Филлис Джеймс - Череп под кожей
– Нет, но я дежурил в тот вечер. Я должен был заметить, что что-то происходит, должен был остановить их. Но я ненавидел Блайта так сильно, что даже не мог заставить себя приблизиться к нему. Есть вещи, которые никогда не сможешь забыть или простить, – жестокость, которую проявили к тебе в детстве, когда ты был беззащитен. Я закрывал глаза на все, что касалось его, и в мыслях абстрагировался тоже. Быть может, я делал это намеренно. Можете назвать это нарушением служебного долга.
– Но никто ничего не заподозрил. Военного суда не было, правда? Вас никто не обвинил.
– Я сам себя виню.
В воздухе повисло молчание, потом он сказал:
– Никогда не знал, что он был женат. На допросе он ни разу не упомянул о жене. Ходили разговоры о девушке в Спимуте, но она ни разу не появилась. И не было сказано ни слова о ребенке.
– Возможно, Мунтер тогда еще не родился. Он мог появиться и вне брака. Не думаю, что мы когда-то это узнаем. Но его мать, должно быть, сильно переживала из-за случившегося. Вероятно, он вырос с мыслью о том, что это армия убила его отца. Интересно, почему он устроился работать на острове – из любопытства, сыновнего долга, жажды мести? Но он точно не рассчитывал на то, что вы здесь появитесь.
– Он мог на это надеяться. Он поступил на работу летом тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Я женился на Клариссе в том же году, а она знала Эмброуза Горринджа почти всю свою жизнь. Есть вероятность, что Мунтер следил за мной. Я ведь не самая незаметная личность.
– Полиция уже совершила ошибки, – сказала Корделия. – Если они вас арестуют, я буду считать себя вправе все им рассказать. Мне придется им рассказать.
– Нет, Корделия, – тихо ответил он. – Это моя забота, мое прошлое, моя жизнь.
– Неужели вы не понимаете, как это будет выглядеть в глазах полиции? – вскричала Корделия. – Если они поверят моим словам о шкатулке, то поймут, что Мунтер находился в галерее, в нескольких футах от комнаты вашей жены, когда она умерла. Если даже не он убил ее, то он мог видеть человека, который это сделал. Учитывая, что он обозвал убийцей вас, это приговор, если вы не расскажете им, кто такой был Мунтер.
Он стоял не отвечая, напряженный как часовой, глядя в одну точку.
– Если они арестуют невиновного, это будет двойная несправедливость. Это означает, что виновному все сойдет с рук. Вы этого хотите?
– Разве это можно назвать ошибкой? Если бы она не вышла за меня замуж, то сегодня была бы жива.
– Вы не можете этого знать наверняка!
– Я это чувствую. Кто говорил «Мы задолжали Богу смерть»?
– Не помню. Кто-то из героев пьесы Шекспира «Генрих IV». Но какое отношение это имеет к нашему разговору?
– Наверное, никакое. Просто пришло на ум.
Она ничего не могла от него добиться. За этой на первый взгляд прямой и немногословной личностью скрывался тайный агент. Мыслил он гораздо сложнее и оказался суровее, чем она подозревала. К тому же он не был дураком, этот обманчиво простой солдат. Он прекрасно знал, какая опасность ему грозит. А это могло означать, что у него были свои собственные подозрения, что он хотел кого-то защитить. И она сомневалась, что это был Эмброуз или Айво.
– Не понимаю, чего вы хотите от меня. Должна ли я продолжать расследование? – беспомощно произнесла она.
– Какой в этом смысл? Теперь уже ничто не сможет ее напугать. Лучше оставить это профессионалам. – Он смущенно добавил: – Я, разумеется, оплачу все время, что вы потратили. И я вам очень благодарен.
Благодарен за что? Корделия задумалась. Сэр Джордж повернулся и посмотрел на тело Мунтера.
– Прекрасный обычай – каждый год украшать венком памятник павшим во время войны. Полагаете, Горриндж сохранит эту традицию? – спросил он.
– Думаю, что нет.
– А я думаю, что он должен. Я поговорю с ним. За этим мог бы следить Олдфилд.
Повернувшись, они пошли через розовый сад, но внезапно остановились. В бледном абрикосовом свете к ним по газону направлялись Гроган и его свита, и их шаги тонули в мягкой траве. Корделию их появление застало врасплох. Следя за их молчаливым неумолимым приближением, их суровыми мрачными лицами, она подавила желание взглянуть на сэра Джорджа, однако задалась вопросом, возникло ли у него то же внезапное и иррациональное ощущение того, как они сейчас выглядят в глазах полиции, – как браконьеры, которых егеря захватили прямо с мертвыми тушами у ног.
Часть VI
Завершение дела
Глава тридцать восьмая
Тело Мунтера увезли с поспешностью, показавшейся Корделии почти непристойной. В десять утра металлический контейнер с двумя длинными ручками по бокам перенесли с пристани на палубу полицейского катера без особых церемоний, как будто там лежала собака. Но, в конце концов, чего она ожидала? Мунтер был человеком. Теперь он превратился в разлагающуюся массу, дело, которому присвоят номер, задачу, которую нужно решить. Она повторяла себе, что неразумно было ожидать, чтобы эти люди (полицейские? сотрудники морга? работники похоронного бюро?) несли его так же торжественно, как на похоронах. Они просто выполняли хорошо знакомую им работу без лишних эмоций и суеты.
С появлением второго трупа подозреваемые смогли понаблюдать за работой полицейских. Они подглядывали из окна спальни Корделии за Гроганом и Бакли, медленно расхаживавшими вокруг тела, словно пара ихтиологов, заинтересованных особью, которую вынесло на берег приливной волной. Они смотрели, как работает фотограф, который, похоже, вовсе не замечал полицейских и не разговаривал с ними, а занимался исключительно своими делами. Доктор Эллис-Джоунз на этот раз не появился. Корделия задалась вопросом, было ли это вызвано тем, что причина смерти казалась очевидной, или он просто был занят другим телом. Зато приехал полицейский хирург, чтобы подтвердить факт смерти и провести предварительный осмотр. Это был крупный общительный человек в резиновых сапогах и вязаном свитере с заплатками на локтях. Он поприветствовал полицейских как давних собутыльников, и его веселый голос наполнил безмолвное утро. Только когда он опустился на колени и принялся копаться в чемоданчике в поисках термометра, наблюдатели молча отошли от окна и скрылись в гостиной, устыдившись собственного поведения, в котором вдруг распознали неприличное любопытство. Но именно из окон гостиной они меньше чем через десять минут увидели, как тело Мунтера понесли через арку к катеру. Один из носильщиков сказал что-то другому, и оба рассмеялись. Вероятно, они обсуждали тяжесть своей ноши.
Полицейский допрос в связи со второй смертью продлился недолго. В конце концов, они не многое могли рассказать, но Корделия считала, что даже это немногое покажется подозрительно одинаковым в устах разных людей. Когда настал ее черед, она отправилась в кабинет, отягощенная убеждением, что ни одному ее слову не поверят. Гроган буравил ее взглядом через стол, его светлые глаза, в которых горел недружелюбный огонек, покраснели, словно он не спал всю ночь. Две музыкальные шкатулки стояли перед ним на столе бок о бок.
