Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
Уинслоу посмотрел на Кремера, но тот обдал его холодом, и он вновь обратился к Вульфу:
– Я намеревался взять в долг очень крупную сумму под залог… ожидаемого наследства. Каждый месяц на нее будет начисляться определенный процент. Так что мне нужно было выяснить, когда предположительно я смогу расплатиться. Это ведь вопрос вероятности. Вот я и отправился к специалисту.
– И какие данные вы предоставили Хеллеру для вычислений?
– Боже мой, нельзя ли мне… Да всякие.
– Например? – настаивал Вульф.
Уинслоу с надеждой взглянул на полицейского стенографа и на меня. Однако помочь ему мы ничем не могли, так что оставалось лишь ответить Вульфу:
– Сотни различных фактов. Возраст тети, ее привычки, предпочтения в еде, режим дня. Все, что я мог рассказать. Состояние ее здоровья, продолжительность жизни родителей и дедушек с бабушками, вес, телосложение – я принес фотографию, – круг занятий и интересов, характер, отношение к врачам, политические взгляды…
– Политические взгляды?
– Да. Хеллер сказал, что ее реакция на победу на выборах Эйзенхауэра – радость или огорчение – представляет собой фактор долголетия.
Вульф фыркнул:
– Шарлатанская ахинея. А не рассматривал ли он в качестве фактора долголетия возможность того, что вы отправите ее на тот свет?
Уинслоу вопрос показался смешным. Против ожидания, он не загоготал, но тоненько захихикал, что совершенно не вязалось с его конституцией. Вульф упорствовал:
– Так рассматривал?
– Я правда не знаю, клянусь. – Уинслоу снова захихикал.
– От кого ваша тетя унаследовала состояние?
– От мужа. Моего дяди Нортона.
– Когда он умер?
– Шесть лет назад. В тысяча девятьсот сорок седьмом.
– Как? От чего?
– Его случайно застрелили на охоте. На оленя.
– Вы при этом присутствовали?
– Нет. В тот момент я находился более чем в миле от него.
– Вы получили от него какое-нибудь наследство?
– Нет. – Некое чувство разгорячило кровь Уинслоу, и лицо его порозовело. – Он посмеялся надо мной. Оставил по завещанию всего шесть центов. Дядя не любил меня.
Вульф обернулся к Кремеру, но инспектор его опередил:
– Я уже поручил разобраться с этим двум своим парням. Несчастный случай на охоте произошел в Мэне.
– Мне бы хотелось поделиться с вами своим отношением ко всему этому, – заявил Уинслоу. – Я имею в виду вопросы относительно смерти моего дяди. Для меня они лестны, поскольку подразумевают, будто я был способен застрелить дядю. Превосходный комплимент. А вы еще говорите, что этим занимаются два человека. Значит, ведется следствие. И это тоже комплимент. Тетю здорово позабавило бы предположение, что я убил дядю Нортона, равно как и то, что я могу убить ее. Я ничуть не возражаю, если она об этом узнает. Но если она проведает, зачем я таскался к Лео Хеллеру… Тогда да поможет мне Бог! – Он сделал умоляющий жест. – Мне обещали, гарантировали!
– Мы не разглашаем конфиденциальную информацию, – пророкотал Кремер, – если в этом нет крайней необходимости.
Вульф налил себе пива, так чтобы пена поднялась до краев, поставил бутылку и снова заговорил:
– Лично я ничего вам не обещал, мистер Уинслоу, но у меня нет времени на болтовню. Вот мое предложение. Вы оказались в неприятной ситуации только из-за связи с мистером Хеллером. И вот вопрос: дала ли она вам что-либо способное оправдать такое беспокойство? Будьте откровенны. Расскажите все с самого начала, вспомните каждое слово, произнесенное между вами. Приступайте. Я постараюсь прерывать вас как можно реже.
– Но вы же все прочитали, – возразил Кремер. – Протокол допроса, показания… Какого черта, есть у вас ключ или нет?
Вульф кивнул.
– У нас вся ночь впереди, – констатировал он уныло. – Мистер Уинслоу понятия не имеет о ключе, да и для вас это темный лес. – Затем он призвал Уинслоу: – Излагайте, сэр. Все, что вы говорили мистеру Хеллеру, и все, что он говорил вам.
На это – включая разного рода задержки – ушло более часа. Задержки происходили по вине полицейских, рассредоточившихся по всему дому – они допрашивали испуганных граждан в гостиной, столовой и трех спальнях наверху, – да еще от телефона. Два звонка поступили от детективов убойного отдела, занятых розысками запропавшей гражданки Генриетты Тиллотсон, миссис Альберт Тиллотсон, той самой разъевшейся матроны, которую я видел в приемной Хеллера. Еще наш телефон обрывали полицейский комиссар, люди из конторы окружного прокурора и прочие заинтересованные лица.
Когда же Пэрли Стеббинс поднялся, чтобы вывести Уинслоу из кабинета, ключ, который нащупал Вульф, очевидно, так и оставался загадкой для Кремера. Как, впрочем, и для меня. Стоило двери закрыться, как Кремер разразился тирадой:
– Пожалуй, все это смахивает на фарс. Думаю, послание указывало на вас, а вы устроили спектакль, чтобы отвлечь от себя внимание.
– А если и так? – огрызнулся Вульф. – Что ж вы терпите? Ведь если речь в нем шла обо мне, вам только и остается, что отвезти меня в офис окружного прокурора, где я просто наберу в рот воды. И вам это известно. – Он отпил пива и поставил бокал. – Впрочем, мы, пожалуй, без особого риска можем ускорить дело. Скажите своим людям, которые сейчас допрашивают подозреваемых, чтобы обращали особое внимание на все связанное с цифрой «шесть». Только они ни в коем случае не должны намекать на нее, даже упоминать. Но если вдруг цифра «шесть» всплывет в ходе допроса, они должны сосредоточиться на ней, пока не выжмут всего. Полагаю, им известно, что Хеллер заподозрил преступника в одном из своих клиентов?
– Они знают, что так утверждает Гудвин. Что еще за шестерка?
Вульф покачал головой:
– Пока вам придется довольствоваться этим. Риск и так велик, поскольку это ваши люди, а не мои.
– Дядя Уинслоу погиб шесть лет назад и оставил ему шесть центов.
– Я в курсе. Вы говорите, что над этим работают. Так может мистер Гудвин передать им указание о шестерке?
Нет, ответил Кремер, спасибо, он уж как-нибудь сам, и покинул комнату.
По возвращении инспектора Стеббинс привел второго гражданина, точнее, гражданку, представил ее Вульфу и усадил на место, которое ранее занимал Уинслоу.
Это оказалась Сьюзен Матуро. Во всем ее облике угадывалось то же крайнее беспокойство, что и утром, хотя я и не сказал бы, что его прибыло. Теперь, естественно, возникал новый вопрос: беспокойство или чувство вины? Внешняя привлекательность тут ничего не решала. Мод Вейл тоже была недурна собой, а отравила двух мужей.
Правда, предполагалось, что Хеллера убил клиент, которого он заподозрил в совершении тяжкого преступления. А значит, профессор должен был ранее встречаться с этим клиентом по меньшей мере раз. Иначе откуда взялись подозрения? Между тем, по словам Сьюзен Матуро, прежде она никогда к Хеллеру не наведывалась и не видела его.
