Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Мими хлестнула ее по губам правой ладонью.
— Убирайся.
Дороти вскрикнула и прикрыла рот рукой. Пятясь, прижимая ладонь к губам, глядя широко раскрытыми глазами на Мими, она вышла из комнаты.
Мими опять прикрыла дверь. Я сказал:
— Как-нибудь тебе надо приехать к нам и оставить у нас свою маленькую, невинно отхлестанную дочь.
Казалось, Мими не слышит меня. Взгляд у нее был тяжелый, угрюмый, губы раскрыты в полуулыбке; когда она заговорила, голос звучал грубо и хрипло:
— Моя дочь влюблена в тебя.
— Ерунда.
— Она влюблена и ревнует тебя ко мне. Каждый раз, когда я подхожу к тебе ближе, чем на десять футов, с ней случается настоящий припадок. — Говорила Мими так, будто думала в этот момент о чем-то совсем другом.
— Ерунда. Может быть, у нее и осталось что-то от того пылкого чувства, которое она питала ко мне, когда ей было двенадцать лет от роду, но не больше.
Мими покачала головой.
— Ты не прав, но это не важно. — Она опять села рядом со мной. — Ты должен помочь мне выпутаться. Я…
— Ну конечно, — сказал я. — Ведь ты — нежный цветок, который нуждается в защите большого сильного мужчины.
— Что? — Мими махнула рукой в сторону двери, из которой вышла Дороти. — Конечно, ты не станешь… Я, конечно, не нежный цветок, да ты так никогда и не думал.
— Правильно, — согласился я.
— Ну, тогда… — сказала Мими, будто завершая беседу.
— Что тогда?
— Перестань так отвратительно кокетничать, — потребовала она. — Ты знаешь, о чем я говорю. Мы очень хорошо понимаем друг друга.
— Наоборот, это ты кокетничаешь с тех самых пор…
— Я знаю. Это была игра. А сейчас я не играю. Этот сукин сын поставил меня в дурацкое положение, Ник, просто в дурацкое, а теперь он сам угодил в беду и ждет, что я его выручу. — Мими положила руку мне на колено, и мне в кожу вонзились острые когти. — Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в то, что он лжет? Что об убийстве я не знаю ничего, кроме того, что уже рассказала?
— Наверное, сделать это не удастся, — медленно проговорил я. — Особенно теперь, когда Йоргенсен только и делает, что твердит про то, что ты мне рассказала несколько часов назад.
У Мими перехватило дыхание, ее ногти опять вонзились в меня.
— Ты им рассказал?
— Нет еще. — Я снял руку Мими со своего колена.
Она облегченно вздохнула.
— А уж сейчас ты, конечно, не станешь им рассказывать?
— Почему бы и нет?
— Потому что это ложь. И он врет, и я врала. Ничего у меня нет, совершенно ничего.
— Мы вернулись к тому, с чего начали, — сказал я, — и сейчас я верю тебе ровно настолько же. Мы ведь заключили соглашение? Верно? Ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого кокетства, никакой игры.
Мими легонько шлепнула меня по руке.
— Ладно. Я кое-что нашла и не стану от этого отказываться ради помощи этому сукиному сыну. Ты способен понять, Ник, что я испытываю. Ты бы почувствовал то же самое…
— Возможно, — согласился я, — только при нынешнем положении дел мне нет смысла объединяться с тобой. Твой Крис мне не враг. Помогая тебе сфабриковать улики против него, я ничего не выигрываю.
Мими вздохнула.
— Я много думала над этим. Не думаю, что деньги, которые я могла бы тебе заплатить, что-то значат для тебя, — она криво усмехнулась, — так же, как и мое тело. Но разве ты не заинтересован в спасении Клайда?
— Не обязательно.
Эта фраза рассмешила Мими.
— Не знаю, что это может означать.
— Это означает, что я не уверен, что Клайд нуждается в спасении. У полиции нет ничего существенного против него. Он чокнутый, он был в городе в тот день, когда убили Джулию, а она его обворовывала. Чтобы его арестовать, этого мало.
Мими снова засмеялась.
— А если я помогу?
— А что у тебя есть? — спросил я и продолжил, не дожидаясь ответа, который и не надеялся услышать: — Что бы у тебя ни было, ты, Мими, дурочка. Ты до смерти напугала Криса двоеженством. Врежь ему этим хорошенько. Нет…
Мими ласково улыбнулась и сказала:
— Но у меня есть еще кое-что про запас, если его…
— Если его не обвинят в убийстве? Так вот, милая леди, у тебя ничего не выйдет. Ты сможешь упрятать его в тюрьму дня на три. Но этих трех дней окружному прокурору хватит, чтобы допросить его, проверить ответы и понять, что он не убивал Джулию, а вот ты пытаешься выставить окружного прокурора болваном, и, когда ты выложишь свое маленькое объявление в двоеженстве, прокурор пошлет тебя подальше и откажется возбуждать дело.
— Но он не может так поступить, Ник.
— Не только может, но и поступит, — заверил я, — а если ему удастся докопаться до того, что ты что-то еще и скрываешь, то для тебя все это может окончиться очень плохо.
Мими покусала нижнюю губу и спросила:
— Ты говоришь правду?
— Если за это время характер у окружных прокуроров не сильно изменился, то все произойдет в точности так, как я тебе говорю.
Мими опять стала покусывать нижнюю губу.
— Я не хочу, чтобы он отвертелся, — сказала она, — и сама не хочу угодить в какую-нибудь неприятность. — Она подняла глаза на меня. — Если ты врешь мне, Ник…
— Верить мне или нет — дело твое.
Мими улыбнулась, притронулась пальцами к моей щеке, поцеловала в губы и встала.
— Ты такой притворщик. Ну ладно, я поверю тебе. — Она отошла в другой конец комнаты, вернулась, и — как ей это удается? — глаза сияют, на лице — веселое возбуждение.
— Я позову Гилда, — сказал я.
— Нет, подожди. Я бы… я бы послушала сначала, что ты об этом скажешь.
— Ладно, только без шуток.
— Конечно, ты и собственной тени боишься, — сказала Мими, — но не беспокойся, я не собираюсь шутить.
Я сказал, что это будет превосходно, но как насчет того, чтобы показать мне то, что она собиралась показать.
— А то остальные начнут беспокоиться.
Мими обошла кровать, подошла к шкафу, открыла дверцу, сдвинула в сторону какую-то одежду и просунула руку вглубь.
— Странно, — произнесла она.
— Странно? — Я встал. — Это ужасно. Гилд будет кататься по полу. — Я подошел к шкафу.
— Не будь таким нетерпеливым, — проворчала Мими. — Вот, нашла. — Она повернулась ко мне, держа в руках свернутый носовой платок. Когда я приблизился, она развернула платок и показала цепочку от часов длиной три дюйма, с одного конца оборванную, а с другого прикрепленную к маленькому золотому ножичку. Носовой платок был женский, на нем виднелись бурые пятна.
— Ну? — спросил я.
— Это было у Джулии в руке, я увидела, когда меня оставили с ней одну; я знала, что это вещь Клайда, потому и взяла.
