Федор Московцев - M&D
Закончив обход, вернулся в офис.
– К тебе пришли, – сообщила Лена.
Он прошёл на свою половину и увидел стоящую спиной к нему, возле углового окна девушку. На ней был шёлковый нежно-голубой топ с почти невидимым принтами и синяя шёлковая мини-юбка – видимо, самая короткая из всех существующих на свете мини-юбок. На ногах сандалии – тоненькая подошва с завязочками. Издалека казалось, что она стоит босиком.
Девушка повернулась, и он едва успел отвести взгляд от её ног.
– Привет!
Это была Таня Кондаурова. Спереди тоже было на что посмотреть. Топ был с таким вырезом, что не прикрывал разве только соски, но и они угадывались под тканью – лифчика на ней не было.
– Осспади! Красотища-то какая! – вырвалось у него.
Она ответила немного грубоватым, как бы севшим от простуды голосом, не таким пленительным, как её рот:
– Да, у нас там на Порной Голяне коттедж.
– ?!
– Имеется в виду на Горной Поляне.
– Ах да, как же я сразу не въехал. Я так понимаю – ты прямо со школы?
– Не-а, заходила домой переодэц-ца.
– Ты молодчина, к докторам все так и ходят. Юбочка, правда, длинновата, у тебя покороче не было?!
Её серо-зеленые глаза сияли восторгом. От неё не могло укрыться, что её наряд, вернее сказать, почти полное его отсутствие, вызвал массу положительных эмоций у Андрея.
– Приду домой, укорочу.
– Договорились. Больше не приходи сюда в таких длиннющих юбках.
При этих словах Андрей непроизвольно окинул её взглядом и сразу отвернулся. Таня прямо светилась от счастья. Он положил бумаги на стол, мельком взглянул на список звонков. И снова взглянул на юную гостью. Посчитав лишним скрывать своё восхищение, наговорил комплиментов, от которых она покраснела до корней волос, после чего без плавного перехода спросил:
– Так ты жалуешься на голову?
С неловкой грацией опершись рукой о стол, она ответила печально:
– Болит так, что думать не могу. Моск разорван на нано-нах*й частицы.
«Трахнуть тебя как следует, и сразу всё пройдёт», – подумал Андрей.
Она громко рассмеялась.
«Неужели вслух подумал?» – нахмурился он.
– Ты такой серьёзный, ещё и в галстуке, – сказала она.
– К врачам я хожу в плавках, и рот до ушей.
Он сделал один звонок, и, сказав «Ну, пойдём полечим твою голову», повёл Таню в рентгенодиагностическое отделение.
* * *Без пятнадцати пять Юля с Леной ушли на служебный автобус кардиоцентра. Андрей разбирался с бумагами. Около пяти часов дверь кабинета открылась, кто-то бесшумно вошёл. Он почувствовал, что это Таня – всё время думал о ней, хотел и вместе с тем боялся её прихода.
– Таня?
– Она самая.
Она прошла к нему, села напротив.
«Странный голос, будто осипший, или прокуренный», – снова подумал он.
И продолжил своё занятие, время от времени поглядывая в её сторону. Она выжидающе смотрела на него, и от её взгляда мысли путались, сосредоточиться на делах уже не представлялось возможным. Наконец, она сказала требовательно:
– Андрей, поговори со мной.
Это прозвучало как «Возьми меня». Он окинул её цепким взглядом.
«Наливное яблоко», – промелькнула мысль.
И она предлагала ему себя – это было понятно и без слов. Можно было подойти к ней, и сделать с ней всё, что захочется, и она бы не сопротивлялась. Но он помнил, чья это дочь, и какие могут быть последствия. Об этом напоминал золотой браслет на её правом запястье, со звездочками и полулуниями – тот самый, который когда-то был снят в судебно-медицинском морге с запястья убитого Виктора Кондаурова, и передан Арине.
И они просто поговорили. Он объяснил ей, что в таком виде даже на свидания не следует ходить, она рассказала, как провела выходные.
– …в воскресенье я была борщ-деваха. Четыре две бутылки шампанского это тебе не шутки. Когда мне отказались продавать драгоценный алкаголь, я сказала «да вы охуели, мне есть 21», потом послала контролера с молоденькой кассиршей нах. Потом меня выгнали из магазина. Я ждала своих и чтоб не скучать, подожгла вывеску. Первая мысль в понедельник утром: «Целый ли у меня нос?» Посмотрелась, вроде да. Но голова оочень болльшая. Просто гигантская. Особенно лоб. Лоб очень большой. Честно, не знала как донесу ее до школы. На первом уроке больше всего меччтала спать под Армина ван Бюрена. Далее последовала другая история, не менее увлекательная. Незаметно прошёл час.
Когда Андрей отвёз Таню домой, и поехал к себе, у него возникло чувство, будто едет с любовного свидания. Хоть они и болтали о разных пустяках, но при этом обменивались не просто дружескими взглядами.
«Кажется, я влип», – подумал он, когда подъехал к стоянке.
Глава 113
Свидания продолжились. Таня приходила на обследование в конце рабочего дня, чтобы после прийти к Андрею в офис, и чтобы он потом, после работы, отвёз её домой. В это время, как правило, он был один – обычно сотрудники уезжали в пять часов на служебном автобусе кардиоцентра. Юля и Лена поначалу относились к ней настороженно и даже с какой-то ревностью, но отношение переменилось, когда она стала помогать им – отвечать на звонки, выполнять поручения, и даже набирать документы.
Назначенные ей исследования закончились, но Таня продолжала ездить в офис, и никого это не удивляло – она уже стала членом коллектива.
Андрей всеми силами старался позиционировать отношения как дружеские, и не допустить их трансформацию во флирт или что-то более серьёзное. Это у него плохо получалось. Рука сама делала отнюдь не-дружеские жесты – похлопать по попе, когда рядом, якобы чтобы отряхнуть; «попробовать пресс», или «измерить объём грудной клетки», объясняя это тем, что «доктору можно всё». А Таня и сама не противилась этим нескромным движениям.
Он не бросился штудировать подростковые журналы, смотреть разные глупые фильмы, и закупаться дисками молодёжных групп – чтобы общаться с ней на одном языке. Много говорил о работе, и рассуждал вслух о своих взаимоотношениях с компаньоном и клиентами. Её изящные ушки не отягощались этими казалось бы скучными разговорами, напротив, ей это было интереснее, чем если бы он, вместо того, чтобы переносить её в свой мир, старался бы проникнуть в её. Тане хотелось, чтобы ей открыли вселенную, а не сосредоточили её внимание на ней самой и преподнесли ей её же собственные выходки. Поэтому она старалась не выносить на обсуждение свои дела. К тому же сам Андрей, его личность – всё в нём вызывало у Тани доверчивое любопытство: его взгляды, вкусы, рассуждения. Он развлекал её, не прилагая к этому никакого старания.
Впервые они отклонились от маршрута офис-дом спустя две недели после того, как она пришла к нему в откровенном наряде. Приехав на набережную, оставили машину, и спустились по лестнице к воде.
Бирюзовое небо растянулось над городом. Яркое солнце позолотило набережную, и Волга улыбалась в сиянии бесчисленных морщин. Казалось, город в золоте; желтоватая пыль колыхалась над строем его контуров.
Таня в тот день оделась строго, но не категорично, на ней было платье, похожее на нераспустившийся бутон кобальтово-синего цвета и туфли в тон; Андрей был облачен в темно-синий деловой костюм. Бизнес-мен и бизнес-вумен обсуждают деловые вопросы.
Андрей повёл речь о том, что его больше всего сейчас волновало.
– Быстров наклоняет меня со своим Петербургом – вытрахал весь мозг. Говорит «по секрету», а в кардиоцентре уже последняя медсестра знает, что брат ему положил зарплату пять тысяч долларов – даже если он просто приедет туда, и ничего не будет делать.
– У него такой крутой брат?
– Около семисот тысяч долларов в обороте.
– А ты что, собрался переехать в Питер?
– Нет, Танюша, ближайшие несколько лет не поеду. Да и сам Быстров… обычно, когда много говорят, то ничего не делают. А если что-то делают, то молча. Хотя… про Быстрова ничего нельзя сказать наверняка. Все успешные люди непредсказуемые. Просчитываемый человек всегда на побегушках, в заднице. На этом принципе, предсказуемости, основаны все управленческие механизмы – религии, воинские уставы, своды законов, корпоративные правила, разные там этические нормы и общечеловеческие принципы. Рабочую единицу заставляют выучить эти правила, чтобы потом она двигалась в проложенной для неё колее условностей и предубеждений.
Так говорил Андрей, а Таня его слушала. Когда он умолк, она сказала:
– Ты такой красивый, такой мужественный.
– Буду для тебя всем, чем только пожелаешь, – ответил он, придав лицу выражение предельной серьёзности.
Она тут же нашлась и проговорила с очаровательным задором:
– Разводись с женой, и женись на мне!
Андрей смутился, и, глядя в её по-детски наивные глаза, стал плести словесные кружева, мол всё обсуждаемо, он всегда открыт для диалога. Но не успел он сформулировать какую-то внятную мысль, как Таня сама пришла ему на помощь:
– Прости меня, Андрей, я сморозила глупость. Прости, не обращай внимание, я просто дура.
