Уолтер Саттертуэйт - Эскапада
Я взглянул на нее.
— Весьма возможно.
Великий человек и мисс Тернер отправились по дорожке к дому. Я взял фонарь мисс Тернер и вошел в туннель.
Он привел меня прямиком в Мейплуайт, в подсобку, о которой говорила мисс Тернер, и в длину, от начала до конца, он был не больше шестидесяти ярдов. Вымощен он был тем же гравием, что и дорожка вокруг дома. Стены из темного камня, влажные и скользкие.
Такими же были и стены другого туннеля, который пролегал под садом. Я прошел по нему совсем немного, потом оставил фонарь в подсобке и проскользнул в кухню. Путь из кухни в большой зал не занял у меня и минуты. Лорда Боба там не было. Я разыскал его и леди Перли в библиотеке. Они сидели рядком на одном из диванов. Оба выглядели несколько унылыми, даже слегка растерянными. Я спросил у лорда Боба, можно ли нам с Великим человеком воспользоваться его телефоном. И обещал оплатить звонки.
— Деньги, — печально произнес он, — сейчас волнуют меня меньше всего.
Леди Перли живо улыбнулась и взяла его за руку.
— Все уладится, — сказал я, хотя и знал, что это было не совсем правдой.
Мы с Великим человеком около часа просидели у телефона в кабинете лорда Боба. Мисс Тернер какое-то время помогала нам. У нее все получалось — нам с нею повезло, хотя мы этого не заслуживали. К часу дня мы с мисс Тернер сделали все, что могли. Она ушла, а Великий человек остался ждать ответных звонков. Я пошел за Хиггензом и попросил его передать инспектору Маршу мою просьбу зайти ко мне в комнату, как только он вернется из деревни. Потом я поднялся наверх и лег. Я уже не мог сделать ничего полезного, к тому же я устал. День оказался очень длинным, и он все никак не кончался. Впереди нас еще ожидало чаепитие.
Я спал, когда в дверь постучали. Мои часы лежали на прикроватном столике. Половина третьего. Я сел, сбросил ноги с кровати и сказал:
— Войдите.
Это был Марш — он радостно улыбался.
— А, Бомон. «Тихо сматываете нити с клубка забот»,[46] не так ли?
— Ага. Присаживайтесь. Как вам Перли?
— Прелесть. — Он вытащил стул из-за стола, развернул и сел. — Обычная девонская деревня: белые стены, соломенные крыши и веселые селяне — все друг другу родня. Очень живописно. Я получил удовольствие.
— Прекрасно. Что-нибудь выяснили?
— А то. — Он улыбнулся. — Желаете послушать?
— Я весь внимание.
— Итак, — сказал он, — для начала следует отметить, что доктор Ауэрбах говорил правду. Он действительно был на кладбище, делал отпечатки с надгробий, путем притирания. Викарий с ним разговаривал, он же сообщил, что доктор пошел в Мейплуайт пешком где-то около часа дня. Ненамного раньше и точно после половины первого. Он малость путается со временем. И вообще, путается. Но я измерил расстояние от церкви до Мейплуайта — шесть миль. Доктор Ауэрбах никак не мог вернуться сюда до часа дня, даже раньше двух не мог вернуться.
Я кивнул.
— Сэр Дэвид Мерридейл тоже сказал правду, — продолжил Марш. — Вчера он действительно снял комнату в «Петухе и Быке». Только он забыл упомянуть, что сделал это не первый раз. Он останавливался там несколько раз за последние месяцы.
— Наверное, просто вылетело у него из головы.
— «Оставим это. Отягощать не будем нашу память несчастьями, которые прошли».[47] «Буря».
— Точно.
— Он также забыл упомянуть, что он не сидел сиднем в своей комнате. Она находится на первом этаже, в задней части здания. Я обошел дом и наткнулся под окном снаружи на четкие следы. Земля еще была влажная. Как вы знаете, до вчерашнего дня здесь шли сильные дожди.
— Я заметил.
Он улыбнулся.
— Следы были довольно отчетливые. На левом виднелась небольшая впадинка, там, где почему-то оторвался кусочек кожи. Совершенно ясно, следы оставил человек, покидавший комнату через окно и вернувшийся тем же путем.
— Кто-нибудь еще мог оставить эти следы.
— Если верить хозяину, никто, кроме сэра Дэвида, в течение недели ту комнату не снимал.
Я кивнул.
— По странному совпадению дом госпожи Констанции Коуберн, которую навещала Сесилия, находится всего в двух домах от паба. Следы вели туда, к спальне на первом этаже в задней части дома. По следам ясно, что сэр Дэвид влез и в это окно. Я поговорил с госпожой Коуберн, и она охотно сообщила мне, что Сесилия почувствовала себя дурно во время визита и пошла на часок полежать в задней спальне. Отдохнуть.
Я кивнул.
— Госпожа Коуберн почти совсем глухая, — сказал он, — но мне все же удалось узнать у нее о предыдущих визитах Сесилии к ней. Они точно совпадали с тем временем, когда сэр Дэвид останавливался в «Петухе и быке». И каждый раз она ложилась отдохнуть на часок, иногда и больше, все в той же задней спальне. — Он улыбнулся. — Выходит, мисс Фицуильям куда более резвая штучка, чем кажется.
— Невероятно! — сказал я.
— Но вы же понимаете, что это означает. Если сэр Дэвид и мисс Фицуильям были вместе, значит, стрелять вчера ни один из них не мог.
— Верно. Тогда кто?
Он улыбнулся.
— Неужто, Бомон, вы еще не догадались?
— У меня есть парочка версий. Но вы-то что по этому поводу думаете?
Еще одна улыбка.
— Мы узнаем это через, — он достал часы, — двадцать минут. Итак. Что-нибудь существенное произошло за время моего отсутствия?
— Да. — Я рассказал ему о лорде Бобе и его папаше.
— Прелестно. Все наконец становится на свои места. И вы сказали, что Гудини тоже присутствовал во время разговора?
— Ага.
— А он разгадал эту загадку?
— Ему кажется — да.
— Прелестно. Я с нетерпением жду встречи с ним. — Он снова взглянул на часы. — Надо поискать сержанта Медоуза. — Прощальная улыбка. — Значит, до встречи в гостиной.
— До встречи.
После его ухода я умылся, проверил «кольт» и сунул его назад в карман.
Внизу, перед входом в гостиную, меня поджидал сэр Артур Конан Дойл, высокий и грузный, но в другом твидовом костюме.
— Минуточку, Бомон!
— Конечно.
Он отвел меня в сторонку по коридору. И, хмурясь, сказал:
— Я все время пытался поговорить с этим типом, Маршем, но он и слушать меня не захотел. Право, смешно. У меня есть чрезвычайно важные сведения по этому делу.
— Какие именно?
— Мадам Созострис была так добра, что сегодня днем устроила небольшой сеанс. Присутствовали только я и, разумеется, господин Демпси.
— И вы говорили с Бегущим Медведем.
— Да. Все, как я думал, Бомон. В смерти графа виноват лорд Реджинальд.
— Призрак?
