Дороти Сэйерс - Смертельный яд
Главный инспектор Паркер, оторвавшись от группы друзей, медленно протиснулся сквозь толпу и поздоровался с герцогиней.
— Ну, что скажешь, Питер? — обратился он к Вимси. — Хорошо поработали. Комар носа не подточит, не правда ли?
— Эх, Чарльз, — отозвался Вимси, — за тобой глаз да глаз. Ты сделал ошибку, старина.
— Сделал ошибку?
— Она невиновна.
— Ну, знаешь!
— Она невиновна. Все очень убедительно и логично, но все неправильно.
— Ты это серьезно?
— Серьезно.
Паркер опешил. Он настолько верил в Вимси, что, несмотря на собственную внутреннюю убежденность в виновности мисс Вэйн, почувствовал некоторое смущение.
— Дорогой мой, но где же у нас вышел сбой?
— Его нет. Все чертовски логично, не подкопаешься. Никаких ошибок нет — не считая того, что она невиновна.
— Ты превращаешься в психолога обыкновенного дикорастущего, — проговорил Паркер с неуверенным смешком. — Правда, герцогиня?
— Мне жаль, что я с ней незнакома, — отозвалась герцогиня, как всегда, невпопад. — Такое интересное и по-настоящему яркое лицо, хотя назвать его красивым нельзя. Но от этого оно только интереснее, потому что красивые люди слишком часто похожи на коров. Я прочла одну ее книгу — по-настоящему удачная и прекрасно написана. Умненькая: я до двухсотой страницы не могла догадаться, кто же убийца, хотя обычно догадываюсь уже на пятнадцатой. Как это странно — писать книги про преступления и самой оказаться на скамье подсудимых. Некоторые сказали бы, что это — Божья кара. Интересно: если она невиновна, то догадалась ли она, кто настоящий убийца? Не думаю, чтобы авторы детективов в жизни занимались расследованиями… Если, конечно, не считать Эдгара Уоллеса, который возникает то здесь, то там — и милого Конана Дойля… и того чернокожего… как его зовут?.. и, конечно, Слэйтера… Такой скандал! Хотя, кажется, это было в Шотландии, где такие странные законы, в особенности насчет женитьбы. Ну, наверное, мы скоро все узнаем — необязательно правду, а хотя бы то, что решат присяжные.
— Да. Они задержались дольше, чем я ожидал. Но послушай, Вимси, мне все-таки хочется знать…
— Поздно, поздно, ставки сделаны. «Запер я сердце в ларец золотой, булавкой его заколол…» Теперь роль играет только мнение присяжных. Надо полагать, мисс Климпсон им сейчас объясняет, что к чему. Стоит ей завестись, и она может говорить и час, и два.
— Ну, они заседают уже полчаса, — сказал Паркер.
— Все еще ждем? — осведомился Уоффлс Ньютон, возвращаясь к месту для прессы.
— Да. Так вот что ты называешь двадцатью минутами! По-моему, прошло уже три четверти часа.
— Их нет уже полтора часа, — сказала своему жениху девушка, сидевшая позади Вимси. — Что они там могут обсуждать?
— Может, они считают, что она все-таки его не убивала.
— Что за чушь! Конечно, это она его убила. Это по ее лицу видно. У нее злое лицо, вот что я скажу. И она даже ни разу не заплакала.
— Ну, не знаю, — отозвался ее кавалер.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что она тебе понравилась, Фрэнк?
— У, ну… Не знаю. Но, по-моему, она на убийцу не похожа.
— А откуда тебе знать, как выглядят убийцы? Ты что, с ними встречался?
— Ну, видел в музее мадам Тюссо.
— А, восковые фигуры! Все восковые фигуры похожи на убийц.
— Да, наверное. Скушай конфетку.
— Два часа с четвертью! — нетерпеливо проговорил Уоффлс Ньютон. — Заснули они там, что ли? Придется делать специальный выпуск. А что будет, если они прозаседают всю ночь?
— Мы просидим всю ночь здесь, только и всего.
— Ну, теперь моя очередь пойти выпить. Расскажешь мне, хорошо?
— Еще бы!
— Я говорил с дежурным, — самодовольно сообщил своему приятелю некий Опытный Человек. — Судья только что послал спросить присяжных, не нужна ли им его помощь.
— Правда? И что они ответили?
— Не знаю.
— Они совещаются уже три с половиной часа! — прошептала девица за спиной у Вимси. — Я ужасно проголодалась.
— Ну, так я пойду куплю бутербродов.
— Ох, это было бы мило. Только возвращайся поскорее, потому что, когда огласят приговор, со мной обязательно будет истерика.
— Постараюсь обернуться быстро. Радуйся, что ты не в жюри присяжных: им вообще ничего не дают.
— Как! Ни есть, ни пить?
— Ничего вообще нельзя. Кажется, им не разрешается зажигать свет и растапливать камин.
— Бедняги! Но здесь ведь, кажется, центральное отопление?
— Да уж, здесь даже чересчур жарко. Пойду, заодно немного подышу свежим воздухом.
Пять часов.
— На улице собралась огромная толпа, — сообщил Опытный Человек, вернувшись из разведки. — Какие-то люди начали освистывать подсудимую, на них накинулись несколько парней, и одного уже увезли в карете скорой помощи.
— Правда? Как забавно! Смотри: вон мистер Эркерт. Он вернулся. Мне его жаль, а тебе? Как это ужасно, когда в твоем доме кто-то умирает!
— Он разговаривает с прокурором. Они-то, конечно, пообедали как следует.
— Прокурор не такой интересный, как сэр Импи Биггс. А правда, что он разводит канареек?
— Главный прокурор?
— Нет, сэр Импи.
— Да, это истинная правда. Он получает за них призы.
— Как забавно!
— Терпи, Фредди, — сказал лорд Вимси. — Я вижу движение. «Моя жизнь, моя радость идет. Как легки и воздушны шаги!».
Присутствующие встали. Судья занял свое место. Обвиняемая, мертвенно-бледная в электрическом свете, снова появилась на скамье подсудимых. Дверь, ведущая в кабинет присяжных, открылась.
— Смотри на их лица! — посоветовала невеста. — Говорят, что если вердикт «Виновен», то они не смотрят на обвиняемого. Ох, Арчи, дай мне руку!
Секретарь суда обратился к присяжным голосом, в котором официальный тон боролся с укоризной:
— Господа присяжные, пришли ли вы к общему вердикту?
Старшина присяжных, обиженный и раздраженный, поднялся на ноги.
— К сожалению, я должен признать, что мы не смогли прийти к согласию.
Присутствующие изумленно ахнули и начали тихо переговариваться. Судья подался вперед, очень вежливый и ничуть не уставший.
— Как вы считаете, если вам дать еще немного времени, вы не смогли бы прийти к общему решению?
— Боюсь, что нет, ваша честь. — Старшина бросил яростный взгляд в тот угол, где сидела старая дева, склонившая голову и крепко стиснувшая руки. — Я не вижу, каким образом мы могли бы прийти к общему мнению.
— Не могу ли я чем-то вам помочь?
— Нет, благодарю вас, ваша честь. Мы все понимаем факты дела, но не можем прийти к согласию.
— Это очень прискорбно. Думаю, вам следовало бы сделать еще одну попытку, а потом, если вы по-прежнему не сможете принять решение, вы вернетесь и сообщите мне об этом. Тем временем, если мое знание законов может чем-либо вам помочь, оно, конечно же, в вашем распоряжении.
