Жаклин Уинспир - Мейси Доббс. Одного поля ягоды
Они проработали до шести, и Мейси отправила Билли домой. Сама же собиралась вернуться на Эбери-плейс и подготовиться к недолгой поездке в Кент. Она планировала выехать в Челстоун рано утром в субботу. Следующие несколько дней обещали быть крайне суетными: нужно было успеть поговорить с Морисом и леди Роуэн перед поездкой в Кэмденское аббатство, так как с вечерней почтой пришло письмо от матушки Констанции. Аббатиса сообщила, что, несмотря на тяжелую простуду, будет рада вновь увидеться с Мейси. Возвращаясь в Белгравию, Мейси добавила в план путешествия еще один пункт: поскольку Челстоун находился примерно в часе езды от Гастингса, что на побережье Суссекса, надо было выяснить, действительно ли там прежде жила Розамунда Торп.
К счастью, когда Мейси ехала домой на Эбери-плейс, движение на дорогах уменьшилось. Дождь сеял по ветровому стеклу, смешивая капли с остатками желтовато-зеленого смога. Она думала не о предстоящей работе, а об отце, Фрэнки Доббсе. Каждый раз во время приезда дочери он уверял ее: «Ты за меня не волнуйся, дорогая. Я в порядке, как сыр в масле катаюсь». Но Мейси все равно волновалась, стыдясь того, что при всей тревоге за него не навещала отца чаще.
Мейси вошла в дом через кухню. Когда Комптоны вернутся в город, она снова будет пользоваться парадным входом, где ее снова будет встречать Картер, старый дворецкий. А миссис Кроуфорд, отложившая выход на пенсию еще на год, — не считая предыдущего года и еще года ранее, — вновь будет командовать на кухне. Мейси поднялась в этом доме на следующую ступень жизни и прекрасно понимала, что сохранить добрые отношения с обитателями как верхних, так и нижних этажей было возможно, лишь соблюдая особую осторожность.
Оставив портфель на письменном столе в гостиной, Мейси упала в кресло у пылавшего камина. Дома. А что такое дом? Может быть, она так легко поддалась на уговоры леди Роуэн поселиться на Эбери-плейс, потому что не хотела отказывать человеку, которому была многим обязана? Когда же она в последний раз чувствовала себя по-настоящему дома?
Мейси вздохнула и подошла к окну. Отодвинув штору, она взглянула на туман, клубившийся вокруг уличного фонаря. Скоро дни станут длиннее и, как она надеялась, теплее. Лондонский смог развеется, угли в очагах угаснут, а печи вычистят на лето. Глядя на фонари, освещавшие изгибы и кружение тумана, Мейси вспомнила невзрачный прокопченный домик в Ламбете, где когда-то жила с родителями. И они оба были рядом с ней, а когда ей исполнилось тринадцать, мама умерла на руках Фрэнки Доббса, перед смертью наказав мужу не обижать дочь.
В последний раз, как подсказывала память, Мейси ощущала домашний уют в доме отца, но потом, приложив все усилия, он подыскал ей место служанки в особняке лорда и леди Комптон на Эбери-плейс.
Постучались.
— Войдите, — отозвалась Мейси.
Дверь тихо отворилась, и в комнату вошла улыбающаяся Сандра.
— Добрый вечер, мэм. Желаете ужинать у себя или в столовой?
Мейси улыбнулась. Она вновь стала «мэм». Часы показывали семь. В голове детектива уже складывался план действий, навеянный ужасной перспективой провести вечер в полном одиночестве. Хотя Мейси точно не знала, где снова почувствует себя дома, все же был на свете один человек, рядом с которым ей было уютно, и она поддалась тягостному желанию оказаться рядом с ним.
— Сандра, ты не могла бы собрать мне в дорогу что-нибудь перекусить? Кусок пирога со свининой или, может, бутерброд с сыром… и бутылочку «Вимто» или что-нибудь в этом роде?
— Ах, мэм, вы же не собираетесь ехать в такую погоду? — изумилась Сандра, кивнув в сторону окна, за которым как будто продолжал сгущаться туман.
— Сомневаюсь, что ехать утром будет легче. Я заберу Ужин, как пойду к машине. Мне нужно еще кое-что упаковать, и я сразу же спущусь на кухню.
— Хорошо, мэм. Я все приготовлю к вашему приходу.
— Спасибо, Сандра.
Мейси аккуратно вырулила из внутреннего дворика позади особняка и устремила «эм-джи» в промозглую лондонскую ночь. Она осторожно пересекла южные районы города по Олд-Кент-роуд и направилась в Севеноукс, Затем в Тонбридж, а оттуда по узким проселочным дорогам — в Челстоун.
За пределами Лондона туман постепенно рассеялся и остался лишь мелкий моросящий дождик. Мейси развернула на пассажирском сиденье плетеную корзинку и достала бутерброд. Ночное путешествие действовало на нее умиротворяюще. Кабину изредка озаряли вспышки фар встречных машин. Уверенно урчал двигатель. Мейси задумалась не только о собственной жизни, некоторые элементы которой вдруг дали о себе знать, но и о жизни Шарлотты Уэйт и ее подруг.
Придерживая правой рукой руль и не отрывая взгляда от дороги, она вновь потянулась левой рукой в корзинку и, вынув льняной платок, вытерла губы и руки. Достав бутылку «Вимто», Мейси откупорила ее зубами. Сандра уже позаботилась о ней, заранее сняв обертку и наполовину отвернув пробку. После пары глотков аккуратно поставила открытую бутылку в корзинку, обернув вокруг горлышка салфетку, чтобы бутылка не упала и всегда была под рукой. Она притормозила, когда на открытом участке дороги под колеса стремглав бросились кролики. Пришлось их объехать, едва они замерли, ослепленные светом фар.
Добравшись наконец до Челстоуна, Мейси сначала поехала через деревню. В местном пабе «Лиса и гончие» все еще горели огни — наверное, хозяин продолжал водить тяжелой метлой по плиточному полу, ведь час закрытия давно миновал. В конце концов она свернула к особняку Челстоун, и под колесами «эм-джи», выплевывая камешки, захрустел гравий. Несколько окон особняка были освещены. Комптоны — особенно леди Роуэн — обычно засиживались допоздна. Мейси проехала бывший вдовий дом, где жил Морис, а через несколько ярдов свернула влево. Она припарковалась возле дома конюха, где дорога сужалась. Бесшумно забрав из машины сумки, на цыпочках пошла по дорожке. Заглянув в решетчатое окно дома, в мягком свете единственной масляной лампы увидела отца, сидевшего уставившись в огонь.
Наблюдая за игрой пламени на изгибах и морщинах его липа, Мейси поняла, что не так часто навещала Фрэнки еще по одной причине. Ведь он, хотя и сохранил бодрость духа, все же был стариком, а ей не хотелось задумываться об истинном положении вещей: самый близкий ей человек был уже на склоне лет и она могла лишиться его в любой момент.
— Папа, — прошептала Мейси и тут же бросилась к черному ходу отцовского дома.
Утром ее разбудил аромат бекона, жарившегося в дровяной печи на первом этаже. Обрывки солнечного света легли теплыми пятнами на стеганое покрывало, и Мейси выпрыгнула из постели, достала из-за двери свой старый шерстяной халат и, пряча голову от низких лучей, побежала вниз на кухню.
