Дмитрий Линчевский - В капкане
Обзор книги Дмитрий Линчевский - В капкане
Дмитрий Линчевский
В капкане
Глава 1
К исходу ночи молния вспорола сизую тучу, и на землю посыпался густой весенний дождь. Через минуту вода пригладила кудри берез, через две — затопила ямы и ложбины, через три — хлынула по лугам бурлящими потоками. Рыхлое седое небо, в толще которого утонули солнечные лучи, провисло до макушки леса, затмив последние надежды на прояснение. Тем, кто встретил это утро в пути, вряд ли оно показалось добрым.
На краю большого в пышных яблонях села, посреди раскисшей от дождя дороги, бойко дергалась и гулко завывала застрявшая в канаве «БМВ». В машине сидели двое: за рулем — крепкий молодой мужчина с пухлыми, словно укрывшими пару яблок, щеками, в соседнем кресле — бритый наголо парень, похожий на штангиста или борца-тяжеловеса. Они махали из окон руками (а водитель отчаянно сигналил), подавая аварийные знаки ревущему в поле трактору. Но тщетно. Механизатор широкого профиля Афанасий Колокольников, следуя испытанной деревенской традиции, не спешил проявлять отзывчивость. Чем длиннее пауза, тем выше вознаграждение — проверено на собственном опыте. А то ведь некоторые рассуждают, мол, сунь крестьянину на шкалик, и тот запрыгает от счастья. Э нет, дружок, шалишь. В селе законы рынка знают — литр, не меньше. А то и два, если повезет. Тут главное — не суетиться.
— Надо идти за трактором, — сказал водитель «БМВ», потеребив свой жиденький, филированный под садовую оградку чубчик. — Нас оттуда не видно.
— Все видно, — буркнул пассажир, откинувшись на спинку кресла. — Просто гнида-тракторист цену себе набивает. Подождем немного, сам приползет.
Афанасий Колокольников, рыжий сорокалетний верзила, усыпанный с головы до пят крупными, как горох, веснушками, сразу заметил неладное. Приезжие почему-то успокоились и, перестав махать руками, беззаботно развалились в креслах. Что бы это значило? Не конкурент ли поблизости объявился? Колокольников выглянул из кабины, зорко осматривая окрестности. Нет, кажется, все чисто. Но интуиция подсказывала: надо торопиться, иначе уведут толстосумов из-под носа, и тогда прощай, заслуженное вознаграждение. Включив повышенную передачу, тракторист стегнул железного коня педалью газа…
— Ну вот, говорю же — сам ползет, — удовлетворенно хмыкнул пассажир, тыча пальцем в открытое окошко. — Глянь, губищу-то раскатал — рулить мешает. Приценивается, наверное, думает, как нас на бабки развести.
— Да хрен с ними, с бабками, — махнул рукой водитель. — Лишь бы передок на тачке не порвал, а то знаю я сельских умельцев, им что трос, что шнурок на хлопушке дернуть — чем резче, тем веселее.
— Не боись, все будет нормательно, — уверенно кивнул бритоголовый.
Тем временем, Афанасий Колокольников аккуратно подогнал трактор к застрявшей машине, достал из кармана расплющенную папироску, со свистом продул мундштук (от чего табак вылетел из «беломорины», как дробь из ружья) и, сипло чертыхнувшись, соскочил на землю.
— Ну что, мужики, с приездом, как говорится?!
— Слышь, хлебороб, у тебя трос есть, — то ли спрашивая, то ли утверждая, пробасил водитель.
— Трос?.. Надо поискать, — хмуро буркнул Колокольников, соображая, сколько можно сорвать за дополнительную услугу. — Только это будет, того… дороже.
— Дороже чего? Какая здесь такса?
Алчный взгляд механизатора беспокойно взметнулся к пасмурному небу, отскочил к березовому подлеску, пробежал по зеленому, щетинистому от молодых всходов полю и, не найдя ответа, вернулся под ноги, в грязную лужу. Какую же цену запросить?
— Уснул, что ли? — рявкнул бритоголовый, выгнув толстую, как бабья ляжка, шею.
— Так я ж считаю: если взять, к примеру, один литр солярки, то это будет где-то…
— Штуки хватит? — прервал бухгалтерию водитель.
— Ну, дык, — захлебнулся первым же литром Колокольников. — Еще и до места проводим. Вам, извиняюсь, в какую сторону?
— На улицу Труда… Мы правильно едем?
Тракторист со знанием дела уточнил.
— На улицу или в переулок?
— На улицу.
— Тогда правильно. А то в соседнем зверохозяйстве есть переулок Труда. Так вам, я извиняюсь, не туда.
— Логично, — хмыкнул бритоголовый. — У что вас, других названий, что ли нет — одно и то же склоняете?
— Почему нет — есть. Просто в каждом поселке должна быть улица Мира и Труда, а в зверохозяйстве их всего две — стало быть, без вариантов.
— Хрень какая-то, — хмыкнул бритоголовый. — Кстати, кого на вашей ферме разводят — коров?
— Сам ты, коров, — промычал Колокольников, выбросив папироску. — Хонориков.
Лысый гоготнул, будто его пощекотали.
— Это кто такие, внебрачные дети хана, что ли?
— Какие дети? При чем тут дети?
— Ну, как же: дети хана — хан-орики.
— Не “ха”, а “хо” — первые буквы от названий скрещенных животных, понял!?
Бритоголовый закатился хрюкающим смехом.
— Хомяка и норки, что ли?
— Хорька и норки, — не без гордости поправил механизатор.
* * *На первый взгляд парень был квел и тщедушен, казалось, открой форточку — и его вытянет сквозняком, но когда дело дошло до рукопашной, лейтенант пожалел, что недооценил противника.
Вот уже полчаса в маленькой городской квартире продолжалась непонятная возня, которую нельзя было назвать ни борьбой, ни дракой, ни задержанием. Щуплый длинноволосый юнец, едва ли проживший на белом свете лет семнадцать-восемнадцать, извивался ужом всякий раз, когда милиционер заходил на прием. Со стороны это напоминало дурашливую игру, где один участник пытался ухватить другого за шкирку, а тот, в свою очередь, усердно этому сопротивлялся. Правда, с юридической точки зрения такие действия сложно было назвать сопротивлением — оно предполагает активность нарушителя (удары, толчки, броски и так далее), здесь же ничего подобного не было. Юнец просто выскальзывал из рук, точно обмылок, закатываясь под стол, кровать и даже один раз под старое, на длинных ножках, кресло. Ситуация выглядела тем более нелепо, если принять во внимание, что лейтенант пришел сюда не за юным шустриком, а за его приятелем — крепким и высоким, как сторожевая башня, Сергеем Зотовым, который сейчас тихо сидел на диване и с удовольствием наблюдал за происходящим.
— Значит так, попрыгунчик, — устало сказал милиционер, заглядывая под кровать, — не вылезешь оттуда сам — выкурю “Черемухой”. Хорошо меня понял?!
— Не имеете права, я ничего плохого не сделал, — вежливо ответил парень. — И потом, если станете превышать свои полномочия, я обращусь в прокуратуру, — под кроватью послышалось громкое шуршание бумажки. — Вот, ваши данные у меня здесь записаны. Лейтенант милиции Полянцев Андрей Николаевич, участковый уполномоченный. Верно?
— Полынцев, — поправил фискала лейтенант.
— Вы удостоверение вверх тормашками показывали, — ехидно заметил юнец, — поэтому неточно перевел.
Фраза прозвучала насмешливо и обидно, что переполнило и без того неглубокую чашу милицейского терпения.
— Молодец, малыш, хорошо пошутил — считай, на свои пятнадцать суток заработал. Собирайся.
— За что это? — возмутился фискал.
— За то, что мешаешь мне проводить дознание.
— Не мешаю, а помогаю.
— Да что ты говоришь?!
— Конечно. Я же пытаюсь вам объяснить, что мой друг ни в чем не виноват.
— Надеюсь, он сам это объяснит, и не здесь, а в РУВД.
Зотов подпрыгнул на диване, будто оттуда выскочила пружина.
— Зачем в РУВД? Разве на месте нельзя разобраться?!
— Причинение легких телесных повреждений — это уголовная статья, и тебя будет допрашивать следователь. А поэтому… попрошу на выход, — Полынцев сдвинул на затылок фуражку и решительно направился к Зотову, не без оснований полагая, что он тоже будет активно защищаться. Но здесь легче — сила против силы. С этим приходилось сталкиваться чуть ли ни ежедневно. Однако все получилось гораздо сложнее.
Нет, Зотов не стал защищаться, в том смысле, что шуметь, бунтовать, размахивать кулаками и прочее. Но вот по части освобождения от захватов он оказался удивительно ловок, если подобные действия можно было отнести к категории ловкости. Парень просто встал у стены, чуть напрягшись, скрестив руки на груди и по-боксерски опустив голову.
Полынцев аккуратно подтолкнул его плечом, направляя к выходу, но с таким же успехом можно было сдвинуть с места телеграфный столб или вбитую в землю сваю — ни на йоту.
Предпринятая вслед за первой, вторая попытка началась обнадеживающе: «столб», все же, покачнулся, но, как оказалось, лишь затем, чтоб расставить пошире ноги, да сцепить покрепче руки. Теперь толкай его хоть семеро — не шелохнется. Здесь бы самое время нанести расслабляющий удар по системе боевого самбо, но мешала тому одна маленькая проблема, можно сказать, личный психологический комплекс — не мог Полынцев бить нарушителя, если тот вел себя спокойно (а Зотов сейчас выглядел безмятежней сытого удава).
