Валерий Ильичёв - Сломанный брегет (сборник рассказов)
Обзор книги Валерий Ильичёв - Сломанный брегет (сборник рассказов)
Валерий Ильичёв
СЛОМАННЫЙ БРЕГЕТ
(сборник рассказов)
Архивный агент
Дежурный капитан приоткрыл дверь в кабинет:
— Тут один тип заявился. Хочет потолковать с тем, кто знал Русова. Я сказал, что из оперов только ты, Удачин, с ним работал. Потолкуешь?
— Пусть заходит.
Взглянув на посетителя, Удачин безошибочно определил: «Наш клиент. Пальцы все в наколках. На вид лет пятьдесят. Из старых уголовников».
Нежданный гость неторопливо присел на стул и, достав пачку «Беломора», закурил. Изучающе посматривая на опера, хрипло спросил:
— Значит, знал Сергея Константиновича? «Проверяет меня, урка», — догадался Удачин и отпарировал:
— Что-то путаешь. Русова звали Николаем Сергеевичем.
— Да, верно. С годами памятью слабею. Только кажется, ты слишком молод, чтобы с ним в связке работать: его уже лет семь как похоронили.
— Я пришел в уголовный розыск, когда он на пенсию уходить собрался. Всего полгода с ним вместе по земле бегали. Тогда мы, молодые, на него, как на живую легенду, смотрели,
— Да, справедливый был мент. Свое дело знал, Я с ним долго работал. И до моей последней отсидки, и после того, как из зоны откинулся. Псевдоним у меня «Сомов» был. Не слыхал?
— Нет.
Заметив разочарование на лице бывшего агента, Удачин поспешно добавил:
— Умел Русов хранить секреты. Когда мы, опера, в его кабинет заходили, он свои секретные материалы вниз текстом клал. Старой школы был сыщик.
— Вот и я о том же толкую, когда приносил ему шпаргалку, он сразу спрашивал, кто кроме меня о преступлении знает. И задерживал, лишь убедившись, что мне не грозит провал, Без совета со мною ничего не предпринимал.
«Наверняка архивный агент информацию интересную приволок и прощупывает, можно ли со мною дело иметь».
Удачин кивнул:
— Правильно! Я тоже у старых оперов учился. И для меня безопасность работающего со мною человека прежде всего. Если у тебя проблема, давай вместе обмозгуем, как её решить.
— Это хорошо, что ты с понятием. Только проблема не у меня, а у одной телки. Я уже пять лет в завязке. Работаю водителем. Нашел хорошую бабу. Живу — не тужу. Но о моем прошлом многие знают. Вот и обратилась ко мне Верка — соседка моей сожительницы. Предложила три тысячи баксов за мокруху.
— И кто же ей так не угодил?
— Повадился её муж к молодой девахе в постель залазить. Верка от ревности к этой продавщице из универмага с ума сходит. Боится, что мужик насовсем от неё уйдет. Хотел я сначала в отказ пойти. А потом прикинул: она легко замену найдет. Сейчас отморозков, податливых на мокрые дела, найти раз плюнуть. Вот и надумал к вам заявиться.
— Так, давай адрес заказчицы и кого она казнить собралась.
Подожди, опер! Сначала ты слово дай, что никто не пострадает. Не только неразумную Нинку, связавшуюся с женатиком, не убьют, но и Верку-заказчицу в зону не направят. Не хочу больше никому зла причинять. Ну и, разумеется, я должен в стороне остаться. Не хватало еще, чтобы мои старые дружки прознали о моем приходе в ментовку. Сразу припомнят прежние провалы и разберутся, что к чему.
— Хорошо, даю слово, что без совета с тобою ни один шаг не сделаю.
— Я тебе верю, как человеку, знавшему Русова. Его уважал и, надеюсь, ты меня не подставишь!
Обсудив детали, опер подвел итоги:
— Нам на руку, что Верка о своих намерениях болтала и на работе, и в доме. Для начала я тайно опрошу пару-тройку свидетелей. Пусть Верка подумает, что мы узнали все из-за её длинного языка. Но ты попробуй принести собственноручно ею написанную записку с адресом и именем соперницы. Да и пусть захватит задаток в пятьсот баксов. Задержим тебя вместе с нею при встрече. Ты в сознанку, конечно, не пойдешь, А её мы при таком раскладе дожмем и заставим под угрозой ареста отказаться от преступного замысла. За пару дней управимся?
— Если не раньше. С тобою можно работать. Ты все с полуслова понимаешь. Невольно Русова вспомнил. Когда дело кончим, сядем, помянем Николая Сергеевича. Не против? Ну и ладно!
Задержанная с запиской и долларами Верка вела себя скандально. Твердила, что соперницу ненавидит, но к рецидивисту обратилась с просьбой лишь попугать наглую девку.
На очной ставке «Сомов» в бешенстве орал на Верку;
— Ты чего, дура, мелешь? Ни о какой Нинке промеж нас разговора не было. Я попросил деньги в долг. Ты принесла. А что у тебя на уме крутилось, я не знаю и знать не хочу. Зачем на меня напраслину возводишь?
Пристыженная Верка поспешила подтвердить показания «Сомова», заявив, что действительно принесла деньги в долг и только ещё намеревалась попросить нового знакомого припугнуть Нинку.
Отпустив «Сомова», Удачин вызвал в отдел милиции Веркиного мужа и его любовницу. Разъяснив ситуацию, впрямую спросил у мужа, с кем он останется. Тот клятвенно заверил, что семья — главное. А связь с Нинкой — блажь и «бес попутал». В ответ любовница обозвала его старым козлом, который своей нерешительностью ей надоел.
Довольный тем, что удалось предотвратить заказное убийство, Удачин отпустил всех по домам,
Через два дня к нему в кабинет явился «Сомов». Заговорщицки подмигнув, достал пузатую бутылку заморского коньяка:
— Ну что, опер, отметим успех?
— Зачем такое дорогое пойло приволок?
— Зря обо мне так плохо думаешь. Это Верка приходила извиняться за причиненные неприятности. Она и преподнесла коньяк.
— Ничего не заподозрила?
— Наоборот, довольна выше крыши, что без кровопролития мужика себе вернула, Так что все тип-топ. Давай, закрывай дверь и будем разливать.
Темно-коричневая жидкость заполнила стаканы. В кабинете запахло разрезанным яблоком. «Сомов» предложил:
— Давай, не чокаясь, за память хорошего мента Русова Николая Сергеевича. Земля ему пухом.
Перед глазами Удачинэ всплыло худое, вечно усталое лицо старого опура: «Надо Же, человека давно уже нет в живых. А завербованный им много лет назад агент предотвратил заказное убийство! Наверняка это ему там зачтется!».
Удачину хотелось в это поверить.
Белые воротнички всех достали!
Полковник Котов возбужденно ходил по кабинету.
— Опять мы, Будов, выстрелили из пушки по воробьям: арестовали мелких сошек, а заправилы остаются на свободе. Невольно пожалеешь о прошедших временах. Разве при вожде всех времен и народов подобных типов отпускали?
— Ну это у тебя, Коюв, профессиональная болезнь; сажать всех без разбора по одному подозрению. Раз нет доказательств, значит, мы недоработали!
— Это я понимаю. Но все равно иногда мечтаю, что настанет день «X». Сверху дадут наконец команду, и в одночасье мы арестуем всех до одного членов криминальных группировок. Сейфы, вон, ломятся!
— А не боишься, что потом наступит день и уже арестуют нас с тобой по ложным донесениям. В истории это бывало.
— Но ведь обидно, когда к заведомо виновной сволочи из разряда «неприкасаемых» подступиться нельзя, Ну что дальше делать будем?
Будов молчал: «Есть ещё один козырь против разрабатываемого чиновника. Но, передавая видеопленку, источник информации предупредил, что пустить её в ход можно только в крайнем случае. К тому же любые наши действия против Галстука вызовут такие ответные меры, что мало не покажется. И нет гарантий, что мы с Котовым уцелеем в неравной схватке».
Наконец Будов решился:
— Слушай, Котов, есть у меня одно документальное свидетельство. Но очень уж опасное для нас обоих. Говорить?
— Давай, а потом мы вместе подумаем и решим, слышал ли я что-нибудь и говорил ли ты со мной вообще.
— Имеется в заначке видеопленка. Как она ко мне попала — разговор особый. На ней зафиксирован интересный факт. Разрабатываемые фигуранты привезли Дону «темный» контейнер с ценным грузом прямо в офис да ещё на служебной машине Галстука. Ребята, проводившие съемку, свое дело знают: номер машины зафиксирован на пленке, и лицо водителя четко видно. Может, попробуем его расколоть на то, что указание доставить посылку дал лично Галстук? Ну что скажешь?
Полковник некоторое время сидел молча. Потом поднял голову и посмотрел Будову в лицо:
— Насколько я понимаю, ты пользуешься материалами другого ведомства, а это означает, что мы ввяжемся в чужую игру. Надо ли нам это?
— Только что ты заявлял, что ждешь дня «X», когда можно будет хватать всех без разбора. Сейчас у нас есть шанс, а ты боишься его использовать. Ладно, давай забудем.
— Подожди, не гони волну! Я не против! Но задерживать и проводить допрос водителя самого Галстука не могу. Это значит подставитъся и быть уволенным в двадцать четыре часа. Не обижайся, но без санкции руководства я на такое не могу решиться…
— Но ты же сам знаешь, идти к начальству — значит допустить утечку информации. А тут весь расчет на внезапности. Иначе от этого водителя нам ничего не добиться.
