Федор Московцев - M&D
Ему поверили. Комиссия попросила предъявить водопроводный кран, и Тишин показал им умывальник, который час назад привинтил к стене: «Пожалуйста!» Когда открыли кран, и оттуда, естественно, вода не пошла, он объяснил:
– Просто сегодня в кардиоцентре нет воды.
Так же было со всем остальным. Даже гигрометр с психрометром были «заемными», взятыми в аптеке кардиоцентра «напрокат».
Игорь Викторович Быстров съездил в Петербург, вернувшись, вызвал к себе Андрея и снова затянул про переезд.
– Волгоград – это же деревня! В Питере – театры, музеи, архитектура, памятники, в общем – культура! А тут что?!
Андрей с трудом мог представить Игоря Викторовича в театре, музее, или благоговейно осматривающим какие-нибудь ростральные колонны, но всё-таки внимательно слушал его.
– А природа – разве это природа?
Выглянув в окно кабинета, Игорь Викторович с отвращением посмотрел на то, чем недавно так восхищался – Волга, остров Сарпинский, сады, холмы, лесопосадки.
– В Петербурге – настоящая природа: леса, озёра, до Финляндии всего триста километров, а уж там…
Андрей попробовал представить его в шляпе с пером, гуляющим по лесу с лукошком для грибов, но картинка почему-то не складывалась.
– …там – коллектив, семья, только там я свободно себя чувствую! С пацанами можно поговорить, пообсуждать… сам знаешь кого и что…, прогуляться по Невскому… ну, ты понял… А что здесь?! Тормоза одни собрались, хрычи.
«Вот, теперь хоть ясность какая-то», – подумал Андрей и напомнил про Бэлу, других медсестер, прочих волгоградских девушек и то обстоятельство, что в туманном Питере каждая первая красивая девушка – приезжая. Но этот объективный довод Быстров проигнорировал. У него был уникальный дар – он запросто мог убедить любого в том, что белое – это черное, и наоборот. Так, очернив Волгоград и полностью обелив Питер, он подобрался к вопросам бизнеса.
– …давай, Андрюха, продавай аккумуляторы – тогда Володя нас возьмёт в долю. Бузанём несколько вагончиков, покажем свою работу, и нас примут. Но ты сам за себя думай, мне то что – меня-то просто так возьмут. Да-да, я не шучу. Вот, позвоню сейчас брату, скажу: я завтра выезжаю, и он меня примет, и сразу положит зарплату пять тысяч долларов.
Андрей не собирался подрываться продавать аккумуляторы, хотелось немного отдохнуть перед сентябрьским авралом, но Игорь Викторович быстро перешёл от слов к делу. Среди своих пациентов он разыскал тех, кто мог поспособствовать решению вопроса. Таких оказалось немало – руководитель «Агропромснаба», начальник областного управления транспорта, начальник волгоградского отделения Нижне-волжской железной дороги, и др. Со всеми были проведены встречи, заведующий кардиохирургией представлял Андрея братом, возглавляющим крупную московскую компанию-дилера ведущих аккумуляторных заводов страны. Всем им было сказано примерно следующее:
«Здравствуйте, как здоровье… Обращайтесь по здоровью, если что… А вот мой брат, он торгует аккумуляторами… Да, в промышленных объемах… Не забудьте про нас, когда будете составлять заявку на батареи… Не хотите купить у меня Ровер, красного цвета, почти новый, недавно из Швейцарии пригнал…»
Андрей даже ездил в Саратов, в управление Нижне-волжской железной дороги, получавшей аккумуляторы по централизации через Росжелдорснаб, который, в свою очередь, закупал батареи у «Базис-Стэп». Начальнику отдела материально-технического снабжения были рассказаны преимущества сотрудничества с московской компанией «Экссон», показана разница в ценах – примерно в полтора раза ниже.
Везде хорошо принимали, обещали рассмотреть предложения, и просили перезвонить в октябре-ноябре.
По просьбе Владимира Быстрова Андрей пробивал руководство петербургского аккумуляторного завода «ЭлектроБалт» – предлагал по сверхдешёвым ценам свинец и свинцовосодержащие сплавы. Ансимов с Быстровым планировали влезть на завод от другой фирмы, и прощупывали почву – как заводчане реагируют на новичков в принципе. Заводчане никак не отреагировали. Барышников, замдиректора, ответил, что «есть уже поставщики, и в новых завод не нуждается».
По поручению, опять же, Владимира, Андрей по журналам и через интернет искал производителей и поставщиков свинца. И по его же просьбе составил бизнес-план для собственной фирмы, в котором были отражены перспективы развития компании на ближайшие три года. Для вложения денег Владимир искал какой-нибудь привлекательный инвестиционный проект, и медицинский бизнес «в какой-то степени» заинтересовал его.
Всё это – аккумуляторы, сырьё, бизнес-планы – отняло много времени, но не принесло ощутимой отдачи. Тем не менее, Игорь Викторович, живший в формате «здесь и сейчас», не оставлял надежду наладить аккумуляторный бизнес в Волгограде и заработать дополнительные средства (он верил, что крупные), чтобы вернуться в Петербург.
Андрей и до этого не скучал, но именно в августе, за повседневными делами отступила на задний план, а затем и вовсе исчезла «проблема Штейна». Всё так же отправлялись отчеты в Ростов (как и раньше для Эльсинора, были изготовлены однотипные шаблоны, которые немного корректировались по ситуации), так же начислялась компаньону прибыль (на протяжении года она не менялась, и варьировала от тысячи до полутора тысяч долларов в месяц). Но сам Штейн как бы остался далеко в прошлом, перестал существовать. Он был просто взят и забыт, какая-то сила исключила его, отсекла, закопала. Такое создалось впечатление что его вовсе не было.
Глава 110
И тем удивительнее выглядело появление Вениамина Штейна в начале сентября. Прибыв утром в Волгоград, он позвонил на мобильный телефон, и сказал, что сейчас подъедет в кардиоцентр. Андрей ответил, что «находится в пути, в городе будет после обеда, по дороге зацепит». Штейн был вынужден согласиться – ключа от офиса у него нет, в кардиоцентр идти не с чем, так как ситуацией он не владеет.
В офисе был цейтнот – печатали документы, оформляли заявки, звонили поставщикам. Приходили врачи, с которыми нужно было переговорить. После отпуска надо было отгрузить в аптеку продукцию, заказанную и оплаченную в июле. К трём отделениям, которые заказывали только в Совинкоме, добавились ещё два – лаборатория и рентгенология. «Нарушители» (отделение нарушения ритма) по-прежнему держалось особняком, но небольшие заявки иногда приносило.
Во второй половине дня в офис позвонила Арина Кондаурова и попросила договориться насчет комплексного обследования дочери – рентген, ЭКГ, КТ, эхокардиограмма, лаборатория, и так далее. Девочка жалуется на головные боли, её беспокоит сердце, и врач назначил широкомасштабные исследования всего организма.
«С удовольствием бы занялся исследованием этого молодого организма», – подумал Андрей, вслух же пообещал, что выполнит просьбу. Они обменялись номерами мобильных телефонов и попрощались.
Если ЭКГ, УЗИ, и лабораторные исследования можно было выполнить, не договариваясь заранее, то насчет компьютерной томографии нужно было пойти и специально попросить заведующего отделением. Очередь на КТ была расписана на полгода вперёд, и решение о внеочередном исследовании принималось чуть ли не главным врачом. И Андрею пришлось употребить немало красноречия, чтобы убедить пропустить девчонку, придумавшую себе черт знает что, вперед пациентов, которым исследование необходимо по жизненным показаниям.
Да, он был польщен, что Арина помнит его и обратилась за помощью к нему, а не к кому-то другому. И ему хотелось ещё раз увидеть Таню, пообщаться с ней. После встречи на кладбище он иногда вспоминал, думал о ней. Почему-то считая их встречу неизбежной, что это лишь вопрос времени, он выпустил из виду одно важное соображение – сможет ли сдержаться, находясь рядом с этим очаровательным созданием.
Отпустив сотрудников около четырёх часов, Андрей отправился за Штейном, который, как обычно, остановился у родственников. Когда встретились, сказал, что «чертовски проголодался с дороги», надо бы перекусить. Это было правдой, он действительно не успел пообедать. Штейн согласился, вид у него был почти что блаженный, будто он уже причастился и ждёт отправки на небеса.
– Меня уволили, – сообщил он почти радостно, когда приехали в кафе «Узбекская кухня» на Ангарском посёлке и сделали заказ.
«Для них ты тоже стал обузой. Ха, теперь, наконец, я смогу напрямую обращаться в Москву!» – машинально подумал Андрей.
Штейн рассказал, что поставил ультиматум руководству: или он, или эта интриганка Виленская. И начал бастовать – прекратил ездить к клиентам, проигнорировал sales-meeting, не поехал на конференцию в Америку. Он провёл незабываемые дни, занимаясь строительством дома. Штукатурка, внутренняя отделка – всё самолично, вот этими самыми руками. У него даже фотографии с собой. Время от времени он писал письма и отправлял их в московский офис. В них он разоблачал царящие в компании беспринципность и безнравственность. Не соблюдаются «Миссия» и «Видение компании», попрана корпоративная этика. Нет никаких раз и навсегда установленных правил и твёрдых устоев. Если для сотрудника прописана должностная инструкция, то никто не может её переиначить без письменного уведомления, никто не вправе взваливать лишнюю работу, равно как и дублировать отдельные функции. Если очерчены границы, регион, никто не вправе нарушать эти границы. Накал постепенно нарастал, и в последних письмах достиг уровня революционного памфлета. Всякий, кто следил за перепиской, мог получить наглядное представление о том, как зреют гроздья гнева.
