подъезда, я помахала ему рукой, он развернулся и уехал, а я подумала: может, мне не стоило возвращаться домой? Могла бы пожить у папули… Тут я напомнила себе известное изречение «мой дом — моя крепость» и стала подниматься на второй этаж. Дверь в квартиру оказалась не заперта. Я вошла и тут же ойкнула, потому что кто-то весьма невежливо схватил меня за шиворот.
— Как бы дал, — с чувством заявил молодой человек внушительного роста и комплекции, а что самое неприятное — обладатель огромного кулака, который он мне в настоящий момент демонстрировал.
— Не надо, — жалобно попросила я, пятясь от него задом, точно рак.
— «Не надо», — передразнил он. — Еще бегает…
Тут я, немного сосредоточившись, смогла опознать в нем своего недавнего преследователя. Между тем мы оказались в кухне, где я имела возможность лицезреть еще троих молодых людей, настроенных очень решительно, а также Юрасика и нашу бабку. Бабка сидела между газовой плитой и кухонным столом, с кляпом во рту и со связанными полотенцем руками, из чего я заключила, что она оказала достойное сопротивление. Она и сейчас держалась мужественно, спина прямая, грудь вперед, а глаза так горят, что впору вызывать пожарных. Юрасик же был тих и печален, сидел на полу возле раковины, а физиономию его украшал синяк прямо-таки выдающихся размеров.
При моем появлении Юрасик поднял голову и тяжко вздохнул. Я достигла центра кухни и замерла в нерешительности. Теперь парень не держал меня за шиворот, и, что мне делать далее, было неведомо. Я бы, конечно, заорала «караул», только вряд ли это принесет много пользы.
Переминаясь с ноги на ногу, я томилась неизвестностью, пока молодой человек зверской наружности, сидящий на подоконнике, не спросил:
— Где Колян?
Прежде чем отвечать, я решила подумать, потому что один из парней приблизился ко мне на опасное расстояние и стало ясно: если ответ им не понравится, мне несдобровать. Для начала меня украсят синяком, как Юрика, а я противник синяков и вообще всякого насилия. Первое, что пришло мне в голову, ответить вопросом на вопрос, например: «Какой Колян?» или «А в чем, собственно, дело?». Но, приглядевшись к парню на подоконнике, я поняла, что вслед за этим синяк заполучу совершенно точно, и продолжила размышления, как ответить половчее.
— Ты что, язык проглотила? — рявкнул тот, что стоял рядом со мной, и легонько тряхнул меня. Легонько, но ощутимо, так что оставалось только гадать, что со мной будет, когда он тряхнет всерьез.
— Я же думаю, — поспешно пояснила я.
— О чем? — растерялся парень.
— О вашем Коле, естественно, — удивилась я. — Тот этот Коля или нет, а если тот, то где он может быть? — Тут я, конечно, лукавила: то, что Коля их, было ясно, и где он находится сейчас, мне доподлинно известно. То есть я предполагала, что он до сих в багажнике Володиной машины. Само собой, если Володя его не обнаружил и не перепрятал. Вот тут и начались проблемы: ответь я правду, мне, пожалуй, несдобровать. Увидела я Колин труп, и что? В милицию побежала? Нет, не побежала и даже не позвонила. Значит, налицо явный сговор. А когда дело дойдет до Володи и он заявит, что знать ничего о Шляпе в багажнике не знает, эти вообще решат, что это я его туда запихнула. Нет, папуля, как всегда, прав: ни во что не вмешиваться.
— Ты что, совсем дура? — спросил между тем парень, которого мой ответ вроде бы расстроил.
— Нет, почему? — обиделась я.
— Слушай, может, тебя без зубов оставить? — предложил парень со зверской физиономией, чем очень меня напугал. Я, конечно, и до этого была здорово напугана, а здесь вовсе лишилась от страха всех пяти чувств, и только вращала глазами, ожидая, что сию минуту останусь без зубов и с синяками у меня тоже проблем не возникнет.
Видно, что-то такое отобразилось на моем лице. Возможно, я смертельно побледнела, но парни как-то поняли, что стоять мне трудно, и тот, что находился ближе ко мне, подвинул ногой табурет и резким движением опустил меня на него, я вздохнула и сразу вспомнила про Колю.
— У него бультерьер? — спросила я с надеждой. Надежда моя относилась к тому факту, что, возможно, мне повезет и Коля с бультерьером вовсе не тот Коля, что им нужен, и мы расстанемся раньше, чем они причинят мне какой-то ущерб, говоря попросту, нанесут увечья. Но тут другая мысль явилась мне: убедить парней в том, что мой Коля вовсе не их Коля, будет крайне нелегко, так что, может, лучше, окажись он их Колей.
— Ну, есть у него бультерьер, — ответил парень на подоконнике, а я вздохнула:
— Выходит, он.
— Ты, больная, объясняй толком, а то мало не покажется. Летать умеешь? — вдруг спросил он.
— Нет, — почувствовав подвох, активно замотала я головой.
— То-то, а можешь полететь прямо вот из этого окна. Усекла?
— Конечно, — я прокашлялась и с надеждой посмотрела на парня рядом с собой. — Так мне что, рассказывать? — спросила я робко.
— Рассказывай, — дружно кивнули все четверо.
Тут мне в голову пришла мысль, которой в настоящий момент совершенно нечего было делать в моем мозгу, а именно: почему парней четверо, ведь возле ветеринарки их было трое…
— Ну, — ткнув меня в бок и тем самым прервав мои размышления, поторопил парень.
— У Коли бультерьер, — поспешила я поведать миру свою версию происшедшего, — и он обращался ко мне, когда собака заболела. Я ветеринар, — с надеждой, что они об этом помнят и все дальнейшие события станут им предельно понятны, сказала я. — Он позвонил к нам, вызвал ветеринара на дом, то есть меня, и так мы познакомились. Потом ваш Коля несколько раз заезжал ко мне и даже в кафе пригласил, в «Ландыш», это как раз напротив поликлиники.
— Про кафе мы знаем, — буркнул парень, тот, что сидел на подоконнике. Как видно, он у них был за главного, ибо говорил со мной в основном он. Ну и тот, что за шиворот держал, время от времени радовал звуками своего голоса, а двое других вообще молчали, как рыбы. — Где Колян, тебя спрашивают.
— Я же рассказываю, как все было, — обиделась я. — В пятницу я пошла к подруге на день рождения, ну и выпила… лишнего, а еще с парнем познакомилась, с Володей. Он привез меня сюда. Я пошла домой, а он не смог, то есть не мог подняться по лестнице и остался внизу, а здесь на кухне сидит ваш Коля. Я здорово удивилась, потому что даже не предполагала, что он знает, где я живу. А потом Варвара Васильевна его выгнала, потому что Юрик пел песни, а ее это раздражало. Вот и все. Он оказался на лестничной клетке, и мы потеряли его из виду, — сочла нужным добавить я.
— Значит, он выпивал вот с этим чучелом? — ни секунды в это не веря, спросил Главный, мотнув головой в сторону Юрасика.
— Похоже, что нет, — рассудительно ответила я. — Юрасик обнаружил его сидящим за столом, а на столе бутылку, ну и решил выпить с человеком. А ваш Коля не пил и песен с ним не пел, и Юрик стал беспокоиться. Варвара Васильевна рассердилась, и мы… вынесли вашего Колю на лестницу.
— Как это вынесли? — нахмурился Главный. — Он что, сам идти не мог?
— Видите ли, — дипломатично начала я, — я сама, будучи в очень плохом состоянии, не берусь судить о том, что он мог и чего не мог, помню только, что мы оставили его на лестнице, а утром его там не оказалось. Должно быть, он пришел в себя и подъезд покинул.
— Ты чего нам вкручиваешь? — разозлился Главный, чем очень меня огорчил. Положение мое и так хорошим не назовешь, а разозлись он как следует, завидовать мне никому в голову не придет. — Слушай внимательно. Дома его нет с пятницы, а сегодня понедельник. На звонки не отвечает. Последний раз его видели в казино.
