А. Шантарский - Не бойся
— Сам удивляюсь, — пожал плечами Михаил. — Месяц назад пищала, что нет денег съездить на свидание к Алешке, а вернулась — угля на два года вперед закупила, дров, пальто, сапоги новые справила, Сережку приодела. Никак клад какой нашла? Знаешь, она кошелек открыла, а там вот такая пачка, — показал он. — Отделила часть и протягивает мне. Это, говорит, Михаил, твоим детям, на подарки, — врал он. — Где я их мог потерять, ума не приложу. Ну, если Костик забрал, голову ему оторву.
«То, что Ирина сама дала деньги, — врет, скорее всего отнял, — подумала Зинка. — Но с чего она разбогатела?»
Она решила поделиться новостью с женой Костика, с которой работала на одном заводе.
— Наталья, к тебе Зинка пришла! — крикнул Константин с порога.
— Пусть проходит в комнату, я сейчас, — долетел до них голос хозяйки из кухни. — Только детей покормлю.
— Тебя Мишка спрашивал. Говорит, что у брательника тоже наверняка голова чугунная, раскалывается на две половины, — как бы между прочим сказала Зинаида. — Мучается мой муженек, а похмелиться не на что.
— Как не на что? — начал было Костик, но осекся.
— Нет уж, раз начал, так договаривай, — настаивала Зинаида.
— Да есть у него деньги, точно не знаю сколько, но много, — выпалил Костик.
— Вот и он сказал, что потерял деньги, да я и подумала: приснились они ему, — продолжала Зинка.
— Как же, приснились. Со мной делиться не захотел, поэтому выдумал историю с пропажей, — не в шутку разволновался хозяин.
— Не выдумал, — заступилась Зинаида за мужа. — Если б видел, как он требовал их с меня, то поверил бы. — Она с досадой махнула рукой. — Эх вы, растяпы. Ладно уж, — произнесла как бы сочувственно. — Вот три рубля, полечите больные головы, может, вместе вспомните, где могли обронить деньги. Шляются где попало, потом виноватых ищут.
Костик схватил помятую трешку и моментально испарился. А когда хозяйка вошла в комнату, Зинка уже была одна.
— Куда мой уже запропастился? — спросила Наталья, опускаясь на диван.
— К моему побежал, деньги они какие-то потеряли. И немалые.
— Врут. У Кости в карманах никогда больше пятерки не водилось.
— Сдается мне, что не врут.
И Зинка поделилась новостью, только утаила, что триста с лишним рублей прикарманила.
Наталья, когда-то симпатичная женщина, а теперь располневшая тридцатилетняя баба, с двойным подбородком, но с аккуратным прямым носиком и большими голубыми глазами, сохранившими красоту, внимательно выслушала родственницу и буквально загорелась. Нищенское существование выработало в ней скупость и жадность.
— Может, стоит самим прощупать Иринку? — предложила она.
Наталью долго уговаривать не пришлось.
Двор старшей сестры их мужей встретил женщин полной тишиной, ни в одном окне не горел свет.
— Где ее черти носят с малолетним и грудным ребенком? — буркнула Зинка.
— Наверно, у Мухиных засиделась, — отозвалась Наталья. — Они ее привечают. Дочь даже на свидание с Алексеем отпускали. Идем отсюда, — дернула она родственницу за рукав. — А то мои с улицы вернутся, весь дом перевернут, на минуту нельзя одних оставить.
— Подожди, — вырвала руку Зинка. — Я знаю, где Иринка деньги прячет.
— Хочешь сказать… — расширились без того большие глаза напарницы.
— Уже сказала, — резко оборвала ее решительно настроенная Зинаида.
— Вдруг кто-нибудь увидит? — испугалась Наталья. — И дверь на запоре.
— Этот висячий замок ты называешь запором? Возьмем в сарае топор и сшибем одним махом. Ну! Решайся, когда еще представится такая возможность? — Зинка бросила презрительный взгляд на трясущуюся от страха напарницу и добавила: — Не бойся, никто не узнает и не увидит, мы быстренько.
— Хорошо, — согласилась Наталья, у которой жажда наживы пересилила страх.
После третьего удара топором замок отлетел в сторону вместе с петлей. Женщины, не разуваясь, в темноте толкая друг друга, проследовали в спальню. Наталья чиркнула спичкой, осветив сундук, а Зинаида взмахнула топором. Небольшой навесной замочек, который висел для видимости, упал на пол, издав глухой звук. Наталья светила, отбрасывая куда попало сгоревшие спички, а Зинка вытаскивала содержимое из сундука. На самом дне они обнаружили заветный сверток. Развернув и убедившись, что там деньги, Наталья сунула сверток за пазуху.
— Уходим, — бросила она.
Воровки торопливо ринулись к выходу. Зинка задела рукой о косяк, и старый ремешок не выдержал, часы соскользнули на пол. Зинаида в спешке не заметила.
Уже у Натальи дома женщины посчитали деньги — три с половиной тысячи рублей. Обезумев от счастья, они праздновали удачу…
Удрученная очередной неудачей поисков, Ирина с маленькими детьми возвращалась домой. Сбитый замок ввел ее в замешательство, но промелькнувшая в голове догадка быстро вернула к действительности, она поспешила войти в дом. Натоптанный пол в спальне, открытый сундук и разбросанные вещи подтверждали ее догадку. Она опустилась на корточки и прислонилась головой к косяку. Она не рыдала, не билась в истерике. Наступило полное безразличие.
— Мама, кто разбросал наши вещи? — откуда-то издалека донесся детский голосок.
Застывшие зрачки женщины медленно обретали подвижность.
— Не знаю, сынок.
Ирина неторопливо встала, раздался хруст под ногой, она наклонилась и подняла раздавленные женские часики с порванным черным ремешком из кожзаменителя. Бросив взгляд на часы, она тихо сказала:
— Кажется, я догадываюсь, чьих рук это дело…
Глава шестая
Казаков Алексей скучал в подсобном помещении столярки. Всей своей тяжестью давило на него одиночество. Закончился срок отбывания в колонии у Диксона, и сегодня утром его освободили. Первый день без друга, напарника по работе, соседа по койке и подельника во всех делах он переносил тяжело: пробовал тренироваться — не пошло, читать книгу — не мог сосредоточиться и уловить смысл прочитанного. Он бы с удовольствием напился, но после вчерашних проводов испытывал отвращение к спиртному. Атаман отложил книгу в сторону и уставился в одну точку. Его рассеянные мысли блуждали, перескакивая с одного на другое. То он вспоминал отца, из-за которого попал на зону, и тогда лицо его искажала ненависть и в суженных зрачках загорался недобрый огонь. То перед ним возникали образы матери, брата и сестры, тогда черты лица постепенно разглаживались и в глазах появлялась теплота. Они светились, когда перед ним вставал образ Светланы: красивые очертания суровых губ трогала нежная улыбка. Однако о чем бы он ни думал, все время мысли возвращались к разлуке с Маратом, и опять наваливалась невыносимая тоска.
— Грустишь? — Атаман и не заметил, как вошел в подсобку отрядный. — Не к лицу новому бригадиру пребывать в таком подавленном состоянии.
Алексей встряхнул головой и бросил печальный взор на офицера.
— Нет причин для особой радости.
— Понимаю, — старший лейтенант опустил свое массивное тело на свободный стул, тот заскрипел под ним, непонятно каким образом выдерживая такую тяжесть. — Диксон вел себя так же, когда освободился Сутулый.
«Все-таки прочные стулья выпускает местная фабрика», — почему-то промелькнуло в голове Казакова.
— Я к чему разговор клоню, — продолжил Мирошниченко. — Необходимо подыскать нового напарника — и все образуется.
— Неужели тебе, начальник, мало денег, которые мы добыли в последний раз? — по-своему понял его собеседник.
— Сумма немалая, — согласился отрядный. — Несколько лет можно беззаботно прожить, ни в чем себе не отказывая. Но! Во-первых, аппетит приходит во время еды, во-вторых, по доходам и расходы и, в третьих, я не собираюсь похоронить дело, которое организовывал с таким трудом и которое много лет не дает сбоя. В настоящее время ты в нем последнее звено и, чтоб оно не зачахло, должен передать опыт следующему.
— А ты не боишься, что хорошо отлаженная машина может когда-нибудь дать сбой? — Алексей убедился, что правильно понял начальника, и не собирался перед ним лебезить.
— Не боюсь. — Офицер вперил в собеседника пристальный взгляд своих злобных глаз. — До тебя всем объяснял, не поленюсь повторить еще раз. От этого проиграет в первую очередь тот, из-за кого произойдет сбой.
— Можешь не продолжать, — прервал его Атаман, они много раз беседовали с Маратом на эту щекотливую тему, и что произойдет в случае неудачи, он знал. — Но где взять напарника, который передаст опыт следующему? Почти все в бараке освобождаются раньше меня или переводятся на зону к взрослым. — Подросток серьезно посмотрел на офицера. Однако подростковый возраст в нем выдавало только лицо, а высокий рост и тренированное тело с широкими плечами говорили о зрелости.
