Владимир Колычев - Стальной мотылек
— Ты мог убить против моей воли, — в раздумье покачала головой Лида.
— Это ты сама так думаешь, или кто-то сказал? — внимательно посмотрел на нее Семен.
— Сама, — не очень убедительно сказала она.
— А, может, все же Скачков?
— Ну, он говорил… — выдавила из себя Лида.
— Когда?
— Да не важно…
— Никто из ментов не считает, что Панарина убили против твоей воли. Отрабатывается версия со мной, отрабатывается версия со Скачковым, и все эти версии сводятся к тебе. — Семен старался придать голосу мягкое звучание. — У меня есть алиби, но тебя подведут под общий знаменатель со Скачковым… Он заказал твоего мужа, и его за это спросят. И его, и тебя…
— Но я здесь при чем? — встрепенулась Лида.
— Вот и думай, как выбраться из этой ситуации… Или уже все продумано? Скачков совращает Берестову, закручивает с ней роман, а до тебя как бы и дела нет. Так задумано?
— Скачков совращает Берестову?! Это ты о чем? — Судя по тону, эта версия стала новостью для Лиды.
— А ты не знаешь, что Берестова живет со Скачковым?
— Нет!
Она не врала и даже не пыталась вводить в заблуждение, Семен почти был уверен в этом.
— Когда ты с ним в последний раз говорила?
— Позавчера…
— Лично или по телефону?
— Лично. Он приезжал ко мне.
— Про Берестову говорил, про меня?
— Ну да, сказал, что Берестова с тобой закрутила…
— Это плохо?
— Что плохо? — не поняла Панарина.
— Ну, для ваших планов это хорошо или плохо?
— Для каких планов?! — возмутилась Лида. — Нет у нас никаких планов! Просто ситуацию обсуждали.
— Какую?
— Ну, он боялся, что его подозревать будут… Слушай, ты такой же доставучий, как мент.
— А я и есть мент. Шесть лет в спецназе МВД. Мне в тюрьму никак нельзя. И у меня нет другого выхода, как докопаться до правды. Только тогда я смогу снять с себя обвинения. Ты меня понимаешь?
— Ну, понимаю…
— И с себя обвинения, и с тебя… Быкова и Мухина почему не уволишь?
— Попросили не делать этого.
— Кто попросил?
— Майор Глазов. Попросил, чтобы они при мне побыли. Ну, чтобы с ними удобно было работать.
— Выходит, они тоже под подозрением?
— Выходит, что так… — Лида неожиданно положила руку на плечо Семена и игриво спросила: — А почему мы в дом не заходим? Там ведь удобнее разговаривать, чем в машине.
— Ну, вдруг там прослушка, — ответил Семен. — Ты же не уволила Быкова с Мухиным, вот я и подумал…
— Прослушка?
— Так и «радиожучок» может быть. И ходячие уши. На говорящей голове.
— Это ты о чем?
— Или телохранители настучат, или ты сама… Откуда я знаю, может, ты в сговоре со Скачковым… Если в сговоре, передай, что он очень сильно меня разозлил. Передашь?
— Да нет у нас никакого сговора! И не стану я ничего передавать!
— Ну да, мы же с тобой товарищи по несчастью, — усмехнулся он.
— А разве нет? — Ее рука переместилась на его колено. — Может, правда, прокатимся? Можно снять номер в гостинице. Я даже знаю, где именно. Мы бы могли еще поговорить…
Семен скривил губы в каверзной усмешке. Надо было выкручиваться из ситуации, а для этого ему нужен Скачков. Лида могла пролить свет на его темную историю, дать пищу для размышлений или даже для обвинения. А свет она может пролить через постель. Сначала секс, а потом исповедь… Может, именно в таком ключе и действует Антонина? Войти в доверие к Скачкову через интим, разговорить его и выпытать правду. Но если она ведет со Скачковым какую-то хитрую игру в интересах следствия, то зачем она такая Семену нужна?
И Лида ему не нужна. Но так ведь он и не претендует на серьезные отношения. Так почему бы не совместить приятное с полезным? Для этого подойдет любая гостиница. Любая, кроме «Розы ветров»…
Глава 10
Снова утро, снова вставать, собираться, ехать на службу. Неделя начинается с понедельника, а рабочий день — с этого страшного утреннего часа, когда легче умереть, чем подняться…
Антонина вспомнила, что в постели с ней чужой мужчина, в сознании словно вспыхнула красная лампочка, и сон как рукой сняло. На службу надо ехать. Куда угодно, лишь бы прочь из дома!
Она поднялась и вдруг увидела, что Радика в постели нет. Из груди вырвался облегченный вздох.
Это не любовь, это какое-то помешательство. С одной стороны, ее тянуло к Скачкову со страшной силой, а с другой — она боялась его. Он так и не стал для нее своим…
Вчера она проснулась у Скачкова в его особняке. Ее охватила паника, она быстро собралась и уехала. Думала, что все, наваждение закончилось. Но не тут-то было. Радик позвонил ей, и она сразу растаяла, поняв, что жить теперь не может без этого человека.
К Скачкову домой она не поехала: слишком далеко, а у нее работа. Но Радик сам приехал к ней. И подарил ей волшебную ночь. А утром очарование исчезло… Но стоит Скачкову дать о себе знать…
Антонина еще не вышла из комнаты, а ее уже охватило беспокойство — вдруг Скачков пропал навсегда? Если так, то как ей жить дальше?
Но Скачков не собирался пропадать. Он отжимался от пола в гостевой комнате. При виде ее пружинисто встал на ноги и улыбнулся своей белозубой улыбкой:
— Привет, родная!
В годах он уже, но тело, как у молодого. На груди талантливо исполненная, но страшная татуировка — две оскалившиеся тигриные морды с кинжальными клыками. Лютые взгляды смотрели прямо в душу.
Нехорошее у него прошлое, недоброе. И рэкетом Радик по молодости занимался, и контрабандой — как на экспорт, так и на импорт. И недвижимостью занимался — на вырученные от махинаций деньги прибирал к рукам торговые и офисные площади. В середине девяностых очень туго было с валютной наличностью, и недвижимость продавалась за сущие копейки, если сравнивать с нынешними ценами. А деньги у Скачкова и Панарина были.
В зоне Радик был «отрицалой», противопоставляя себя лагерному начальству. Состоял в свите у законного вора, проповедовал блатные законы, на работы не выходил. Правда, длилось это недолго. Власть в зоне переменилась, блатных прижали к ногтю, Скачков, как он сам говорил, выпал в осадок. И к работам его приобщили, и дурь из башки выбили. Но не простили. Если бы не Панарин, не видать ему условно-досрочного освобождения.
Панарин и сам освободился досрочно. Он продолжил начатое в девяностых годах дело, целиком прибрав его к своим рукам. Умудрился и сохранить нажитое, и приумножить, сорвав банк на какой-то очень серьезной сделке. И при этом он не забывал о Скачкове. Отмыв незаконные капиталы, вложил их в ценные бумаги, часть из которых перевел на Радика. И третьему их другу, некоему Толику Ветрякову, кое-что перепало…
Если верить Скачкову, Панарин сделал для него много чего хорошего. Если бы не он, Радик отсидел бы весь срок и вышел бы на волю нищим. А так у него все есть…
— Чего такая сонная? — весело спросил он. — Давай, просыпайся!
— Угу, — кивнула Антонина и отправилась на кухню.
Поставила на плитку сковородку, достала яйца, колбасу, масло. И о кофе позаботилась.
— У Инны Сергеевны завтрак, наверное, интереснее, — ничуть в том не сомневаясь, сказала она.
— Интереснее, — кивнул Радик, с удовольствием отправляя в рот кусочек поджаренной колбаски, — но это не имеет значения… Да и не будешь ты у меня готовить. И работать не будешь.
— Почему это?
— Я не хочу, чтобы ты работала. Ты уволишься и будешь сидеть дома.
— Не собираюсь увольняться, — возмущенно посмотрела на него Антонина.
— Ты уволишься. — Он продолжал улыбаться, но взгляд заледенел. И тут же растаял. — И будешь растить наших детей.
— Ну, загадывать пока рано, — покачала она головой.
Еще неизвестно, как все сложится. Может, Скачков уже завтра ускачет от нее. Или даже сегодня.
— Все уже решено, — твердо проговорил он. — Ты со мной, я с тобой, и никаких гвоздей… А если вдруг возникнет какой-то гвоздь, мы его вырвем.
— Это ты о чем?
— О ком! — сурово нахмурил брови Радик. — И ты знаешь, о ком!
— Не надо его трогать! — забеспокоилась Антонина.
— Кого?! Этого хлыща?! Да сдался он мне! — презрительно скривился Радик. — Если сам не выскочит, то никто его не тронет… Знаешь, с кем он сегодня ночевал?
— Не знаю. — Она всем своим видом давала понять, что не желает ничего слушать.
Но Скачков не унимался.
— С Лидой Панариной он сегодня спал. Приехал к ней пожалиться на меня, она его и пожалела. И приласкала. Она баба безотказная…
— Ты что, следил за ним?
— Я — нет, а моя служба безопасности — да. Арбатов представляет угрозу моей безопасности, поэтому его нужно держать под контролем. Это не мое решение, так решил начальник моей охраны. Так что претензии не ко мне.
Антонина качала головой, глядя на Скачкова. Как-то уж очень ловко у него все получается. И ее саму с гусарского наскока взял, и Семена под контроль поставил.
