Питер Темпл - Расколотый берег
— Сколько надо, — ответил Кэшин.
Он позвонил в участок, попросил Кендалл.
— Слушай, я тут писал рапорт на некоего Аллана Джеймса Морриса по жалобе из начальной школы. Там указан его мобильник, подскажи.
Моррис долго не брал трубку. «Штаны, что ли, опять надевает на какой-нибудь стройке?» — мелькнуло у Кэшина в голове. Наконец послышалось:
— Да.
— Аллан?
— Да.
— Детектив Кэшин из Порт-Монро. Помнишь такого?
— Да-а…
— Помоги мне, а?
— Чё надо?
— Знаешь Мартина Фрейзера Геттигана, Холт-стрит, четырнадцать?
— Ну?
— Сынок, мне некогда. Знаешь такого?
— Знаю, да.
— Он сейчас в городе?
— Фиг его знает. Я его нечасто вижу.
— Аллан, сделай для меня одно дело.
— Слышь, друг, я тебе не полицейский…
— Аллан, ты про внучку не забыл еще?
— Ну, чего? — спросил Моррис.
Было слышно, что он говорил со стройки: стучал пневматический молоток, грохотала кувалда, перекрикивались рабочие.
— Кто ездит на «тойоте» Мартина?
— А я знаю?
— Так узнай. Даю пять минут.
Кэшин доехал до гаража Каллахана у развилки на Кенмар, заправился. Из ангара вышел Дерри Каллахан в надвинутой до бровей кепке, небритый. Они с Кэшином вместе ходили в начальную школу.
— Делать, что ли, больше не хрен, кроме как по дорогам болтаться? — сказал он вместо приветствия и провел пальцем под носом, размазав темное масляное пятно. — Как там с делом Бургойна?
— Расследуем.
— Расследуете, значит? А черноту проверяли? Комендантский час надо установить во всем этом чертовом Даунте, вот что я тебе скажу. Колючей проволокой окружить для начала. И проверять, кто куда уходит и приходит.
— Масштабно мыслишь, — сказал Кэшин. — Черкни-ка премьер-министру письмецо. Хотя нет, ошибок много наделаешь. Лучше позвони.
Брови Дерри поползли вверх.
— Можно позвонить? Правда, что ли?
Мобильник зазвонил, когда Кэшин расплачивался с сестрой Дерри, толстухой Робин, с глазами-щелочками и вечной ухмылкой на лице. Он не ответил, взял сдачу, вышел на холодную улицу, постоял на ветру у машины, посмотрел, как клонится трава, нажал кнопку мобильника.
— Здесь он, — ответил Аллан Моррис. — Работает у отца.
— А машина?
— С ней фигня какая-то.
— Что?
— Говорит, одолжил ее Барри Култеру, а его отпрыск на ней куда-то свалил. Так что ему сейчас не до веселья, к гадалке не ходи.
Острая боль пронзила левую ногу, поднялась вверх, ударила в бедро. Он давно знал, что надо делать, и перенес вес на правую ногу.
— Как зовут отпрыска?
— Донни.
— Значит, Донни Култер?
— Ну а как еще?
— И куда свалил?
— В Сидней. Он звонил. Уехал с одним парнем, Люком Эриксеном. Тот водитель. Они вроде кузены или типа того. Донни, он умом-то не блещет.
— А они что, наделали дел?
— Черные? У нас тут? Вы что, с луны свалились?
— Да или нет?
— Не знаю.
— Мы ни о чем не говорили, ясно? — решил заканчивать разговор Кэшин.
— Нет, сейчас пойду всем раззвоню.
Кэшин позвонил в участок Кромарти, попросил Хопгуда, продиктовал ему имена.
— Донни Култер. Люк Эриксен, — повторил тот. — Ладно, поговорю с советником по делам аборигенов и тогда перезвоню тебе.
Кэшин отъехал от заправки, остановился на обочине, подумал, не закурить ли и как сделать так, чтобы Викки разрешила ему видеться с мальчиком. Она что, и правда думала, что ребенок не от него? Любой разговор на эту тему она сразу же обрывала. «У него есть отец, и это не ты», — больше от нее ничего нельзя было добиться. Последняя их ночь случилась, когда она уже встречалась с Доном, своим будущим мужем. Встречалась, спала с ним, в стиральной машине лежали мужские вещи, у задней двери стояла пара грязных ботинок. Тщательно вскопанные грядки под овощи, этикетки от пакетиков с семенами, укрепленные тут же, на палочках, — на Викки это было совсем не похоже.
Надо быть совсем уж слепым, чтобы не понять, кто отец. Мальчик получился копией Кэшина.
Зазвонил мобильник.
— Обычная черная шваль из Даунта, — без предисловий начал Хопгуд. — Так, мелочь пузатая. Подозреваются в кое-каких кражах. А раз подозреваются — значит крали. Люк постарше, строит из себя задиру. Донни — тормоз, таскается везде вместе с ним. Люк — племянник Бобби Уолша.
— Сколько им лет?
— Донни — семнадцать, Люку — девятнадцать. Мне сказали, они вроде братья. Папаша Люка трахает все, что шевелится. Для аборигена вполне нормально. А в чем дело?
— Похоже, один из них пробовал продать часы Бургойна в Сиднее.
Хопгуд помолчал, а потом присвистнул:
— Я так и знал!
— Новый Южный получил указание следить за «тойотой», зарегистрированной на Мартина Геттигана, Холт-стрит, четырнадцать. Мальчишки ездят на ней.
— Ну-ну. Может, надо смотаться навестить Мартина? — сказал Хопгуд.
— Глупость несусветная, — ответил Кэшин.
— Это ты мне говоришь?
— Не говорю, а так, намекаю.
— Да пошел ты со своими намеками знаешь куда!
— Узнаю — сообщу.
— Ну, спасибо! — ответил Хопгуд. — М-да, замечательная у нас служба.
Кэшин позвонил Виллани.
— О господи! — откликнулся тот. — Застрял ты там, что ли? У меня новость. Машину видели в Гулберне, в ней три человека. Похоже, твои мальчики едут домой.
— Три?
— Может, подвозят кого-то.
— Ты знаешь, что Люк Эриксен — племянник Бобби Уолша?
— Знаю, и что?
— Просто так, к сведению. Будешь их перехватывать?
— Мне тут гонки с преследованиями не нужны, — ответил Виллани. — Они ведь как дважды два собьют какую-нибудь семью в фургончике, в живых останется только собака. Вот тогда уж точно на меня все повесят.
— Ну и как быть?
— Мы за ними будем всю дорогу следить, если только у меня получится заставить этих сельских козлов серьезно отнестись к режиму тревоги, а не искать всю смену, кому бы задрать юбку.
— Если они вернутся сюда, это будет забота Хопгуда, — сказал Кэшин.
— Нет, — ответил Виллани, — не Хопгуда, а твоя. Хорош уже симулировать. Надо постараться, чтобы у нас не получилось дурацкой операции вроде тех, что показывают по телевизору. Усек?
— Усек, — ответил Кэшин. — Что бы это ни значило.
— Не спрашивай. Я ведь из Шеппартона.
****Хопгуд позвонил в три часа дня.
Кэшин был в Порт-Монро, смотрел, как на заднем дворе в мусорной куче копались чайки, — собаки их не беспокоили.
— Эти идиоты из Даунта едут сюда, — сообщил Хопгуд. — Смотри, перекуров не устраивай, они будут где-нибудь к полуночи. — Он приостановился и договорил: — Я так понимаю, ты же теперь босс.
— Теоретически да, — ответил Кэшин. — Ладно, я буду через час.
Он зашел домой, покормил собак. Им не нравились такие крутые перемены в жизни: обычно сначала они гуляли, а потом ели. Ребба нигде не было видно. Кэшин черкнул ему записку насчет собак и отправился в Кромарти.
Хопгуд находился у себя, в небольшом, но аккуратном кабинете, где на полках рядами стояли папки и все документы — входящие и исходящие — были разложены в полном порядке. Он сидел без пиджака, в белой рубашке с рукавами, застегнутыми на запонки.
— Садись, — пригласил он.
Кэшин сел.
— Ну и как же ты будешь разбираться с этим делом? — нарочито скучным голосом поинтересовался Хопгуд.
— Буду слушать, что мне советуют.
— Ё-мое, ты же босс, ты и советуй.
У Кэшина зазвонил мобильник. Он вышел в коридор.
— Племянник Бобби Уолша, — заговорил Виллани. — Я тебя понял. Будем действовать по инструкции. К тебе тут едет один кадр, Пол Дав, сержант уголовной полиции. Перевелся из федералов, строит из себя бог знает кого, никто с ним работать не хотел, но парень сообразительный, поэтому я его взял. Он учится еще, из кожи вон лезет, молодец.
«Из кожи вон лезет»… Так говорил Синго. Оба они были детьми Синго и, сами того не замечая, вставляли его словечки в свою речь.
— Он что, возьмет дело в свои руки? — спросил Кэшин.
— Нет-нет, ты.
— Да?
— Что «да»?
— Ладно, проехали.
— Он из коренных. Это комиссар хочет, чтобы он тут поработал.
— Я уже запутался во всем этом. Просто черная ночь.
— Не прикидывайся наивным дурачком, я что, не знаю тебя? — ответил Виллани. — Ты мне рассказал о Бобби Уолше, да еще представил жуткий рапорт из Кромарти. Две смерти в камерах, прочие подозрительные штучки.
— Ну и?
— Ну и… Когда ребятишки доберутся сюда, они уже порядком устанут. Пусть едут по домам, отсыпаются. А когда придут в себя, часа через два или около того, ты тут как тут. Без шума и пыли. Тихо-мирно.
Виллани отключился. Кэшин вернулся в кабинет Хопгуда.
— Виллани звонил, — сказал он. — Предлагает брать парней на дому.
