Джо Алекс - Нарушенный покой Хозяйки Лабиринта
Возвращаясь к бараку, мы увидели одиноко бредущего Смитракиса.
— Я проводил его до самого низа, — крикнул он нам. — Сейчас начнется отлив, и наверняка он что-нибудь поймает.
— Да, — Гордон, не останавливаясь, сочувственно покивал головой. — Всегда с ним проблемы.
Перед дверью в барак Меллоу и Кэрол вытаскивали из большой полотняной сумки разноцветные пластиковые веревки и раскладывали их на солнце.
— Джо, переоденься, — Кэрол подняла голову, — у тебя в комнате лежит комбинезон. — Она сощурилась от солнца. — Ты не забыл взять спортивную обувь?
— Да, детка. Я еще прихватил с собой пару глиняных черепков, подкину их в какую-нибудь пещеру, если мы ничего не найдем. Но, но, но, не смотри на меня так, а не то я сам превращусь в черепок.
— Игра слов?.. — В дверях стоял профессор Хью Ли.
Кэрол быстро повернулась к нему:
— Мы готовы, господин профессор…
8. Первый порыв ветра
Профессор Ли внимательно разглядывал темнеющие отверстия пещер на почти вертикальной обрывистой стене скалы.
— По-моему, некоторые из них вполне доступны… — Мэри Сандерс прикрыла ладонью глаза.
— Так, — сказал профессор, — разделимся на группы: Памела и Гордон, Кэрол и мистер Алекс, а Мэри и Джон пойдут со мной. Только не спускайтесь слишком глубоко, сегодняшняя экспедиция будет лишь небольшой разведкой.
— Думаю, мне нет смысла идти с вами, профессор, — задумчиво произнес Меллоу. — Вы пойдете с Мэри, а я справлюсь один. Зато мы осмотрим сразу четыре пещерины вместо трех.
— Мне не особенно нравятся подобные прогулки в одиночестве. — Хью Ли нахмурился.
— Я буду внимателен.
— Ну хорошо. — Профессор посмотрел на часы. — Сейчас три часа. Ровно в пять прошу всех уже быть на поверхности. Общий сбор в столовой.
Солнце пекло нещадно, и даже порывы ветра с моря не приносили желанного облегчения.
— Вперед, хазары! — Меллоу распрямил свои гигантские плечи. — Оставляю вам возможность триумфа за мой счет. — Он рассмеялся и направился к своему отверстию. Профессор и Мэри уже скрылись из глаз.
— Ну что ж… — вздохнул Гордон, и мы двинулись вслед за Кэрол и Памелой к маленькой скальной террасе, прилепившейся к боку горы.
— Она напоминает мне швейцарский сыр, — улыбнулась Кэрол. — Не удивлюсь, если там, внутри, мы все встретимся.
— Лабиринт, — тихо проговорила Памела, — наверное, так и должен выглядеть. — И она легко вспрыгнула на террасу.
Мы с Кэрол прошли дальше. Наконец я остановился у зияющего отверстия и снял с плеча моток веревки. Один ее конец я обвязал вокруг пояса, другой подал Кэрол.
— Я войду первым, а когда позову тебя, обмотайся веревкой и полезай вслед.
Не успел я оказаться в пещере, как увидел под собой ее голову и через секунду она уже стояла рядом со мной.
— Зачем ты рискуешь без надобности? — Я сердито смотрел на нее.
— А ты? — лукавые черти плясали в ее глазах.
— Ну почему, скажи, тебе надо во всем быть наравне с мужчиной?! — рассвирепел я. — Что за ложная эмансипация такая? Ладно… — махнул я рукой. — Где фонари?
Кэрол достала из заднего кармана комбинезона фонарь и включила его.
— Здравствуйте, сударыня… Вы и представить себе не можете, как сильно я хотела вас навестить…
Мы медленно двинулись по длинному узкому коридору и уперлись во влажную перпендикулярную стену, сверкающую тысячами маленьких искр от отражающегося света.
— Здесь какая-то надпись! — Я вздрогнул от неожиданно раздавшегося над ухом голоса.
Я пригляделся. Надпись была вырезана острым орудием и состояла из двух строчек:
Ama, anz’ardi: che chi muore
Non ha da gire al dal mondo altr’ale.
— А, это по-итальянски, — в голосе Кэрол прозвучало явное разочарование. — «Люби и будь любимым, и только на таких крыльях смертный вознесется к небесам». Что это такое?..
— Это, моя мышка, сонет Микеланджело.
— Должно быть, это вырезал один из тех бедных парней, что торчали здесь во время войны… — Она сделала еще несколько шагов и уперлась ладонью в скалу. — Все. Пришли. Можем возвращаться.
Несмотря на безысходность сказанных слов, Кэрол продолжала шарить лучом фонаря по стене.
— Что ты ищешь? Потайной ход?
— Нет… Ты видишь: здесь везде стекает и капает вода… А ведь мы стоим не на песке, а на скальной породе… Я хочу понять, куда же эта вода уходит. И пока не вижу стока.
— А может быть, она просто испаряется… — неуверенно предположил я. Петрография и геология всегда были моими слабыми местами.
— Исключено. Не в таких количествах, — отмахнулась от меня Кэрол, продолжая водить фонарем. — Сюда не попадают ни ветер, ни солнце, а какой здесь стоит холод, сам, наверное, чувствуешь. А! Вот! Смотри! Здесь щель. А выглядит так, как будто кто-то вынул кусок скалы, а потом приделал его обратно.
— По-моему, выглядит, как естественная трещина… — Я с сомнением покачал головой. Холодная капля упала мне за шиворот.
Кэрол меня не слышала.
— Мы должны попробовать вытащить этот фрагмент стены, — сказала она решительно.
— М-да… Она ведь может весить несколько сотен фунтов… И потом, мне все-таки кажется, что это обыкновенная щель и…
Я почувствовал ее руку на своем плече.
— В Египте встречается маскировка дверей, сделанная таким способом, который можно назвать художественным. Иногда комнаты с могильниками бывают совершенно незаметными: имитируют трещины скалы, выпуклости, вдавленности — все, что только могут спрятать эти проходы.
При последних словах она опустилась на колени и надавила плечом на скалу.
— Осторожнее, — крикнул я и отодвинул Кэрол в сторону.
— Что ты собираешься делать, Джо?
— Я не знаю о маскировке проходов, но уже знаю наверняка, что такая глыбина запросто отучит тебя от легковерия по отношению к ка… — я нажал плечом на стену, — …мню… — я нажал сильнее…
Скала дрогнула.
— Великий Боже! — Я с изумлением смотрел на Кэрол. — Она сдвинулась!
— Осторожнее, Джо! — Я почувствовал на щеке ее прерывистое дыхание.
— Так… Попробуем иначе. Попробую нажать на нее посредине.
Наконец блок задрожал и неожиданно мягко отъехал. С трудом сдерживая равновесие, я резко выпрямился. Мы молча смотрели на образовавшуюся широкую щель. Как по команде мы встали на колени и приблизили головы к отверстию.
— Попробуй… — начала Кэрол, но я приложил палец к губам. — Что? Что случилось?
Вместо ответа я указал на щель.
— Землетрясение?! — Ее голос задрожал от ужаса.
Из глубины отверстия до нас донесся тихий монотонный шум. Этот шум то нарастал, принося с собой отзвуки каких-то ударов, как будто бьется там, в глубине, огромный страшный зверь, то опять превращался в равномерный чуть слышный гул. Я лег на пол и приложил ухо к полу.
— Понял, — поднявшись с колен, я отряхнулся. — Мы сейчас находимся не выше, а ниже уровня нашего барака. А это отверстие ведет в море, которое выбило себе проход в скале. Это отзвук прибоя. Попробуем сдвинуть камень еще немного?
— Подожди, я хочу посмотреть, как он крепится. Посвети мне, пожалуйста.
Кэрол достала из кармана увеличительное стекло и начала внимательно осматривать щель.
— Да, море могло пробить этот проход, — бормотала она, — скала могла сама отвалиться… Но почему, скажи на милость, она находится как бы в глубине и выглядит, как дверь на петлях?.. Давай попробуем сдвинуть его еще немного.
Я изо всех сил нажал на камень, и он отодвинулся настолько, что мы увидели в отверстии еще одну вертикальную стену.
— Послушай, а ведь шум теперь стал тише… Удивительно. — Кэрол прислушалась. — Определенно тише.
Я нахмурился, но тут же меня осенило:
— Это отлив! Помнишь, грек говорил Карутерсу, что скоро начнется отлив. Давай-ка посмотрим, что там…
— И что ты там видишь?
— Колодец. Ведущий вниз гладкий колодец, выбитый каплями воды в течение многих лет. Внизу видна вода — свет фонаря отражается от ее поверхности. Посмотри сама.
Кэрол просунула голову в отверстие и довольно долго простояла так, вглядываясь вниз. Затем она со вздохом повернулась ко мне.
— Да… Наверное, это что-то не то… Хотя можно попытаться немного спуститься на веревке…
— Черт! — воскликнул я. — Уже без пяти пять! Пойдем, они начнут беспокоиться.
Кэрол какое-то время стояла и молча смотрела в глубь коридора. Потом вдруг порывисто обняла меня за шею и судорожно прошептала:
— Господи! Как хорошо, что ты у меня есть.
Затем так же внезапно она отпрянула и двинулась к выходу.
Выйдя из пещеры и сощурив от яркого солнца глаза, я глубоко вздохнул полной грудью.
— Как тихо, — сказала Кэрол.
Неожиданно со стороны моря послышался звук. Этот звук был мне до боли знаком. Это был звук приближающегося артиллерийского снаряда. Машинально я поднял голову и посмотрел на чистое голубое небо. Оставшийся с войны рефлекс, наверное, не изжить никогда… Порыв ветра поднял пыль у барака и зашвырнул ее в горы.
