Израэль Зангвилл - Тайна Биг Боу
Коронер сделал паузу, и все глубоко вздохнули. Предельно понятное изложение дела было принято с полным согласием и восхищением. Если бы коронер остановился на этом моменте, то присяжные без колебаний вынесли бы вердикт «убийство». Но коронер сделал глоток воды и продолжил:
— Перейдем ко второй альтернативе — мог ли покойный стать жертвой убийства? Для того чтобы ответить на этот вопрос утвердительно, нужно сформировать какое-то представление о modus operandi [9]. Это согласуется со словами доктора Робинсона о том, что рана нанесена не правой рукой. Но в отсутствии какой-либо теории, допускающей, что рана могла быть нанесена рукой другого человека, мы должны вернуться к теории о самонанесении раны, какой бы нелепой она не казалась медицинским светилам. Итак, каковы имеющиеся факты? Когда миссис Драбдамп и мистер Гродман нашли тело, оно было еще теплым, и мистер Гродман, свидетель со значительным опытом в этой области, утверждает, что смерть произошла незадолго до этого. Его слова согласуются с показаниями доктора Робинсона, который при осмотре тела примерно час спустя определил время смерти — за два-три часа до этого, то есть около семи часов. Миссис Драбдамп пыталась разбудить покойного без четверти семь, что отодвигает искомое время к еще более ранней отметке. Насколько я понял доктора Робинсона, невозможно абсолютно точно определить время смерти — она вполне могла произойти и за несколько часов до первой попытки миссис Драбдамп разбудить покойного. Разумеется, это могло произойти и между первой и второй попытками — возможно, во время первой попытки разбудить его покойный просто крепко спал. Также нет ничего невозможного и в предположении, что все произошло еще до первой попытки миссис Драбдамп, что, по всей видимости, подтверждают данные медицинского осмотра. Тем не менее, я полагаю, у нас будет меньше всего шансов ошибиться, если мы предположим, что время смерти приходится на половину седьмого. Джентльмены, давайте представим себе дом номер одиннадцать на Гловер-стрит в половине седьмого. Мы видели этот дом, мы знаем его планировку. На первом этаже комнату в передней части дома арендует мистер Мортлейк. Два ее окна, выходящие на улицу, надежно заперты на задвижки. Комнату в задней части дома занимает домовладелица. На этом же этаже расположена кухня. Миссис Драбдамп не покидала свою спальню до половины седьмого, таким образом, мы можем быть уверены, что ни окна, ни двери не открывались, а нынешнее время года гарантирует, что окна не оставлялись открытыми на ночь. Парадная дверь, через которую мистер Мортлейк вышел в половине пятого, запирается на американский замок и на обычный большой замок. На втором этаже находятся две комнаты — комнату, выходящую окнами на улицу, покойный использовал в качестве спальни, заднюю комнату — как гостиную. Дверь в заднюю комнату была оставлена открытой, с ключом в замке, но окно было заперто. Дверь в первую комнату была заперта не только на замок, но и на задвижку. Мы видели расколотый паз, скобу задвижки, выломанную из двери, и ее оставшуюся часть, закрепленную болтом. Окна запираются на задвижки, которые надежно фиксируются в пазах. Дымоход слишком узок, через него не может пролезть даже ребенок. Фактически, комната надежно закрыта, будто бы на случай осады. У нее нет ни какой связи с остальными частями дома — она совершенно изолирована от остального дома и напоминает форт в море или хижину в лесу. Даже если какой-то посторонний человек попал в дом и, более того, в саму гостиную покойного, он не смог бы попасть в спальню, ведь этот дом был построен для бедных людей и специально спроектирован так, чтобы комнаты не сообщались друг с другом. Таким образом, при необходимости в этих комнатах могли бы жить независимо друг от друга разные семьи. Теперь, однако, давайте допустим возможность, что некий человек каким-то чудом проник в переднюю комнату на втором этаже, в восемнадцати футах над поверхностью земли [10]. В половине седьмого или около того он перерезает горло ее спящему обитателю. Как же он вышел из дома, не замеченный уже проснувшейся хозяйкой? Хорошо, допустим, ему удалось совершить и это. Но как же он ушел, оставив все окна и двери запертыми на задвижки изнутри? Подобное чудо уже и вовсе лежит за пределами моего понимания. Нет, комната была закрыта всю ночь — в ней едва ли есть следы тумана. Никто не мог ни войти, ни выйти. Наконец, убийства не происходят без мотива. Ограбление или месть являются единственными потенциально возможными мотивами. У покойного не было ни единого врага во всем мире; его деньги и ценные вещи остались нетронутыми. В комнате царил порядок, не было никаких следов борьбы. Поэтому ответ на наш второй вопрос «Был ли покойный убит другим человеком?» таков: нет, он не был убит.
Джентльмены, я знаю, это кажется невозможным и противоречивым. Но рассмотренные факты противоречат сами себе. Очевидно, что покойный не совершал самоубийства; столь же очевидно, что он не был убит. Об этом ничего не говорит, и потому, джентльмены, можно только вынести вердикт о нашей неспособности дать адекватно обоснованное суждение относительно того, в каких условиях или каким образом покойный встретил свою смерть. Это самая необъяснимая тайна за весь мой опыт работы (оживление в зале).
Старшина присяжных (после короткого разговора с мистером Сэнди Сэндерсоном): Мы не согласны, сэр. Один из присяжных настаивает на вердикте «смерть от перста Господня».
Глава IV
Однако горячее желание Сэнди Сэндерсона придать вердикту столь диковинную формулировку столкнулось с противодействием, и, в конце концов, ему пришлось смириться с неизбежностью вынесения «открытого вердикта» [11]. Затем шлюзы чернильной реки были открыты, и словесное наводнение обрушилось на гроб с разлагавшимся трупом молодого идеалиста. Словоохотливые журналисты получили полную свободу действий, и даже самые популярные акулы пера упивались возможностью подробного описания всех обстоятельств «Большой тайны Боу», хотя и не могли добавить к решению суда ничего, кроме эпитетов. Газеты извергали статьи одну за другой — наступило своеобразное бабье лето в мертвом сезоне; издатели не могли остановить этот поток, да и не пытались этого сделать. Тайна стала главной темой для разговоров повсюду — как в богатых апартаментах с коврами на полу, так и в комнатках с голым полом, на кухнях и в гостиных. Происходила дискуссия между наукой и глупостью, с придыханием и без оного. Беседы начинались за завтраком и не утихали до окончания ужина.
