Борис Пугачев - Дуэль с собой
Настроение у Родика улучшилось, проблемы и хлопоты как бы отодвинулись. По утрам он обычно не пил, но сегодня сделал исключение, расслабился. Султон продолжал что-то говорить, Родик кивал, соглашался, но почти не слушал.
— Родион Иванович, приглашаю вас с Оксой на свадьбу сына в Ленинабад, — между тем сказал Султон и добавил: — Рассчитывайте не меньше чем на неделю. Увидите самое интересное. Обещаю прислать за вами машину. Поучаствуете в подготовке. Заодно посмотрите самую живописную в Таджикистане дорогу — от Душанбе до Ленинабада. Два перевала, попьете минеральную воду прямо из источника, снежной красотой нашей полюбуетесь. Искан-деркуль, наверное, не видели. Порадуетесь. Не приедете — обижусь.
— Конечно, обязательно буду, — заверил Родик. — Извините, но сейчас нужно ехать. Очень рад был встрече.
Вообще-то никаких срочных дел в Душанбе у Родика в этот раз по понятным причинам не имелось. Отдых тоже не планировался. А бездельничать он не умел. Надо было чем-то заняться. Сергей Викторович предложил посетить Министерство транспорта, где он последние годы работал начальником управления. Родик не был близко знаком с руководством министерства и решил, что это будет полезно. Кроме того, Сергей Викторович проявил инициативу — зная о желании Родика приобрести сейф, пообещал договориться забрать из своего бывшего кабинета старинный засыпной сейф, который, по его описанию, являлся чуть ли не антикварным.
В Министерстве транспорта Родика встретили как самого почетного гостя. Принимал сам министр — внешне интеллигентный, чисто говорящий по-русски таджик, получивший, как выяснилось в последующей беседе, образование в одном из московских вузов.
— Познакомьтесь. Абдулло Рахимович — мой заместитель, — представил министр стоящего рядом с ним коренастого мужчину.
— Очень, очень рад, что вы нас посетили, — расплылся в улыбке заместитель. — Много слышал о вас. Лучшие кадры у нас переманиваете.
Родик знал историю ухода Сергея Викторовича из министерства, но в ответ тоже улыбнулся и пошутил:
— Плохо, наверное, удерживаете лучшие кадры.
— Что вы, что вы, — вмешался Сергей Викторович. — Просто устал я на государевой службе, возраст, понимаете ли. Да и для себя и семьи хочется пожить…
Обсудили московские сплетни, тем для разговора нашлось много. Министр ударился было в воспоминания о своем студенчестве, но заместитель достаточно бесцеремонно прервал сентиментальные разглагольствования шефа и повел беседу о проблемах Таджикистана, о том, что настало время коммерциализации, что республике нужна помощь «старшего брата». Выражал он свои мысли косноязычно, путая русские слова. Под напыщенностью, с которой он вещал, проглядывали национально-патриотические мотивы, ставшие в последнее время популярными в таджикской среде.
Вообще заместитель был полной противоположностью министра. Типичный таджик, выросший, судя по всему, в одном из кишлаков, коренастый, с грубыми чертами лица. Однако в этом деревенском мужике чувствовались хватка и сила характера. Глаза его искрились природной хитростью, а цепкий взгляд внимательно изучал Родика. Его поведение, по мнению Родика, не укладывалось в принятую в Таджикистане систему иерархического подчинения. Слишком много было в нем самостоятельности. Размышляя об этом, Родик предположил, что Абдулло Рахимович принадлежит к одной из влиятельных семей Таджикистана. «Надо спросить у Сергея Викторовича, что все это значит, — подумал он. — Может, я вообще отстал от жизни». В конце беседы Родик пригласил всех к себе в гости, а Сергей Викторович напомнил насчет сейфа. Пошли смотреть. Сейф действительно оказался антикварным, с какими-то гербами, медными ручками, тремя отделениями. Родик попытался сдвинуть его. Безрезультатно.
— Его отсюда никогда не вытащить, — усомнился он.
— Родион Иванович, в понедельник сейф будет у вас дома, — с восточным апломбом заявил заместитель. — Это наш подарок.
— А я в понедельник вечером, часов в шесть, жду вас с министром в гости, — напомнил Родик. — Заодно и обмоем.
— Обязательно будем, явку министра обеспечу, — заверил Абдулло Рахимович, протягивая правую руку и прикладывая левую к сердцу в знак почтения…
На улице было солнечно. День разгорался осенними красками. Хотелось потянуться, подпрыгнуть и что-нибудь радостно крикнуть. Вместо этого Родик скомандовал:
— Поехали в Варзоб, пообедаем, подышим воздухом, попьем минералки и чего-нибудь еще.
Родик любил природу. Причем нельзя было сказать, где ему больше нравится — в лесу или в горах, на реке или на море. В Таджикистане природа поражала разнообразием. Иногда хватало только поворота головы, чтобы оказаться в совершенно другой обстановке. Бескрайние долины переходили в экзотические скалы с искрящимися водопадами, живописными пещерами, гротами и голубыми озерами. Глубочайшие каньоны, по которым, причудливо сплетаясь, вились разноцветные — от бирюзово-голубых до сине-черных — ленты воды, вдруг превращались в статические соляные натечные плато самых фантастических форм и цветов, создающие иллюзию навечно застывшего движения…
Все это великолепие существовало недалеко от города. Достаточно было проехать от центра Душанбе пятнадцать-двадцать минут — и глазам уже открывалась невероятная картина, запечатленная создателем на фоне сверкающих белизной куполов памирских гор. Неподвижная подвижность этих пейзажей мистическим образом заставляла даже непоседливого Родика погружаться в созерцание, успокаивала и настраивала на лирический лад.
Варзоб, куда предложил поехать Родик, был одной из замечательнейших частей памирской натуры и врезался ущельем в горы на границе города. Живописные луга со «свечками» эремурусов[7], прохладная река с массой притоков и островов, тенистые рощи, минеральные источники, открытые кафе и рестораны, расположенные прямо у воды, — все это неизменно поражало и радовало Родика, воспитанного в обстановке постоянного дефицита и ограничений. Изобилие в сочетании с услужливостью и гостеприимством таджиков не шло ни в какое сравнение с Кавказом или Крымом, где Родик, по заведенной в Москве моде, проводил каникулы, а потом и отпуска. Роскошному отдыху здесь способствовала общедоступность памирских бань и купален, работающих круглый год благодаря термальным водам, насыщенным радоном, сероводородом, азотом и углекислотой. Можно было плескаться в кипящих газовых пузырьках, предполагая, что это очень полезно для здоровья, а потом, разогревшись, прыгать в ледяную воду быстрой реки.
Любимый ресторан Родика находился в поселке Варзоб и представлял собой каскад деревянных террас, спускающихся прямо к реке. Нижняя терраса нависала над водой, и летом Родик любил сидеть на полу, опуская голые ноги в бурный поток…
У дверей их встречал директор — старый знакомый Родика. Он излучал такие флюиды гостеприимства и уважения, что Родику стало даже не по себе.
— Что, не сезон, никого нет? — спросил Родик вместо приветствия, умышленно нарушая принятые нормы. — Небось мясо залежалось, зелень завяла, фрукты гнилые?
— Обижаете, око[8], — подобострастно заскулил директор. — Все наисвежайшее.
— Знаю я твое «наисвежайшее», — проворчал Родик. — Давай, живого барана будем резать. Вот это «наисвежайшее». Пошли за бараном, но только за молодым. Время есть, мы не спешим. Да, чтобы с курдюком был! А пока неси лепешки и чай.
— Хоп, око. Что сделать из барана? — повеселел директор.
— Шашлык, как обычно, — распорядился Родик. Отдай мне остаток курдюка и вырежи мяса для плова. Остальное возьми себе. Да, к шашлыку принеси бутылку арака руси[9], для дамы — бутылку вина… Если есть, то «Варзоба», и еще бутылок пять минералки, лучше, если есть, «Шаамбары».
— Рахмат[10],око, рахмат, — поблагодарил директор, прижимая руки к груди и пятясь к выходу.
Родика всегда поражала скорость, с которой таджики резали барана и готовили из него блюда. Не прошло и получаса, как на столе появился шашлык из печени, сердца и почек, зелень, овощи. Пока первый шашлык в прямом смысле слова таял во рту, принесли второй, из мяса, затем появился «жеваный» шашлык[11] и, наконец, обжаренные шарики из курдючного сала…
В общем, обед вышел на славу.
Директор провожал гостей до машины.
— Да, совсем забыл, — остановился Родик. — У тебя бальзам «Шифо» есть?
— Конечно, око, сейчас принесу, — с готовностью отозвался тот и мгновенно исчез.
— Да, и несколько лепешек прихвати! — крикнул Родик ему вслед.
— Я заметил, что око любит наши лепешки, — подавая сверток, почтительно склонился директор.
— Покуда есть хлеб да вино, все хорошо, — перефразировал Родик известную пословицу, беря горячие лепешки и бутылку знаменитого бальзама. — Сколько я должен?
