Вильям Каунитц - Месть Клеопатры
— Большую часть службы он провел в отделе по борьбе с наркотиками, но ближе к концу перевелся в Королевство Кривых Зеркал.
— А почему?
— Он бултыхался в этом пруду уже слишком долго. Ему захотелось сменить декорацию. — Сивер стряхнул пепел с сигары, затем раздавил ее в пепельнице. — Совершенно исключено, чтобы тот Имон Монэхен, которого я знал, решил сидеть сложа руки и наблюдать за тем, как куча грязных наркобандитов захватывает город, в котором он живет. Он бы уж наверняка поделился с местными специалистами своим бесценным опытом.
— Но он держался в стороне от всего этого, Энди. И ни за что не взялся бы за такое. Он клятвенно пообещал это моей матери.
— А ты все-таки предположи такую возможность… что он взял да и вернулся…
Что-то вспыхнуло в глазах у Алехандро.
— Но ведь тогда это может означать, что Родригес или кто-нибудь из его людей сыграл нечисто. Или что утечка произошла здесь, в Нью-Йорке. — Он надолго замолчал. — Это было двадцать лет назад. Прошла целая вечность. Да и его все равно не воскресишь.
Алехандро полез в нагрудный карман и извлек оттуда конверт, маркированный изображением Клеопатры, который вручил ему накануне ночью Сивер. Он разгладил его и пристально всмотрелся в красивую женскую головку на фоне трех золотых полос.
— Послушай, Энди, но почему именно сейчас всплыла Клеопатра? Я считал, что она канула в прошлое, что она навсегда исчезла. С тех пор как погиб мой отец, я перечитал уйму всего о настоящей Клеопатре. Можно сказать, про нее написано немного такого, что не было бы мне известно. — Закрыв глаза и откинув голову, он предался воспоминаниям. — Моя бабка рассказывала нам старинное предание индейцев племени тараскан о древней царице, приплывшей издалека, миновав Великое море, на плетеных челнах, в которых она привезла несметные сокровища. Царица вышла замуж на великого царя Итзамну, и вдвоем они основали могущественную династию.
— Это древний миф.
— В мифах, как правило, содержится какая-то доля истины, а в устном предании нашего племени — значительная доля истины, можешь мне поверить.
— Что-то не пойму, что ты мне пытаешься внушить.
— Я хочу сказать, что мне нужно вернуться к книгам о подлинной Клеопатре. Наверняка есть какая-то причина, по которой наша наркобаронша приняла именно это имя. А если мы отыщем эту причину, мы отыщем и ее самое.
— Да просто эта чертова кровопийца привыкла к своей кликухе — и ничего более.
Алехандро посмотрел на Сивера:
— Не угодно ли тебе выслушать, какой именно государственной заботе уделяла большую часть своего времени историческая Клеопатра?
— Локти кусаю от нетерпения.
— Она создала в своем царстве могущественную правоохранительную систему. Особенно — в Александрии, где был высокий уровень преступности. Она создала ударные полицейские отряды для борьбы с уличными бандами их собственным методом; она также озаботилась тем, чтобы внедрить в эти банды своих агентов.
— Судя по всему, она была влюблена в какого-нибудь полицейского.
— И я готов держать пари, что наша Клеопатра организовала свою империю наркобизнеса точь-в-точь на тех же принципах, что и древнеегипетская царица — свою.
Глава 7
Над въездом на Спрингсфилдский бульвар с лонг-айлендской скоростной магистрали клубились облака, когда Йордон Хайес вырулил сюда свой потрепанный микроавтобус и затормозил на красный свет.
На часах в машине значилось 2.18 ночи.
Двенадцать минут спустя, когда он ехал вниз по Хорей-Парк-авеню к повороту на Сорок девятую дорогу, ведущую в Бейсайд в Куинсе, он увидел в четырех кварталах отсюда свой кирпичный дом типа тех, что ставят на ранчо, и еще сильнее расстроился. Этот дом был последним изо всего, что ему принадлежало ранее. Нет, совсем не так надо бы сложиться его судьбе. Его, Йордона Хайеса, полузащитника-звезды колледжа имени Джеймса Мэдисона, выпуск 1969 года, самого красивого парня во всей школе, самого обаятельного. Все резко испортилось с тех пор, как он поступил в городской колледж, где ему пришлось постоянно вести острую конкурентную борьбу с другими парнями, тоже слывшими у себя в школе самыми симпатичными, и он начал приторговывать марихуаной, чтобы обзавестись дополнительными деньгами на карманные расходы и произвести тем самым впечатление на окружающих. Торгуя «травкой», он словно бы вновь почувствовал себя полузащитником-звездой. И еще на первом курсе ему стало ясно, что, занимаясь наркобизнесом, уже сейчас можно заработать больше денег, чем до конца своих дней, если будешь вести честную жизнь. Поэтому он женился на подруге детства по имени Рейчел, купил дорогой дом в Кенсингтоне и спешил рассказать всем и каждому, что торгует недвижимостью, — что, впрочем, соответствовало действительности, потому что служба в большой фирме по торговле недвижимостью оказалась превосходным прикрытием его истинной деятельности. Но все пошло прахом, стоило ему с торговли марихуаной перейти на кокаин. На первой же сделке он попался — связавшись с детективом, который выдавал себя за сбытчика из Майами. «Поганый жидяра, хоть и изъяснялся он по-испански», — подумал Йордон сейчас, придавив педаль газа к самому днищу машины. Сейчас ему приходилось зарабатывать себе какие-то жалкие крохи на хлеб насущный, выжучивая и по маленькой воруя деньги у своих контролеров из Бюро и из Ведомства генерального прокурора. Его нынешняя жизненная альтернатива была проста: или становись осведомителем, или умри. Каждый день он старался хоть на несколько часов обдурить работодателей, чтобы выкроить время на семью. Только дома он чувствовал себя хоть в какой-то мере человеком. И как знать, может быть, как-нибудь когда-нибудь ему и удастся выпутаться из передряги, в которой он очутился. Уйти от всего этого куда-нибудь, где можно будет начать все сначала.
Когда Хайтес выехал на подъездную дорожку, он увидел возле дома грузовой автофургон с надписью «Автопрачечная» по всему борту и беззвучно выругался, подумав, что опять вышла из строя их чертова стиральная машина. Он оставил машину на подъездной дорожке и отправился к дому пешком. Проходя мимо грузовика, в кабине которого не было ни души, он окинул его безмятежным взором. Войдя в дом через боковую дверь и очутившись на кухне, он замер на месте. Поп, их пес, лежал поперек мойки; голова у него отсутствовала. «Рейчел! Айра! Дэвид!» — в ужасе закричал он. Вбежав в гостиную, он обнаружил на полу опрокинутую корзину для мусора и бросился дальше, из одной комнаты в другую, выкрикивая имена жены и детей. Но никого не нашел. Вернувшись в гостиную, он заметил, что задняя дверь из кухни в подвал распахнута настежь. Кинувшись туда, он попробовал было включить свет, поискав на стене выключатель, но света не было. Вглядевшись в темноту, он снова закричал:
— Рейчел! Айра! Дэвид!
И вновь никакого ответа.
Отерев пот с лица тыльной стороной руки, он поставил ногу на первую ступеньку ведущей вниз шаткой лестницы, и начал по ней спускаться, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в надвигающейся на него тьме. Ступив на холодный пол подвала и понизив голос до шепота, он позвал:
— Рейчел…
Невидимая ему рука повернула в патроне лампочку, и она зажглась тусклым светом. Глаза Хайеса расширились от ужаса, когда он увидел обнаженные тела жены и детей, подвешенные к потолочной балке, на лицах у несчастных навеки застыла предсмертная страшная гримаса.
Йордон Хайес, самый симпатичный из всего выпуска 1969 года парень, зарыдал и опустился на колени, не обращая внимания на то, что вокруг него началось какое-то таинственное движение.
Художественные украшения и старинная мебель из холла кинотеатра «Мажестик», что на углу Мэдисон-авеню и Сто двенадцатой улицы, были уже давным-давно похищены и проданы. «Мажестик» был самым старым из до сих пор действующих кинотеатров во всем Манхэттене; открыли его с великой помпой и в присутствии мэра Джимми Уолкера еще в 1927 году. Сейчас это некогда горделивое здание пребывало в мерзости запустения, заплеванное и грязное, волею судеб оказавшись в той части города, которую теперь прозвали Убей-городом.
Наркобароны Убей-города купили кинотеатр четыре года назад, чтобы использовать его как безопасную «малину», на которой члены банд могут улаживать возникающие у них споры, сговариваться о ценах на товар и убеждать мелких распространителей соглашаться на оптовые партии, обещая им за это скидку. Когда случайный прохожий пытался приобрести билет на один из боевиков или сексфильмов, которые здесь крутили, ему (или ей) объясняли, что нынешний показ будет закрытым и все билеты на него проданы заранее. Это было укромное место, доступ в которое был открыт лишь для сбытчиков и их постоянной клиентуры, включая проституток и трансвеститов, неизменно готовых расплатиться за товар натурой. Тайные боссы заведения и не подозревали, что сюда вхожи и внедренные агенты, для виду приторговывающие наркотиками или покупающие их, а на самом деле собирающие информацию о структуре сетей наркобизнеса и его лидерах.
