Станислас-Андре Стееман - Козыри мсье Венса
Катрин поднялась, своей белой рукой взметнув волнами платье глубокого черного цвета. Траур делал ее столь же трогательной, сколь и светловолосой.
— А если я откажусь?
Мсье Венс, в свою очередь, не спеша поднявшись, произнес:
— Я добьюсь своего и без вашей помощи… и между нами завяжется баталия. Однако я не люблю становиться врагом очаровательных женщин.
Катрин уступила с удивительной легкостью. Может быть, она вовсе и не думала отказывать ему в просьбе:
— Ладно! Следуйте за мной…
В спальне покойного, уже отлично прибранной, лучи полуденного солнца, проникающие сквозь жалюзи, прочертили на ультрамариновом ковре параллельные полосы.
— В этой комнате все осталось точно так, как было в ночь драмы? — поинтересовался мсье Венс, и в его голосе прозвучало сомнение.
— Да, — ответила Катрин. — За исключением нескольких деталей.
— Каких?
— Господи… Разве это не бросается в глаза?.. Постель убрали и поменяли простыни… Комнату проветрили, вопреки обычаям, и пропылесосили… Спросите у Доротеи.
— Доротеи?
— Это горничная.
— Она всеща вам прислуживает?
— В течение всей недели. Хотите, чтобы я ей позвонила?
— Не стоит. Я не хотел вас обидеть.
— Если вы кого и обидете, то только прислугу.
Раздраженный мсье Венс с беспокойством подумал, уж не стареет ли он, а потом промелькнула надежда: может быть, у его очаровательной хозяйки в роду тоже есть русские? Это могло бы объяснить тот неожиданный поворот, который принял их разговор…
Катрин, выскользнув из комнаты, Через несколько секунд вернулась с письмами в руке.
— Держите! — сказала она. — Вот письмо, которое оставил Жорж… и еще несколько других. Он клянется мне в вечной любви, но вы этому не верьте: помните, что эта любовь умерла раньше, чем он…
Мсье Венс листал книгу, которую взял с ночного столика, она лежала там рядом с лампой.
— Спасибо, — сказал он. — Могу я взять эту книгу с собой?
Катрин в первый раз обнаружила некоторое удивление:
— Как вам будет угодно. Но я не понимаю…
Мсье Венс терпеливо ждал, когда она закончит фразу, но в дверь постучали и вошла Доротея.
— Простите, мадам… Там внизу какой-то человек, который хочет с вами поговорить… Некий мсье Доло…
Когда они вошли, человек глядел на улицу, стоя в небольшой прихожей спиной к Катрин и мсье Венсу.
— Привет, Фредди! — произнес мсье Венс. — А я вас искал…
Человек обернулся, теребя свой котелок руками в перчатках.
— Простите… Вы принимаете меня за другого. Я не Фредди Доло… Я его старший брат Мартен…
— Мар-тен?
Мсье Венс понемногу приходил в себя от изумления, замечая одну за другой детали, сперва ускользнувшие от него.
Итак, это был тот самый знаменитый Мартен, которого Фредди так часто описывал ему с нежностью, окрашенной иронией: «Мне достаточно взглянуть на него, чтобы представить себя дедушкой… Можно подумать, что он святой в отпуске, святой Медар с зонтиком под мышкой… Будь он даже моим младшим братом, я все равно выглядел бы как его сын…»
— Рад с вами познакомиться, — просто сказал мсье Венс. — Фредди часто рассказывал мне о вас. Он очень вас любит.
Мартен приподнял густые брови, словно не верил своим ушам, и в то же время он был в восхищении от услышанного:
— Правда?.. Надо же!
— Он говорит, вы осуждаете его поведение?
— Так точно!.. Я покинул свою деревню только для того, чтобы намылить ему шею!
Мсье Венс сдержал улыбку.
— И вам это удалось?
Мартен почесал затылок с удрученным видом и сказал:
— Пока еще нет! Прошлой ночью я встретил его, когда он выходил отсюда — расспрашивая то одних, то других, мне удалось узнать, где его найти, — но я даже не успел внушить ему, насколько предосудительно его поведение, как он меня покинул… Сегодня, предприняв новые и бесплодные поиски, я подумал, что, может быть, мадам даст мне его адрес.
«Мадам» наблюдала за сценой с живейшим интересом. Должно быть, Фредди и ей тоже часто рассказывал о Мартене, старшем брате-нелюдиме.
— Должна огорчить вас, мсье Доло! У Фредди, насколько мне известно, нет постоянного места жительства… То он останавливается в меблированных комнатах, то живет во дворце.
— Ах, я так и думал! — со вздохом произнес Мартен. — Его нище нет!
На улице, отполированной ливнем, мсье Венс взял Мартена под руку. У него было такое ощущение, словно он знает его давно и вновь обрел старого друга.
— Послушайте, Мартен! — сказал мсье Венс. — Я отношусь к Фредди с известной симпатией — я всевда любил хулиганов, — но ему пора образумиться… Недалек тот день, когда он перейдет черту, и я буду тогда бессилен вызволить его из беды, как это случалось в прошлом… Я даже боюсь, что уже слишком поздно…
— Слишком поздно? — переспросил встревоженный Мартен. — Почему?
Мсье Венс подумал, что лучше все выложить начистоту:
— Фредди — в который раз — замешан в скверной истории.
Он думал, что эта новость удивит Мартена, однако удивиться пришлось ему самому.
— Ах, ну да! Я знаю! — сказал Мартен и, поскольку мсье Венс не решался продолжать, добавил — Торговля «живым товаром»?.. Сбыт наркотиков?.. Укрывательство драгоценностей?..
Полицейский, который прохаживался по улице, подошел к ним поближе, прислушиваясь к их разговору.
— Нет, убийство! — сказал мсье Венс.
Полицейский замер на месте в нерешительности.
— О, Боже! — простонал Мартен, сраженный наповал. — Этого еще не хватало!.. Как его заставить вернуться в дом, убедить изменить образ жизни?.. Я перепробовал все способы…
Мсье Венс открыл дверцу своей машины и посоветовал:
— Я сам не знаю!.. Жените его…
— Он говорит, что уже не в том возрасте! — чуть не плача, ответил Мартен.
Мсье Венс уселся за руль автомобиля.
— Увезите его отсюда… Доставьте его на родину… Возьмите в дело своим компаньоном… — Полицейский нехотя удалился. — Вы его давно знаете… Вам должно быть известно, что делать в данной ситуации.
Мартен почесал затылок и сказал:
— Что вы от меня хотите? Я всего лишь торгую свечами!
— Вот-вот! — подтвердил мсье Венс. — Фредди — это, скорее, тот человек, который поджигает их с обоих концов!..
X
— Привет, Малез!
Комиссар Эме Малез, высокий, широкоплечий, массивный, напоминающий фламандский шкаф, корпел над отчетом.
— Привет, Венс! — сказал он. — Тысячу лет не видел вас в «конторе»…
Он говорил так, будто слово «контора» не означало для него тесный прокуренный кабинет, где находились стол, картотека и два стула, а так, словно он был ее хозяином.
